Вещий сон, или Интуиция (СИ) - Чайка София - Страница 53

• Предыдущая
• 53/57
• Следующая

В очередной раз пробегая мимо ванной, он не удержался и прижался ухом к двери. Вода больше не шумела, а тишина, как никогда прежде, раздражала. Остап поднял руку и после нескольких секунд сомнений постучал.

— Все в порядке?

Ожидание ответа, казалось, длилось вечность. Он уже не знал, что думать, когда услышал:

— Ты не мог бы зайти?

Спустя миг он уже стоял в заполненной паром комнатушке. Раскрасневшееся личико в обрамлении мыльных пузырьков выглядело очаровательно. Женское тело надежно скрывала пена. Виднелись лишь тонкие пальцы рук, вцепившиеся в бортик.

Внезапная волна желания накрыла Остапа с головой, но, считая его неуместным и несвоевременным, он сглотнул и спросил:

— Что случилось?

В серых глазах промелькнула неуверенность.

Она нуждалась в нем. Сейчас. Яна почувствовала это, когда услышала повторяющиеся шаги за дверью. Она сделала над собой усилие и попросила:

— Помоги мне.

— Да. Конечно. — Остап хмурился, но Яна решила не отступать. Потом все можно будет списать на адреналин. — Что мне сделать?

Яна протянула ему губку. Остап присел у ванны, взял из ее пальцев мягкий комочек и посмотрел в глаза. Она мысленно молила его о ласке.

Остап поднял ее руку и осторожно провел по ладони, предплечью, плечу. Яна протянула ему вторую и закрыла глаза, наслаждаясь медленным скольжением по коже. Ей давно никто не помогал мыться, а участие в этом процессе Остапа делало процедуру возбуждающей и расслабляющей одновременно. Как это возможно, она не понимала, да и не хотела напрягаться, чтобы понять. Ей было слишком хорошо.

Яна приподняла подбородок, чтобы Остап получил доступ к шее, и он одарил ее поцелуем. Губы сами растянулись в улыбке, и она потянулась к нему в ответном касании. Когда мягкий ком, ведомый уверенной рукой, прошелся вдоль позвоночника, Яна непроизвольно выгнулась, как довольная кошка.

Откинувшись на спину, сквозь мокрые ресницы она наблюдала за губкой, ползущей к ее груди, а затем перевела взгляд на Остапа. Он тоже смотрел на нее, описывая магические круги по разгоряченной коже. Только спустя какое-то время Яна вдруг поняла, что уже не губка, а ласковые пальцы скользят по набухшим вершинкам, между ними — вниз, под воду, где ноги уже сами раздвинулись в предвкушении.

Тяжелые веки опустились, скрывая от нее Остапа, но горячие губы снова овладели ее губами, а язык повторял то, что творили пальцы. Вода, казалось, снова поглотила ее. Она сама стала ее частью, когда распалась на молекулы во время ослепляющего взрыва.

Яна очнулась в кровати — нагая и уставшая. Остап промокал ее тело махровым полотенцем, нежно касаясь кожи поцелуями. Ее сердце до краев заполнилось огромным чувством к своему спасителю, другу, любовнику. Любимому. Она протянула руки и позвала:

— Иди ко мне.

Эд пришел под вечер. Как всегда молча, он снял с себя куртку и ботинки, вымыл руки и устроился за кухонным столом. Не говоря ни слова, Виктория следовала за ним. Когда он зашел в кухню, поинтересовалась:

— Есть будешь?

Он поднял на нее глаза, и некоторое время разглядывал, словно видел впервые. Вика вспомнила их первую встречу, поежилась под непроницаемым взглядом и тоже присела на табуретку с противоположной стороны столешницы.

Затянувшееся молчание ужасно раздражало. Она спрятала ставшие неловкими ладони между коленей, но глаз не отвела. Сегодня решалось слишком многое, чтобы прятаться — от себя и от него.

Вернувшись после работы домой и опасаясь, что Эд все же решит ее оставить, Виктория несколько часов металась по квартире. А еще она боялась, что Синичке надоест играть в благородство, и та заявит на нее в милицию. Чтобы хоть чем-то отвлечься, Вика занялась готовкой — из полуфабрикатов, но и это случалось редко.

Всю вторую половину сумасшедшего дня телефон молчал, но на закате в дверь позвонил Эд, а не милиционер. Это должно было ее успокоить, но не успокоило. Она не знала, чего ждать от сдержанного мужчины — самого желанного для нее человека.

— Есть отбивные. Хочешь?

— Потом.

— Ладно.

Эд протянул длинную руку и отвел прядь с ее лба.

— Пора, Кукла.

— О чем ты?

— Извиняться пора. Девочка чуть не утонула по твоей милости.

Вика сглотнула и опустила глаза.

— Ты не понимаешь.

— Объясни.

— Я не могу и не умею. Никогда и ни перед кем не извинялась.

— Все бывает впервые.

Мужской голос звучал устало, но настойчиво. Где-то в глубине души Вика понимала, что Эд прав, но согласиться с чем-то и выполнить это — не одно и то же. Она представила себе Синичку, их разговор, и ей стало тошно.

— Все равно не могу.

— Это не обсуждается.

Вика дернулась, как от удара.

— А если я откажусь, ты… уйдешь, оставишь меня?

Эд вздохнул и поднялся с табурета. Обошел стол, поднял Вику и прижал ее спиной к деревянному ребру. Взял за плечи, отстранил назад и заглянул в лицо.

— Нет. — Вика выдохнула с облегчением и потянулась к нему, но Эд еще не закончил. — Кукла, ты должна научиться отвечать за свои поступки — не ради меня, ради будущего ребенка. Эгоистичная мать — худшее, что может ожидать его в жизни.

На ее глаза неожиданно навернулись слез — от усталости и напряжения. На злость не хватало сил. К тому же Эд хотел, как лучше.

— Хорошо.

— Что именно?

— А поговорю с ней. Завтра.

— Не откладывай.

Он позволил ей прижаться к своей груди. Вику успокаивало мерное биение его сердца. Она решилась спросить.

— Ты меня любишь?

В широкой груди что-то зарокотало — наверное, тихий смех.

— Не верю своим ушам. Кукла мечтает о любви?

Она обиделась и попыталась отодвинуться, но Эд не отпустил. Спасибо и на этом.

— Этого хочет каждая женщина. Ты же не сомневаешься, что я — женщина?

— Нет.

Руки Эда заскользили по ее груди, опустились на бедра, сжали жестко, на грани боли, как ей нравилось. Дыхание Виктории тоже участилось, но она еще не узнала того, что хотела.

— Не заставляй меня спрашивать еще раз.

— Кукла, я не знаю, что такое любовь. А как можно пообещать то, чего не понимаешь, не можешь определить, пощупать? Привязанность, благодарность, желание защитить, помочь, уложить в постель — все это понятно и ощутимо. Чувствуешь?

Еще бы! Горячая плоть недвусмысленно вжалась в нее, вызывая жар во всем теле.

Позже. Она поговорит с ним позже, решила Виктория, открываясь навстречу горячему поцелую. Наверное, именно это ей нужно сейчас больше всего.

Вике удалось прошептать:

— Пойдем в постель.

Эд покачал головой и простонал:

— Держись за меня.

Он посадил ее на столешницу, раздвинул в стороны полы атласного халата, а затем колени. Казалось, Эд не удивился ее наготе, но несколько мгновений смотрел на налившиеся пики и мелкие завитки. Он сдвинул Вику на самый край и расстегнул замок джинсов. Полное вторжение вызвало взаимный стон. Глубокие, резкие, жадные движения заставили дрожать обоих.

На протяжении дальнейшего часа они не произнесли ни единого слова, лишь в какой-то краткий миг передышки перебрались в спальню, где продолжили начатое — медленнее, но не менее страстно. Спустя какое-то время, после очередного раунда, Вика снова потянулась к Эду, но он остановил ее поцелуем в лоб.

— Тебе достаточно.

Распластав пальцы на ее животе, он словно объяснил почему.

— Тебя мне всегда мало.

Вика поцеловала его живот. Эд ущипнул ее пониже спины.

— Испорченная девчонка.

— Раньше ты не жаловался.

— Я и теперь не жалуюсь. — Эд сел и свесил ноги с кровати. — Кукла, мне нужно уйти. Боюсь оставить Мать Терезу без присмотра. Это ее первая ночь дома после больницы.

Вика не хотела его отпускать, но и цепляться за него не могла.

— Можно мне с тобой?

— К Терезе?

— Да. Возьмем с собой еду, которую я приготовила. Подогреем. Накормим старушку.

Некоторое время Эд молчал, видимо, взвешивая все «за» и «против», а затем буркнул:

• Предыдущая
• 53/57
• Следующая