Асы нелегальной разведки - Шварев Николай Александрович - Страница 4

После происшествия на вилле Бунхе дальнейшее пребывание Иосифа в Аргентине стало небезопасным: полицейские сыщики «навестили» несколько его бывших адресов, в том числе в Ла-Кларите, чем изрядно взволновали отца. Служба безопасности партии получила данные от своего источника в полиции, что «Мигелю» грозит неминуемый арест. Тут руководство КПА прореагировало, наконец, на неоднократные просьбы Иосифа о направлении его в Испанию. Получив «добро» на отъезд, Григулевич через посла Осорио-и-Гальярдо, писателя-католика, известного своими антифашистскими взглядами, получил в свой литовский паспорт драгоценный штамп с подписью консула – въездную визу в Испанию.

Отправляясь на Иберийский полуостров, «Мигель» отчетливо представлял себе, что участие в гражданской войне – не увеселительная прогулка. Он был готов к любому исходу. А Буэнос-Айрес, который он искренне полюбил, покидал с лёгкой грустью. «Придётся ли когда-нибудь вернуться?» – вопрошал он себя, поднимаясь в начале сентября 1936 года на борт греческого парохода, который отправлялся в Антверпен. Чтобы приберечь свои скудные финансы, Иосиф нанялся помощником повара. По большому счёту, именно отъезд в Испанию определил на многие годы, а лучше сказать – навсегда, судьбу Иосифа Григулевича.

Путь от Антверпена до Мадрида Иосиф проделал за десять дней. Вначале в Париж на экспрессе, оттуда – после инструкций товарищей из Центра по переброске добровольцев – поездом до Тулузы, затем самолётом до Барселоны. «Трудно описать ту радость, которую я испытал, ступив на испанскую землю», – напишет через несколько лет Григулевич. Случилось это в первые дни октября 1936 года.

В Мадриде Григулевич прибыл в редакцию газеты компартии «Мундо обреро». Его принял оказавшийся в редакции генеральный секретарь КПИ Хосе Диас. Иосиф передал ему письмо компартии Аргентины, а также свой мандат мопровского работника. Диас сразу позвонил по телефону и попросил кого-то из товарищей зайти к нему. Григулевич был удивлен, когда в комнату вошёл Викторио Кодовилья. Он с первых дней войны находился в Испании.

Кодовилья с одобрением посмотрел на Иосифа: «Просишься на фронт? Рядовым? Похвально. Но в Мадриде тоже боевая обстановка!»

Как вспоминал потом Григулевич, знание иностранных языков предрешило его судьбу: «К этому времени я, помимо литовского, говорил свободно на испанском, французском, немецком и польском языках. А по-русски у нас общались в семье, русский всегда был для меня родным и главным языком».

«К нам приехали советские военные специалисты, – продолжил Кодовилья. – Полным ходом создаются интернациональные бригады. Позарез нужны люди, знающие языки, в особенности русский. Мы тебя направим в распоряжение командира 5-го полка. Только, компаньеро, советую тебе сменить фамилию Григулявичус. Это слишком заковыристо для испанского уха».

Иосиф предложил фамилию Окампио, вспомнив известную аргентинскую писательницу, книгами которой зачитывались его подружки в Буэнос-Айресе. Так Иосиф стал в Испании «Хосе Окампио».

Итак, Хосе Окампио стал «адъютантом по международным поручениям» у комиссара 5-го полка Витторио Видали. Он был итальянцем, кадровым сотрудником Коминтерна, человеком с завидным опытом антифашистской борьбы. В списках ОВРА – тайной полиции Муссолини[2] – он значился в первой десятке лиц, подлежащих розыску и ликвидации. Спасаясь от убийц, Видали одно время скрывался в Мексике, представляя Коминтерн в мексиканской компартии. Потом был на руководящей работе в Испокоме Межрабпрома в Москве. В 1932 году советская военная разведка планировала направить его вместе с женой Тиной Модотти для работы в Китай в составе группы Рихарда Зорге, но, по настоянию Елены Стасовой, нарком обороны Ворошилов отменил эту командировку. Коминтерн тоже нуждался в проверенных кадрах.

«Адъютантский» хлеб Иосифа оказался нелёгким. С Витторио Видали стремились встретиться члены всех делегаций и все журналисты, прибывающие в Испанию. Он был своего рода символом героической обороны Мадрида. «Хосе Окампио» приходилось встречать гостей, отвечать за их размещение, а то и сопровождать на передовую, если кому-то для полноты впечатлений хотелось услышать свист пуль и разрывы снарядов.

Все, кто встречался с «Окампио» в то время, вспоминают его как улыбчивого молодого парня, невысокого, склонного к полноте, в непременном интербригадовском берете.

Месяц спустя Григулевич получил повышение. Его перевели в штаб армии Мадридского фронта при генерале Висенте Рохасе. Но и там он не задержался. По ходатайству советского посла Розенберга Иосифа направили на работу в полпредство. Переводчиков русского языка не хватало даже в полпредстве. Именно там «Окампио» попал в поле зрения советнического аппарата НКВД, который возглавлял Александр Орлов[3] (псевдоним «Швед»). Опытный разведчик, исколесивший полмира, человек с изысканным вкусом. Он умел читать на лице собеседника самые сокровенные чувства. Орлов каждый день твердил своим подчиненным в советской группе: «Ищите надёжных людей, без них – в одиночку – мы в Испании ничего не добьёмся».

Кто же привлёк Иосифа Григулевича к сотрудничеству с советской разведкой? Сам «Швед»? Вряд ли. В различных источниках говорится только о том, что он был первым оперативным руководителем Григулевича. Тогда кто же стал «крёстным отцом» Иосифа в разведке?

Скорее всего, заместитель «Шведа» – Наум Маркович Белкин. С сентября 1936 года по август 1938-го он работал в Испании под крышей заведующего бюро печати полпредства. Он был правой рукой Орлова в подготовке разгрома троцкистских групп.

Вероятнее всего, что именно Белкин в ноябре 1936 года вытащил Иосифа из посольской рутины и на явочной квартире НКВД в Мадриде преподал ему «краткий учебный курс молодого бойца невидимого фронта». После этого «Окампио» устроили на работу в Генеральное управление безопасности республики, или Сегуридад. К этому времени Иосиф уже имел свой первый оперативный псевдоним – «Юзик».

О своём первом задании в качестве сотрудника Сегуридад Иосиф Григулевич рассказал в автобиографическом очерке «Первые шаги разведчика», опубликованном под псевдонимом «И. Григорьев»[4].

Действие происходит в Мадриде, в марте 1937 года. Герой очерка – Борис Иванович Миронов (Иосиф Григулевич. – Авт.). Его, против собственного желания, определили переводчиком в штаб армии Мадридского фронта, узнав, что Миронов знает испанский и итальянский языки. Не мешкая, он тут же отправился к своему начальнику П.А. Бодрову.

«Давайте договоримся так, – сказал Бодров, – если моё предложение покажется вам неподходящим, вы скажете мне об этом, и тогда мы будем считать, что разговор не состоялся…»

Но разговор состоялся, и вскоре Миронов приступил к исполнению своего первого оперативного задания. Его «подсадили» в тюремную камеру к пленному испанскому генералу под видом арестованного «офицера связи» генералиссимуса Франко. По мнению Бодрова, эту роль Миронов мог сыграть великолепно, поскольку прежде блистал в институтском драмкружке. У пленного генерала Педро де Сильвы надо было выяснить, насколько боеспособна его дивизия, которая, по словам Бодрова, была для республиканской армии «как гвоздь в стуле».

Миронову удалось преодолеть недоверие Педро де Сильвы. После долгих диалогов генерал поверил, что «майор Луис Косас» – действительно тот, за кого себя выдаёт. И Педро де Сильва рассказал Иосифу о том, что от него ждали: «Я держал фронт чудом. Если бы враг знал, насколько моя дивизия деморализована, то он разгромил бы её без каких-либо трудностей».

Полученные сведения оказали большую помощь в разгроме дивизии генерала Педро де Сильвы, и Миронов наконец-то почувствовал, что может открыто смотреть в глаза своим товарищам». Первое задание Иосиф выполнил блестяще.

Очерк заканчивается такими словами Бодрова: «Заходите, Борис Иванович, и закройте дверь плотнее. Сегодня у нас разговор будет не менее серьёзным предыдущего. Пора переходить к игре более крупного масштаба. Москва уполномочила меня дать вам новое поручение…»