Сплошной разврат - Малышева Анна Жановна - Страница 10

• Предыдущая
• 10/82
• Следующая

— А как он с ней обращается? Развлекает, анекдоты рассказывает, комплименты делает. И хватит о ней. У нас за столом гостья, девуш… пардон, девица Александра, давай не будем грузить ее проблемами твоей Светки. Они у меня вот где.

Иратов провел ребром ладони себе по горлу и цепко ухватил за край пиджака пробегавшего мимо официанта:

— Голубчик, что у нас на горячее?

Официант остановился как вкопанный, мне показалось, что он с трудом сдержался, чтобы не отдать честь, и радостно отрапортовал:

— Шашлык из осетрины, свинина, запеченная с грибами, мясо в горшочках по-домашнему и стейк из семги.

— Мне — стейк, — попросила Людмила.

— Мне — тоже, — сказала я.

— А мне, дорогой, свининку.

— Пять минут! — бодро крикнул официант, щелкнул каблуками и умчался. Людмила, наконец, обратила на меня внимание:

— Саша, а вы, оказывается, знакомы с моим мужем?

— Уже да, — скромно потупилась я. — Он помог мне вызволить пачку сигарет со столика Трошкина, вот во время этой опасной операции мы и познакомились. Ваш муж — герой.

— Иногда, — согласилась Людмила. — А зачем Трошкину понадобились ваши сигареты? Он же не курит.

— Наверное, угощать друзей, — предположила я.

— Да, похоже на правду. — Видимо, Людмила недолюбливала Александра Дмитриевича Трошкина. — И что, он прям-таки украл у вас сигареты?

— Злее бабы зверя нет, — укоризненно произнес Иратов. — Ну что тебе Сашка сделал? Александра просто забыла свои сигареты у него на столе во время переговоров, а потом, когда спохватилась, там уже окопалась Танюша Ценз. Она вцепилась Сашке в горло, а девица Александра боится крови. Пришлось идти мне. Вот и вся история.

Людмила повернулась ко мне и внимательнейшим образом осмотрела с ног до головы.

— Да, вы должны ему нравиться, — подвела она итог осмотру. — Но мой вам совет — держитесь подальше от Трошкина. Он — опасный человек. Я понимаю Таню и не осуждаю ее, он поступил с ней подло. А Свете просто жизнь сломал. Просто сломал.

— Что за бред! — повысил голос Иратов.

— Не перебивай. — Людмила махнула на него рукой. — Саша, если он и к вам подбирается, будьте осторожны. Он — хитрый лис, умеет найти подход, охмурить и все такое. Не верьте ему! Он за Светой гонялся три месяца. Три! И так, и эдак. Она вела себя стойко.

— Ну, конечно! — усмехнулся Иратов.

— Да! Да! — набросилась на него Людмила. — Я лучше знаю, я ее близкая подруга.

— И чем же он жизнь ей сломал? — поинтересовался Иратов. — Ломиком? Насколько я знаю, она была всем довольна.

— Вот именно — была! — закричала Людмила. — А сегодня он позвал ее к себе и понес какую-ту ахинею. Мол, он собирается участвовать в выборах, к нему будет приковано общественное внимание. Можно подумать, оно сейчас к нему не приковано! Короче, ему следует блюсти моральный облик. То есть, как он сказал, им надо расстаться до конца выборов.

— Что-то я ничего не понимаю, — нахмурился Иратов, — в каких выборах он решил поучаствовать? Он же обещал возглавить мой избирательный штаб.

— Значит, у него нашлись дела поважнее, — ехидно усмехнулась Людмила. — Себя-то он любит больше, чем тебя и все остальное человечество, вместе взятое.

— Так вопрос не стоял, — принялся выгораживать Трошкина Иратов. — Да я бы и не согласился, чтобы он принес мне в жертву свою политическую карьеру. Наверное, он собрался на думские выборы, и правильно, флаг ему в руки.

— По самое древко, — добавила Людмила.

Иратов поморщился:

— И правильно он Светку отшил. Журналисты, вот Саша не даст соврать, всюду пролезут. Вон они сидят в углу и глазами зыркают. Все видят. Все замечают. А Светка, дай бог ей здоровья, вряд ли может украсить имидж кандидата в депутаты.

— Это почему же?! — взвизгнула Людмила. — Почему? Ты же всегда отдавал ей должное.

— Ей попробуй не отдай, — пробормотал себе под нос Иратов.

— Молодая деловая женщина, всего в жизни добилась сама…

Иратов выразительно закатил глаза:

— Люд, ты только не доводи свою дружескую любовь до абсурда. Светка твоя — стерва, карьеристка, каких мало, по трупам пойдет к светлой цели, а с тобой она такая милашка, потому что ты ей никогда ни в чем не мешала. Ты спроси о ней у Элеоноры Симкиной, она тебе расскажет.

— Нормальная конкуренция, — несколько поутихнув, буркнула Людмила. — Симкина устарела, журнал не развивает, топчется на месте, все об одном и том же — рожа, кожа, секс, как удержать мужчину. Света имеет полное право занять ее место.

— О-о, узнаю знакомые речи, — скривился Иратов. — Где их Светка только не толкала. А что касается прогрессивных взглядов твоей дорогой подружки, то не они, поверь, стали причиной ее стремительного роста. Скорее, помогли ее женские прелести.

— Неправда! — закричала Людмила. — Неправда! Ты сам говорил, что Света — талантливый журналист и неплохой организатор.

— А также привлекательная женщина, — миролюбиво добавил Иратов.

— На что ты намекаешь? — грозно спросила Людмила.

— Разве я сказал что-то обидное? Или она настолько американизировалась, что нормальные человеческие комплименты уже вызывают у нее феминистический протест? Я намекаю на то, что Нора Симкина ничего плохого не сделала их американскому шефу, не помню, как его — Билл или Джон. Жили три года душа в душу, журнал «Секс-мода» набирал обороты, тираж рос, тетки пищали от восторга. И вдруг — на тебе, Симкина оказалась устаревшей. И, подумай, какое совпадение, за две недели до стремительного устаревания Норы наша Светка проходила стажировку в Нью-Йорке под личным, так сказать, руководством их общего американского начальника, Билла, кажется.

— Неправда, — Людмила продолжала протестовать, но с уже меньшим пылом. — То есть правда, но дело в том, что она за это время смогла убедить его, что журнал нужно делать по-другому.

— Так и я о том же, — Иратов подмигнул мне. — Даже если бы я не был в Нью-Йорке в последние дни Светкиной стажировки, извини за выражение, я бы и то догадался, что к чему. А тут и голову ломать не пришлось. Выхожу в коридор нашей гостиницы в пятом часу утра из Сережиного номера, где мы преферансом утешались, и вижу, как американский их начальник, этот Джон, выползает из Светкиной комнаты. Нам-то не спалось, потому что разница во времени девять часов, а им… Наверняка обсуждали новую концепцию журнала.

У меня возникло ощущение, что Иратов не случайно рассказывает столь интимные подробности о загадочной Светке в моем присутствии. Зачем?

— А кем она работает в «Секс-моде»? — не выдержала я.

— Кто? — недовольно спросила Людмила.

— Светлана.

— А почему вас это интересует? — Людмила уставилась на меня так, как будто я спросила о чем-то совершенно запретном.

— Да нет, не то чтобы интересует, просто вы говорили о ней… — Я замялась и, кажется, покраснела.

— Саша, — Иратов прижал руку жены к столу и быстро перевел разговор на другую тему, — а почему вы пошли в журналисты? Знаете, еще лет десять назад я бы понял, но сейчас эта профессия на нуле, если не в минусе.

— Конечно, из-за денег, — потупившись, ответила я. — Других стимулов нет.

Иратов удивленно вскинул брови:

— Но деньги можно зарабатывать и другим путем, менее… менее…

— Мерзким? Да, так вы хотели выразиться?

— Нет, зачем же. — Иратов смутился.

— Вы правы. Профессия действительно мерзкая. Но ведь существует мнение, что добра и зла в мире всегда одно и то же количество. Значит, кто-то должен заниматься гадкими делами. Журналисты, например. Вот так. Нас не любят, и правильно делают. Нас называют шакалами, папа, извините, рацами, борзописцами и прочими ругательными кличками. Обстановка полного душевного дискомфорта. Только деньги могут компенсировать такое времяпрепровождение.

Иратов на протяжении всей этой идиотической речи смотрел на меня внимательно, был серьезен и все время кивал, своим мыслям, очевидно. А вот жена его меня совсем не слушала, а откровенно пялилась на кого-то, находящегося за моей спиной. Подсматривать затылком я еще не научилась, и мне пришлось предпринять хитрый маневр.

• Предыдущая
• 10/82
• Следующая