Эрна Штерн и два ее брака (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 6

• Предыдущая
• 6/52
• Следующая

На столе лежал отчет по практике, выполненный каллиграфическим почерком, я решила, что ему явно не хватает иллюстраций. Рисовала я, конечно, не очень, но, надеюсь, барон оценит мое стремление помочь. Цветочки, зайчики, скелетики. Изобразив на последней странице виселицу с болтающимся в ней телом, я для наглядности подписала «штаден» и задумалась, чем же еще скрасить жизнь одинокого молодого человека со слишком большим количеством свободного времени. Все-таки переписывание отчета займет его ненадолго. С сожалением отказавшись от полного уничтожения баронского гардероба, вспомнив, как он говорил, что денег у него нет, я всего лишь распустила по швам несколько его рубашек, а в штаны запустила простенькое заклинание-путанку, мы им еще в начале первого курса развлекались, вроде и нет ничего, а штаны надеть невозможно. А потом, как-то незаметно для себя я уснула и спала с чистой совестью до утра. Когда проснулась, хозяина комнаты все еще не было, но так как я была укрыта одеялом, похоже, что все-таки он заглядывал. Заботливый у меня муж, однако! Но не наблюдательный… Вспомнив, что я вчера сотворила в его комнате, я поторопилась ее покинуть — вряд ли он меня придушит при посторонних, а вот наедине…

— И чего он к тебе прикопался? — недоумевала Грета.

— Потому что придурок, я же тебе говорила.

— Да странно это как-то. Я бы поняла, если бы он на тебя какие-то виды имел. А то парня твоего избил, тебя в свою комнату засунул, а сам до утра куролесил.

В дверь постучали. Вошла Элиза Фогель, наша одногруппница и по совместительству самая большая сплетница нашего общежития.

— Эрна, тебе барон Штаден записку просил передать, — блестя глазками, возбужденно сказала она. — Он там внизу с преподавателем фехтования беседует, сказал, что подождет ответа. Ой, а что это у вас там с ним вчера было?

Я развернула листок, не обращая внимания на вопросы, которые сыпались из нее, как из рога изобилия. Если бы на занятиях она была бы настолько любознательной, то звание лучшей ученицы всех времен было бы ей гарантировано.

— Передай, что я подумаю, — мрачно сказала я.

— А что, что там написано? — жадно поинтересовалась Лиза.

— О, ничего особенного, — спокойно ответила я. — Он просит прощения за вчерашнее. Пишет, что настолько влюблен, что только один вид постороннего мужчины рядом со мной приводит его в такую ярость, что он полностью теряет над собой контроль.

Когда Фогель, потеряв дар речи, ушла с округлившимися глазами, Грета тут же напала на меня с вопросом:

— Что, правда?

Я молча протянула ей записку, в которой было написано: «Твой придурок вызвал меня на дуэль. Спасать будешь или пусть помирает?»

— Что будешь делать? — деловито поинтересовалась подруга.

— Для начала, спрошу Олафа, как его угораздило такую глупость сделать. Штаден же его прибьет и не заметит. Как ты думаешь, удастся их уговорить помириться?

Но Олаф наотрез отказался идти на мировую, более того, он даже сказал, что не будет со мной разговаривать, если я попытаюсь вмешаться. А со Штаденом мне поговорить не удалось до самой дуэли. Перед началом он подошел ко мне и спросил:

— Ну, что надумала?

— Что ты хочешь, Штаден? — спросила я, косясь на Олафа. Тот напряженно смотрел в нашу сторону.

— Проводишь ночь в моей комнате.

— Ты совсем совесть потерял? — аж дернулась от возмущения я.

— Нет, это ты потеряла. Чинишь мою одежду и переписываешь отчет, — он гаденько поднял левую бровь. — А ты о чем подумала? Хотя ход твоих мыслей интересен, только вот я блондинок не люблю.

Я опять посмотрела на Олафа, тот демонстративно отвернулся. Вот ведь упертый, еще действительно разговаривать не будет. Может, ему действительно в больничном корпусе полезно полежать? Ведь не убьет же его Штаден, в самом деле.

— Нет, — ответила я.

— Дорогая, я же его убью. Неужели тебе совсем не жалко парня?

— Если ты его убьешь, тебя выгонят из академии, — напомнила я. — А это для тебя крайне нежелательно.

— Если ты так внимательно читаешь правила, то могла бы заметить, что там сказано про отчисление в случае гибели при использовании магии. Чтобы добить твоего мальчика, мне магия не нужна, я достаточно хорошо фехтую. А поскольку вызвал меня он, то моим условием будет поединок на шпагах, без применения магии, — насмешливо сказал он. — Итак, сейчас только от тебя зависит, проткну я его до смерти, или только до больничного корпуса. Твое слово?

— Ну и сволочь же ты, Штаден! — не выдержала я.

— Дорогая, я же тебя предупреждал, так что во всем случившемся можешь винить исключительно себя. Последний раз спрашиваю — да или нет?

— Да, — еле слышно сказала я. — А может, я твои рубашки у себя починю, а не буду сидеть в твоей комнате?

— Я тебе больше не доверяю, Штерн, — насмешливо бросил этот гад. — А мои рубашки слишком дороги мне, чтобы я оставлял их без присмотра.

Когда он, размахивая шпагой, пошел к Олафу, Грета, на протяжении всего нашего разговора молчавшая, вдруг выдала:

— Эрна, да он же действительно в тебя влюблен по уши!

— Такое только тебе в голову прийти может! — негодующе сказала я. — Ты только, пожалуйста, не делись ни с кем своими гениальными выводами.

Дуэль закончилась, не успев начаться. Штаден только махнул клинком, как шпага Олафа отлетела в сторону, а тот зажал дырку на руке, из которой потекла кровь. Никто даже не успел заметить, как это случилось. Я с вскриком бросилась к парню, но он меня отстранил, отвернувшись. Так что в больничное крыло его отвели без меня.

Я пришла в нашу комнату, села и расплакалась. Вот что за гад этот Штаден! Ну почему я не поехала на практику со всеми? И вообще, лучше бы его тогда повесили… Грета пыталась меня успокоить, а потом к ней пришел Марк, и они успокаивали меня уже вдвоем. И надо сказать, что это у них получилось.

— Да простит тебя Олаф, не бойся, — утверждала Грета. — Куда он денется, он же любит тебя. Просто ты его в такую ситуацию поставила, непростую для его гордости.

— А что это Штаден до тебя докопался? — поинтересовался Марк.

— Мы практику вместе проходили, ты же знаешь — неопределенно ответила я, — а вчера я ему отчет изрисовала и несколько рубашек по швам распустила.

— Да уж, — хмыкнул Марк, — страсти у вас на высоте. За мной так тоже девочка ухаживала, когда мне десять лет было. Она еще колючки чертополоха в ботинки засовывала. Можешь взять на вооружение.

— Ты что думаешь, что он мне нравится?! — возмутилась я. — Да я вообще бы предпочла его не видеть! А чертополох у тебя с той поры не остался?

— Мы с Гретой можем сходить набрать, — захохотал парень. И тут в двери постучал Штаден.

— Время видела? — поинтересовался он. — Пойдем.

А куда деваться же? Обещала. И мы направились к нему в комнату, где он выдал мне испорченный отчет и стопку чистой бумаги, и я начала переписывать.

— Эту страницу переделываешь, — сказал он, просмотрев мою работу.

— Почему это? — возмутилась я.

— Неаккуратно написала, и строчки вон вверх задрались.

— Не буду я переписывать еще раз. У тебя и в таком виде примут, содержание-то сохранилось без изменения, — не согласилась я.

— Не будешь? — уточнил он.

— Нет, — твердо сказала я.

— Ну что ж, — он провел рукой над своим отчетом, что-то прошептал, и все посторонние рисунки и надписи исчезли. Вот гад!

— И зачем я переписывала? — хмуро поинтересовалась я.

— В воспитательных целях, чтобы в следующий раз дурные мысли в голову не лезли. Держи рубашки.

— А ты их магией починить не можешь? — подозрительно поинтересовалась я.

— Даже если бы мог, не стал, — усмехнулся он. — Ведь куда приятней, когда любимая жена ремонтирует твою одежду.

— Вот и завел бы любимую жену, — предложила я.

— Да вот проблема, Штерн, — многоженство у нас запрещено. Так что пока роль любимой придется исполнять тебе.

— А тебе ведь блондинки не нравятся, — подколола я его.

• Предыдущая
• 6/52
• Следующая