Пираты, корсары, рейдеры (с илл.) - Можейко Игорь Всеволодович - Страница 20
- Предыдущая
- 20/95
- Следующая
Кавендишу удалось успокоить моряков, увеличив их долю за счет шелка, фарфора и пряностей; золото же он предпочел сохранить для себя и королевы.
Отправляясь через Тихий океан, Кавендиш забрал с галиона двух японцев и трех филиппинцев, а также португальца, который побывал в Кантоне. Теперь Кавендиш был обеспечен информацией куда лучше, чем Дрейк. Корабли Кавендиша были уже доверху нагружены, а на галионе оставалось еще более пятисот тонн ценных грузов. Чтобы не оставлять ничего испанцам, Кавендиш приказал полить палубу и надстройки «Святой Анны» смолой и поджечь галион.
Клубы черного дыма, охватившие судно, несло к песчаному пляжу, на котором столпились испанцы. Плакали женщины. Торговцы, еще вчера богатейшие люди Филиппин, отворачивались от моря: огонь подбирался к тюкам бесценного шелка и мешкам с гвоздикой.
Кавендиш приказал выстрелить из пушки, отдавая последний салют гибнущему галиону, который уже весь был охвачен пламенем.
«Мы с радостью поставили паруса, чтобы скорее достичь Англии с попутным ветром; но, когда опустилась ночь, мы потеряли из виду „Удовлетворение“… Мы полагали, что они обогнали нас, но никогда больше их не видели».
Вероятно, Кавендиш не слишком сокрушался, потеряв корабль, на котором он только что подавил бунт. Через несколько лет стало известно, что у Гавайских островов примерно в это время разбился небольшой европейский корабль, с которого никто не спасся. Возможно, это и было «Удовлетворение».
Итак, Кавендиш отправился к Островам пряностей, а известия о его набегах тем временем поплыли в Испанию. Епископ Манилы Салазар жаловался королю: «Английский мальчишка двадцати двух лет от роду с ничтожно маленьким кораблем с сорока или пятьюдесятью спутниками нанес нам столь огромный ущерб и уходит восвояси, хохоча над нами». Епископу было из-за чего метать громы и молнии: на борту «Святой Анны» были и его товары. Епископу еще повезло, что его самого не оказалось на борту галиона. Не исключено, что Кавендиш захотел бы увезти в Англию столь любопытный трофей.
Впрочем, в те дни, когда Кавендиш углубился в Тихий океан, оставив испанцев наблюдать, как догорает их галион, епископ находился в счастливом неведении относительно судьбы «Святой Анны». Зато на калифорнийском берегу разворачивались драматические события.
Поднявшийся к ночи ветер не только рассеял корабли Кавендиша, но и внес неожиданные коррективы в судьбу оставленных на берегу испанцев. Когда начался проливной дождь, большинство их забрались под наскоро натянутую парусину, но несколько человек остались на берегу. Они смотрели на пламя, светившее, словно маяк, в океане, и обсуждали, что делать дальше. Положение их было тяжелым. Сюда почти никогда не заходили корабли. И если не заглянет случайно испанский пират — грабитель жемчужных отмелей, чтобы набрать воды и залатать паруса, то могут пройти годы, прежде чем кто-нибудь наткнется на тех из них, кто останется в живых. Вокруг расстилалась степь, а припасов Кавендиш оставил не так уж много. Как только продукты подойдут к концу, грозит голодная смерть.
Вдруг кто-то заметил, что огонек движется. Еще через полчаса стало ясно, что ветер медленно подгоняет догорающий галион к берегу. Тогда один из помощников кормчего, Себастьян Вичиано, решил рискнуть. В конце концов терять испанцам было нечего.
Набрав добровольцев из наиболее сильных моряков, умеющих плавать, он собрал их в той точке пляжа, куда приближалась «Святая Анна». Когда ее дно коснулось песка и галион начал медленно заваливаться набок, добровольцы во главе с Вичиано, держа в руках доски, бросились к кораблю. Некоторые погибли в волнах, но большинству удалось вскарабкаться на горящий корабль, и они начали отчаянную борьбу с огнем. Им помог в этом ливень.
Утро застало промокших, выбившихся из сил испанцев спящими на мокром песке и на дымящейся нижней палубе. У корабля выгорели все верхние надстройки и борта, но на уровне ватерлинии огонь был не столь активным, тем более что галион еще во время боя набрал много воды и погрузился метра на три ниже, чем положено.
Вичиано не ложился спать. Он облазил весь галион и обнаружил, что его днище цело. После совещания с капитаном и кормчим было решено попытаться восстановить корабль. И пока торговцы и прочие пассажиры без различия сана и положения таскали на берег мешки с подмокшим перцем и ящики с фарфором, пока расстилали на берегу рулоны тканей и сушили гвоздику, моряки принялись перестраивать галион. Пригодились доски, оставленные Кавендишем. Вытащили внутренние переборки и в конце концов нарастили борта, так чтобы вода не перехлестывала через них.
Последние ночи пришлось провести без крыши над головой: из палаток сшили паруса и подняли их на единственной не сгоревшей мачте. Часть груза оставили на берегу под охраной тех, кто не решился выйти в море на этом обломке корабля. Погода благоприятствовала жертвам Кавендиша, они медленно пересекли Калифорнийский залив и добрались до поселений в Мексике.
Вскоре пришли корабли и за оставленными на берегу людьми и грузами.
Себастьян Винчиано стал национальным героем. Король Испании официально благодарил его за находчивость, спасшую сотни тонн груза и двести человеческих жизней. А так как было известно, что товары, принадлежавшие самому Вичиано, были захвачены Кавендишем, то в компенсацию он был назначен одним из двух главных кормчих экспедиции, которая должна была открыть пролив Аниан — северный проход из Атлантического в Тихий океан.
Удивительно упорство, с которым и испанцы и англичане верили в этот пролив, изобретенный картографами. Магическая власть карты и в последующие века будет оказывать роковое влияние на путешественников. Вплоть до XIX века капитаны будут уходить с курса и подолгу бороздить океанскую пустыню в поисках островов и земель, изобретенных картографами в своих кабинетах. И неизвестно, какие из этих земель появились на картах в результате выкладок и внутреннего убеждения картографов, а какие — для того, чтобы как-то оправдать случайную кляксу.
Даже после того как и Дрейк и Кавендиш благополучно возвратились домой, среди испанцев оставались упрямцы, которые утверждали, что англичане прорвались в Тихий океан через Аниан. Экспедиция была организована испанцами и потому, что великий враль, кормчий Хуан де Фука, вернувшись из плавания, заявил, что не только прошел Анианским проливом, но и видел, где тот соединяется с Атлантическим океаном. Де Фука стал напарником Вичиано в этом плавании. Они должны были найти и нанести на карту северный проход и построить там крепость, чтобы англичане впредь этим путем не пользовались.
Экспедиция продолжалась до тех пор, пока матросы не взбунтовались под холодными дождями северной части Тихого океана. Впрочем, провал экспедиции не помешал Себастьяну Вичиано стать в 1602 году во главе эскадры, посланной для исследования калифорнийских берегов. Плавание было удачным, и многие из известных теперь в Калифорнии испанских названий, в том числе Сан-Франциско и Лос-Анжелес, были даны упорным капитаном Вичиано.
Пока испанцы, оставленные пиратами на пустынном берегу Калифорнии, изыскивали пути к спасению, Кавендиш спешил через океан. Как у Дрейка, у него оставался лишь один корабль, перегруженный добром и практически беззащитный перед любым большим военным кораблем испанцев либо португальцев. Но в отличие от Дрейка Кавендиш шел проторенными путями и потому решил несколько отклониться в сторону, чтобы познакомиться с главным испанским владением в Южных морях — Филиппинами.
По дороге остановились на Гуаме, где манильские галионы заправлялись пресной водой. Уходил оттуда Кавендиш быстрее, чем того желал бы, и на прощание обстрелял добродушных островитян из пушек. Правда, гуамцы уже были знакомы с действием аркебуз и пушек, так как встречались с испанцами, и при виде вспышки выстрела столь быстро ныряли в воду, что поразить их не удалось.
Затем показались Филиппины. Изображая из себя испанца, который послан манильским губернатором собирать дань с вождей племен, Кавендиш осторожно шел от острова к острову по длинной дуге архипелага. Только когда до Манилы оставалось несколько дней ходу, он открылся местным жителям, заявив, что он подданный всемогущей английской королевы и враг испанцев. Филиппинцы были обрадованы этим не меньше, чем султан Тернате — прибытием Дрейка. Они тут же стали уговаривать Кавендиша сообща отправиться походом на Манилу. Кавендиш вежливо отклонил это предложение, так как у него были несколько иные планы, однако одарил вождей острова Лусон награбленным у испанцев добром и расстался с ними в наилучших отношениях.
- Предыдущая
- 20/95
- Следующая
