Пираты, корсары, рейдеры (с илл.) - Можейко Игорь Всеволодович - Страница 68
- Предыдущая
- 68/95
- Следующая
«Дидона» с Бруком на борту вошла в гавань городка Кучинг — столицы Саравака — в мае 1843 года. По дороге туда встретили несколько прау, и Кеппел велел открыть по ним огонь. Лодки бросились врассыпную. Топя их одну за другой, моряки вылавливали людей из воды, чтобы представить их головы как трофеи. Но тут выяснилось, что в лодках были не пираты, а мирная делегация с островов Риау. Через несколько дней настигли еще три прау и убили двадцать человек. Неизвестно, какие из голов по возвращении Кеппел представил в качестве пиратских, зато известно, что Адмиралтейский суд в Сингапуре присудил команде «Дидоны» семьсот девяносто пять фунтов стерлингов награды.
В помощь Кеппелу Брук собрал отряд из местных малайцев и сухопутных даяков, и 11 июня 1843 года, когда фрегат подошел к устью реки Сарибас, пятьсот англичан и малайцев погрузились в шлюпки и лодки и начали подниматься по мелкой реке.
Ибаны уже знали, что на них идут англичане, и перегородили реку поваленными деревьями. Разобрав завалы, экспедиция достигла стоявшей на берегу крепостцы ибанов. Взять укрепление, однако, удалось лишь с помощью ибанов из враждебного племени. Брук и в дальнейшем всегда старался в своих экспедициях использовать вражду племен.
Удачный поход увеличивал шансы Брука в переговорах с султаном, у которого он намеревался выторговать новые области. Он записал в дневнике: «Хорошо бы получить еще дюжину речных долин за Сараваком». Единственное, что огорчало Брука, — это отъезд Кеппела.
Правда, через год Кеппел вернулся, и они с Бруком организовали еще одну экспедицию. Когда отряд осадил укрепление на реке Скранг, ибаны, воспользовавшись тем, что авангард отряда оторвался от остальных сил, забросали камнями и потопили лодки, а нападающих перебили стрелами. В этом бою ибанами командовал вождь по имени Рентап.
После этого карательного набега политика Брука на время изменилась. Его главным врагом становится султан Брунея, противившийся созданию империи Брука. В новых планах, в которые входила и смена султана (на эту роль Брук намечал своего друга Муда Хашима), белый раджа не последнее место отводил ибанам. В дневнике появляется запись: «Если придется остаться без всякой поддержки, я должен буду стать вождем даяков и с помощью моего влияния бороться с интригами. Канонерка, двенадцать больших лодок с шестифунтовыми пушками и ружьями да еще двести прау даяков станут внушительной силой, и эта сила может мне понадобиться в случае, если Муда Хашима в Брунее победят».
К концу 1845 года самые тяжелые предчувствия Джеймса Брука оправдались. Заговорщики, которых, возможно, поддерживал сам султан, убили Муда Хашима и его брата — единственных союзников Брука в Брунее. Брук сначала не мог поверить случившемуся. Когда же никаких сомнений не оставалось, Брук разразился гневной тирадой против султана и его окружения: «Он убил наших друзей, верных друзей правительства Ее Величества, только потому, что они были нашими друзьями, — другого повода не было».
С легкой руки Брука султан Брунея объявляется покровителем пиратов, его ближайшие помощники — пиратами, а все сторонники независимости Брунея — «пиратской партией». А какие могут быть разговоры с пиратами? За пиратские головы платят фунтами стерлингов. Осечки быть не должно. И, как пишет Холл, «триумф пиратской партии в Брунее в 1846 году был кратковременным».
На помощь Бруку была прислана эскадра адмирала Кокрейна, в которую были включены все корабли, базировавшиеся в проливах. Войдя в устье реки, на которой стоит Бруней, Кокрейн и Брук предложили султану капитулировать. Султан не ответил, и английские корабли обстреляли город, высадили десант. После короткого боя маленькая армия султана была разгромлена, а сам он бежал. Когда через несколько дней султан сдался и принял требования англичан, ему было разрешено вернуться в столицу. За это пришлось подарить англичанам остров Лабуан, передать все права на Саравак радже Бруку и подписать унизительный договор.
Теперь Брук мог с триумфом отправиться в Англию. Он блистал на приемах, его портреты украшали страницы иллюстрированных журналов. Королева возвела раджу в рыцарское достоинство, а правительство назначило его «губернатором Лабуана, комиссаром и генеральным консулом при султанате и независимых вождях Борнео». Брук стал действительным хозяином части острова и мог рассчитывать на помощь британской короны в случае, если кто-нибудь ему не покорится.
Для дальнейших планов важно было и то, что у Брука появились в Лондоне весьма состоятельные поклонники и поклонницы, и то, что с ним в Кучинг ехали молодые люди, глядевшие с обожанием на раджу, а также многочисленные родственники, которые должны были обеспечить продолжение рода Бруков. Английское правительство, конечно, предпочло бы иметь в лице Брука просто исполнительного чиновника, но сам он видел себя родоначальником могучей азиатской белой династии. Впрочем, все награды и достижения отступали на второй план перед главным: вез его на остров военный фрегат королевского флота «Меандр», специально оборудованный для операций в устьях мелких рек и снабженный многочисленными шлюпками, каждая из которых несла на носу небольшую пушку. А командовал «Меандром» старый приятель, охотник за «пиратскими головами» Генри Кеппел.
Сингапурское начальство, однако, вновь начало ставить палки в столь отлично смазанные в Лондоне колеса. Едва Брук собрался полностью лишить независимости ибанов, как из Сингапура последовал приказ: фрегат «Меандр» передать в распоряжение командования для операций против настоящих пиратов, а не для улаживания личных дел раджи. Возвышению Брука в Сингапуре завидовали. В то время как чиновники тянули колониальную лямку, он выкроил себе княжество, да еще стал сэром.
После отчаянной переписки с Сингапуром и Лондоном и заявлений, что пираты вот-вот лишат Англию ее приобретений, Брук все-таки смог добиться своего. В июле 1849 года несколько паровых катеров и пароходов, а также двадцать союзных Бруку прау подошли к устьям Сарибаса и Криана. Всего в распоряжении Брука было более двух тысяч человек и несколько пушек.
Когда белый раджа узнал, что флотилия легких лодок ибанов вышла навстречу карательной экспедиции, решено было окружить морских даяков. Прау и катера Брука притаились у устьев рек, а пароход «Немезида» встал в открытом море так, чтобы в случае необходимости можно было двинуться в любой пункт боя.
Перед рассветом следующего дня при полной луне лодки ибанов проскочили засаду у устья Криана и неожиданно для себя столкнулись с основными силами Брука. Ослепив ибанов ракетами, Брук и его союзники начали стрельбу из орудий и ружей. В тыл ибанам ударили прау, таившиеся в засаде. Началась бойня.
Семнадцать лодок вырвались в открытое море, но здесь их уже поджидала «Немезида». Капитан парохода докладывал о том, что произошло далее: «Поравнявшись с ними, я дал бортовой залп картечью, а так как ближайшая прау была уже в двадцати-тридцати ярдах, то все члены команды открыли прицельный огонь из ручного оружия. Мы продолжали преследование… и лишь некоторые из них в жалком состоянии смогли выброситься на берег, где стали легкой добычей для отряда туземных лодок под командованием мистера Стила из Саравака, который хорошо поработал, не мешая нашему огню.
Затем мы догнали пять прау, которые продолжали держать курс на Батанг Лупра, и настигли их по очереди залпами, осыпая картечью и пулями до тех пор, пока они не проплыли мимо нас, подобно беспомощным бревнам, и на них не осталось ни одной живой души, так как их команды были перебиты, если не успели броситься в море, надеясь доплыть до берега, но вряд ли кому-нибудь это удалось».
По заключению Адмиралтейского суда в Сингапуре, в бою участвовало две тысячи сто сорок пиратов на восьмидесяти восьми лодках, из них пятьсот было убито. Английским морякам, принимавшим участие в бою, было вручено двадцать тысяч семьсот фунтов стерлингов награды. Однако впоследствии Джеймс Брук заявил, что лишь триста пиратов из трех тысяч семисот было убито, но более пятисот погибло потом, пробиваясь сквозь джунгли домой и либо умерев от голода, либо попав в засады союзников Брука. Казалось бы, зачем Бруку преуменьшать потери пиратов, уменьшать число голов, за которые его помощники получили наградные? Дело в том, что «миротворца» Брука обвинили в зверском избиении ибанов, и обвинили не даяки, не малайцы, а англичане. До сего дня английским историкам, благожелательно настроенным к Бруку, приходится защищать его так, как это делает, например, Холл: «Потери были бы по крайней мере втрое больше, если бы Брук сознательно не дал бежать большому числу людей».
- Предыдущая
- 68/95
- Следующая
