Разговорчики в строю № 3. Лучшее за 5 лет. - Крюков Михаил Григорьевич "профессор Тимирзяев" - Страница 35

• Предыдущая
• 35/164
• Следующая

Что же на самом деле произошло, и насколько серьёзна была ситуация – не известно до сих пор. Любые попытки найти информацию об этой аварии заканчивались одним – скупой строкой на официальном сайте ВМС США – «17 мая 1984 года – пожар на ПЛА «Гитарро» в ходе учений».

Один из многих, оставшихся неизвестными до сих пор. Ведь только за десять лет с 1980 по 1990 годы у американцев случилось 1600 аварий (крупных и мелких) на атомных кораблях. Есть в том списке и «Тракстан», и «Калифорния», и сама «Гитарро», сбрасывавшие радиоактивную воду в Сан Франциско, Сан Диего, на Гуаме и Филиппинах.

Вот пишу, а мне за Сисю и его братьев обидно! Зря их освистывали…

Не только у нас случался FUBAR – Fucked Up Beyond Any Recognition.[48] У них и fubab случался – fucked up beyond any belief.[49]

Navalbro     Dum spiro spero[50]

«Пока живу – надеюсь» – сказал Сенека и определил на долгие столетия философию волевых людей тех галантных времён – времён бронзы и мрамора.

Так, наверное, думал и майор ВВС США Джон Пол Стрэпп, хотя жил во времена алюминия и пластмассы. В том далёком 1948 году он, с трудом влезая в кресло, усаживался в тележку-ускоритель, чему мешал громоздкий экспериментальный костюм, разработанный для первых лётчиков реактивной авиации. Его и дорабатывал Стрэпп, на себе испытывая адские перегрузки резкого ускорения, достигая скорости в 1000 км/час за пять секунд. Это можно было пережить. Но, когда реактивная тележка останавливалась всего за 1.4 секунды, майору оставалось только надеяться, что «слон, сидящий у него на груди» – перегрузки в 30 g – не раздавят его.

Сегодня он решил преодолеть «планку» – достичь 31 g! Зафиксировать рекорд должны были шесть датчиков, установленных на реактивных санях. Разгон по рельсам – направляющим, сброс тормозного ковша, брызги воды, опять «слон» на груди, но в этот раз по-настоящему тяжёлый и остановка. Собрав щеки с затылка и поместив их на «штатное» место, Джон спросил у техника:

– Сколько g сегодня?

– Ноль… – ответил тот.

– На всех шести датчиках?

– На всех…

– Звоните Эду! Пусть приезжает и разбирается!

Скоро приехал Эд и выяснил, что все без исключения датчики были установлены в направлении противоположном вектору торможения. Вздохнув, он сказал:

– Если для выполнения работы есть несколько способов, и один из них приведёт к катастрофе, то всегда найдётся человек, который им воспользуется.

Так родился один из главных афоризмов 20 века – Закон Мерфи … капитана ВВС США Эдварда Мерфи. А майор Стрэпп его упростил до «Если что-либо может быть сделано неправильно, оно будет сделано неправильно!»

Сегодня, когда вспоминают взрыв топливного бака «Аполлона-13» на полпути к Луне, говорят, что причина – число «13»: тринадцатая миссия стартовала в 13.13 местного времени, и взрыв произошёл 13 апреля 1970 года.

Бросьте! Вспомните капитана Мерфи! Все, что может сломаться, сломается!

Теперь попробуйте найти несчастливое число в следующей истории.

9 июля 1991 года с борта авианосца «Авраам Линкольн» (бортовой 72) в свой сотый полет взлетел экипаж самолёта-заправщика КА-6D «Интрудер» (бортовой 515) из состава 95ой штурмовой эскадрильи ВМС США. Пилотировали «танкер» два лейтенанта: Марк Баден – командир и Кейт Галлахер – штурман-оператор. Тот день был двадцать шестым днём рождения ирландца Галлахера.

Нашли число «13»? Нет, потому что все случившееся далее подпадает исключительно под закон Мерфи!

Итак, взлетев, экипаж «зелёных ящериц» (Green Lizard – 515) занял эшелон 2400 метров при скорости 415 км/час и начал нарезать круги над авианосцем, ожидая самолёты своего авиакрыла, нуждающиеся в дозаправке в воздухе. Заканчивая третий круг над «Линкольном», экипаж самолёта решил проверить подачу топлива из подвесного бака, в котором все ещё оставалось 500 килограмм. Подачи не было – заел клапан (помни закон Мерфи!). Когда пилот танкера, следуя инструкциям, начал бросать машину вверх и вниз в попытке перегрузками открыть упрямую железяку (и опять Мерфи!), раздался громкий хлопок. Повернув лицо вправо, Марк Баден вместо приветливой улыбки своего штурмана увидел … пустоту, а взглянув вверх, наконец, увидел … друга-ирландца, сидящим верхом на кокпите. Согласитесь – ужас?! Нет, ужас – впереди…

Галлахер сидел в кресле верхом на фонаре самолёта, в плексигласе которого зияла огромная зазубренная дыра. Лицо и голова несчастного были оголены; его щеки раздувались так, как будто в его рот был вставлен пожарный брандспойт, и подача воды включена. Внутри самолёта оставались только ноги штурмана, болтающиеся как игрушка-талисман в кабине такси. Присмотревшись, пилот Баден был поражён ещё более: ремни не удерживали его друга – они были автоматически отстёгнуты, как это случается при катапультировании; Галлахера удерживали в кресле только захлестнувшие его грудь стропы парашюта. Счастье, что Баден не знал, где его купол – «потухший» шёлк висел на хвостовом оперении, не «дотянувшись» до рулей высоты всего несколько сантиметров. Счастье и то, что штурман подавал признаки жизни: он пытался удерживать голову, но вскоре сдался под мощным напором воздуха и уронил её на плечо. Лицо его, если можно было назвать лицом надутый противогаз, стало белеть. И это стало окончательным сигналом к действию: Баден перевёл ручки сектора газа в нижнее положение, выпустил закрылки и щитки воздушного тормоза, постепенно доведя скорость почти до скорости сваливания – 290 км/час и сообщил на авианосец об аварийной ситуации – частичном катапультировании члена экипажа. Авиадиспетчер «Линкольна» тихо и печально спросил:

– Штурман – в кабине?

– Нет, только его ноги – ответил пилот.

На другом конце линии раздался стук – это упал в обморок диспетчер авианосца, представивший забрызганную кровью кабину и падающую в океан верхнюю часть туловища штурмана.

«Интрудер» начал делать плавный разворот, находясь в 14 километрах на траверзе авианосца. Оказавшись в 10 километрах от кормы корабля, Баден запросил разрешение на аварийную посадку – времени не было: голова Галлахера была неподвижна; его лицо позеленело.

Когда самолёт вышел на глиссаду, находясь в пяти километрах от авианосца на высоте всего 90 метров, пилот начал верить в удачу – ноги Галлахера шевелились. Значит, он все ещё жив!

Но закон Мерфи… он забыл о нем! Внезапно начало запотевать лобовое стекло, когда до посадочной палубы оставалось совсем немного. Баден включил обогрев, и когда стекло очистилось, увидел, что «Линкольн» начал циркуляцию влево!!! Идти на второй круг он не мог – это убило бы его штурмана, поэтому, круто довернув влево и едва не свалив самолёт, Баден «поймал» красный огонь системы визуальной посадки авианосца, выровнял «Интрудер», сбросил газ и плюхнул самолёт задолго до первой линии аэрофинишёров. Держа переднюю стойку в воздухе, он дождался захвата троса хвостовым гаком и вздохнул с облегчением – прочно опутавшие Галлахера стропы не дали тому упасть грудью на «ножи» разбитого плексигласа. Баден вскочил со своего сиденья и бросился к другу. Когда тот прошептал: «Я уже на палубе?», Марк понял, что все позади.

Последующее разбирательство показало, что:

– катапультное кресло штурмовика было изготовлено в Англии в 1963 году, и у него ни разу за 28 лет не менялся механизм отстрела;

– из-за принудительно созданных перегрузок сломалась прижимная пружина кресла, которое резко приподнялось и пробило фонарь самолёта;

– поднятие кресла инициировало срабатывание пиропатрона и часового механизма катапульты, выпустившего парашют;

– кресло, пробив кокпит, поднялось недостаточно высоко, чтобы дернуть трос включения стартового двигателя катапульты.

Капитан Мерфи был бы доволен: этот случай подтвердил его теорию; а на всех без исключения американских «Интрудерах» срочно поменяли механизмы катапультирования.

• Предыдущая
• 35/164
• Следующая