Год собаки - Кац Джон - Страница 24
- Предыдущая
- 24/25
- Следующая
— Надо его отозвать, — сказала мне Каролин. — Смотрите, язык высунул. — В самом деле язык у Гомера свисал почти до земли. — Это значит, что он устал. Сможете его схватить?
Он сам ко мне подойдет, заверил я и позвал:
— Гомер, мальчик, ко мне!
Гомер обернулся, просительно взглянул на меня, затем перевел взгляд на стадо.
— Ко мне! — позвал я второй раз, более требовательно, и он, сбросив с себя обаяние пастушьего труда, подбежал и встал рядом.
— Отлично! — восхищенно качая головой, проговорила Каролин. — Вы не представляете, как это важно. Самое трудное в обучении новой собаки — ее отозвать. Заставить бросить стадо и вернуться к хозяину. Сумели этого добиться — считайте, половина дела сделана.
Однако, продолжала Каролин, Гомер не подошел ко мне сразу, а это неприемлемо. Хорошая пастушья собака по команде хозяина ложится на землю немедленно, даже если сам пастух стоит далеко от нее. Так что с Гомером еще придется поработать.
И все же он — прирожденный пастух. Свой «экзамен» он сдал на отлично, и Каролин заверила, что будет рада видеть его здесь в любое время и обучить тем пастушьим премудростям, какие я сочту нужными.
Настала очередь Девона, а этому псу ничего не давалось легко. С самого детства ему приходилось бороться за свое место во вселенной.
Если Гомер инстинктивно понимал, что делать, Девон был возбужден, но явно растерян. Когда я крикнул: «Взять!» — он не стал сгонять стадо в кучу, а принялся бегать за каждой овцой по отдельности, стремясь не столько куда-то ее загнать, сколько поживиться клочком шерсти. Там, где Гомер бегал кругами, Девон мчался по прямой; там, где Гомер лаял, Девон нападал. Он нервничал и постоянно поглядывал на меня в поисках одобрения. Даже я видел, что у него ничего не выходит. Разница между действиями Гомера и Девона бросалась в глаза.
Я смотрел на это с тяжелым чувством; мне было жаль Девона. У Гомера прирожденный талант, объяснила мне Каролин, а у Девона, похоже, такого таланта нет. (Странно: к погоне за автобусами талант у него определенно был.) Но это не беда: способности можно развить.
Еще минут десять она внимательно наблюдала, как он скачками носится по пастбищу. Вид у него был очень несчастный: очевидно, он чувствовал, что не знает и не умеет чего-то необходимого и делает совсем не то, что нужно. Весь его вид говорил: «Ну как? Нормально? Или я все испортил?» Время от времени он, оставив стадо, подбегал ко мне и утыкался носом в ногу. Он продолжал охранять — не стадо, а меня. Бока его вздымались, он тяжело дышал, и мне подумалось, что дома, со мной и Полой, он был счастливее.
Как видно, не ему светила пастушья звезда. И все же какой восторг охватил меня, когда я увидел своих овчарок в родной для них стихии!
— Каролин, — проговорил я вполголоса, когда мы вышли из загона, — можно мне это сказать? Всего один раз?
Она удивленно взглянула на меня, затем рассмеялась и кивнула.
Я погладил и обнял каждого из псов.
— Готово, ребята! — объявил я.
Мы закрыли ворота пастбища, загнали овец обратно в хлев, и Девон и Гомер отправились вместе с Дейвом в тенек, где для них были припасены охапка соломы и миска с водой. Пасти овец очень утомительно, объяснила мне Каролин, и после каждого выгона собака должна отдыхать.
Совместная работа в поле сблизила псов: они уже держались, как старые друзья, и Дейв приветливо вилял хвостом. Я достал из кармана и бросил ему еще одно печенье.
Оба моих пса, сказала мне Каролин, прошли испытание успешно. Они могут и должны пасти скот. Она призналась, что не ожидала от «овчарок-барби» таких способностей. Особенно поразило ее, как они идут на зов. Мне следует гордиться собой, добавила она; не всякому хозяину удается создать такую крепкую связь между собой и своим псом. Что ж, я действительно этим гордился.
Гомер, продолжала Каролин, настоящая звезда, его можно хоть сейчас отправлять на соревнования. А Девону, конечно, надо еще потренироваться. Это меня удивило: мне-то казалось, что Девон провалился.
— Гомер прекрасно знает, что делает и зачем, — объяснила Каролин. — А Девон… он не понимает окружающего.
Для Девона, объяснила она дальше, единственный «якорь» в мире — я. Только я разумен, понятен и стабилен; все остальное представляется ему хаосом, в котором невозможно разобраться. Девон не понимает, как устроен мир, не понимает, что делать в мире ему самому, и страшно боится снова потерпеть неудачу. Возможно, тренировки в пастушеском искусстве смогут ему помочь. Он станет более уверен в себе, обретет спокойствие духа.
Слова Каролин заставили меня задуматься. Я чувствовал, что она права, и мне было грустно оттого, что испытания Девона еще не закончены — и, быть может, они не закончатся никогда.
Что ж, если обучение пастушьему делу может помочь Девону разобраться в себе и в окружающем мире, я не имею права лишать его такой возможности. Я записал обоих ребят на занятия и, прощаясь, пообещал Каролин, что пастушеский мир еще услышит о «команде Барби»!
Дней через десять после «вступительных экзаменов», в такой же теплый и ясный солнечный денек, мы трое погрузились в фургон и снова отправились в Распберри-Ридж. Каролин поставила у кораля два стула и скамью. Догадавшись, что я соображаю не так быстро, как Гомер или Девон, она исполняла при мне должность экскурсовода.
Мы трое сели и приготовились слушать. Каролин открыла коробочку, достала оттуда четыре секции пластмассового забора в пять сантиметров высотой, трех пластмассовых овечек, крошечную фигурку пастуха и двух черных собак, очень похожих с виду на бордер-колли.
Аккуратно закрыв коробку, она собрала забор, поставила внутрь пастуха — меня — и собак, между ними расположила в произвольном порядке трех игрушечных овечек. Так началась для нас лекция по пастушьему делу.
Гомер и Девон сидели по обе стороны от меня, завороженные, словно подростки, в первый раз увидевшие «Звездные войны», пока Каролин передвигала фигурки, объясняя, какие позиции мы должны будем занять.
Главное, говорила она, не терять равновесия между работой и хищническими инстинктами. Бордер-колли — близкие родственники волков, и овцы, при всей их глупости, прекрасно понимают, что эти звери — не из одной с ними команды. Поэтому необходимо следить, чтобы ситуация не вышла из-под контроля.
Мне предстоит войти в небольшой загон, по которому беспорядочно мечется примерно дюжина овец. Сперва один пес, затем второй должны обежать загон по периметру. В тот момент, когда пес будет находиться напротив меня, а стадо — между нами, Каролин подаст сигнал, и я должен буду громко похвалить и ободрить собаку. Идея в том, чтобы пес научился занимать позицию по другую сторону от стада.
Все это Каролин показала мне на фигурках. Мне стало не по себе при мысли о том, сколько труда требуется, просто чтобы научить пса занимать правильное место. Что ж, заметила Каролин, я предупреждала, что будет нелегко.
Девона я пристегнул к столбу в нескольких метрах от загона, а сам вошел внутрь, стараясь держаться уверенно. Гомер немедленно принялся носиться вокруг загона безумными кругами: ни минуты он не стоял на месте, то пытался перепрыгнуть через забор, то — подкопаться под него, чтобы добраться до овец. Раз или два он замирал напротив меня — в нужной позиции; тогда Каролин подавала сигнал, и я громко хвалил Гомера. Но он был заворожен овцами, а меня, кажется, не замечал вовсе.
Ничего страшного, успокоила меня Каролин, он ведь еще очень молод. Со временем во всем разберется. Как только он поймет, что не сможет пасти стадо без меня, сосредоточит все свое внимание на мне. Однако к тому времени, когда Гомер начал понимать, что от него требуется, он был совершенно измотан — таким я его еще не видел! Он буквально подполз к миске с водой и рухнул. Я пристегнул его к забору и отвязал Девона.
Я заметил, что, пока Гомер кружил вокруг загона, Девон не отрывал от него глаз: взглядом, который я называю «взглядом хищника», он изучал Каролин, меня, Гомера и стадо. Из всех необычных качеств Девона больше всего поражала и привлекала меня его неутомимая любознательность, горячее желание понять, как устроены те или иные вещи: как открывается холодильник, какие действия предшествуют прогулке, где я прячу собачье печенье.
- Предыдущая
- 24/25
- Следующая
