Сочинения по русской литературе. Все темы 2014 г. - Коган Ирина Ильинична - Страница 12
- Предыдущая
- 12/104
- Следующая
«Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!» – пишет Пушкин. Его глазами и глазами Петра Андреевича Гринева увидим мы Емельяна Пугачева, предводителя этого бессмысленного и беспощадного бунта. В первый раз герои встречаются, заблудившись во время метели, и Пугачева не называют по имени. Эта встреча предвосхищает бунт: уральские земли потеряются в стихии мятежа, и тот, кто встанет во главе его, неизбежно утратит себя как человека. Это мы и увидим, сравнивая подчеркнуто неуместного «государя императора» и рассудительного Емельяна Пугачева, на плечах которого трещит тесный ему заячий тулуп – не метафора ли это тесных рамок жизненных приличий, которые заставляет трещать по швам Пугачев?
В их первой встрече дворянин Гринев нисходит до мужика, и вопреки жестким социальным рамкам возникает тепло взаимопонимания. Гринев видит в провожатом не простого мужика и еще не Емельяна Пугачева, но уже человека, к которому он испытывает жалость, благодарность, сострадание. Он выходит из рамок поведения дворянина, движимый чувством, и его нечаянный знакомый отвечает ему благодарностью, похвалами явно ненужному тулупу – не тулуп, но сердечное участие, на которое вожатый вряд ли мог рассчитывать, подарил ему Гринев. И если шубу Пугачев еще вернет ему, то за это сердечное внимание отплатить невозможно, даже выйдя самому из своих рамок поведения вождя народного бунта. И Пугачев оказывается достаточно чутким, чтобы это понять, и достаточно справедливым, чтобы это запомнить.
Вторая «встреча» героев, тоже предвестие, – вещий сон Гринева. Пугачев, объявивший себя императором и отцом русскому народу, «оказывается» отцом Гринева, причем отцом посаженным, которым он порывается стать, пока принимает Машу за племянницу священника, и без которого, как без вмешательства Пугачева, невозможен брак Гринева. И сочетание зверств Пугачева, убийств, происходящих у него на глазах и по его воле, убийств слепых и бессмысленных, всех подряд, и его ласкового внимания к Гриневу впервые возникает в этом сне.
Во время третьей встречи Гринева и Пугачева между ними встанет преграда более непреодолимая, нежели социальное неравенство, – они встретятся во время бунта, который Гринев никогда не назовет предполагающим хоть какую-то правоту бунтовщика словом «восстание». Это будет поразительнейшая картина пугачевских казней, бесчинства мятежников в захваченном городе. Первым их действием оказывается установка виселицы, вторым – чудовищная присяга самозванцу, в ходе которой все оставшиеся верными чести отправляются в петлю. Первым гибнет небогатый, скромный капитан Миронов, очевидно выслужившийся солдат, словом, один из тех идеальных русских мужиков, которых так часто изображали русские художники в качестве простонародного идеала. Разжалованный же Швабрин, бережно блюдущий дворянские обычаи даже в глуши крепости, оказывается на стороне «мужичьего царя». Так подчеркивается безумный хаос, который приносит с собой одно имя Пугачева, так подчеркивается не просто важность, а единственная значимость личных представлений о чести. И в центре этой кровавой феерии, но все-таки в стороне от нее – Пугачев. Безумие творится с его ведома и по его молчаливому соизволению, но сам он не принимает в нем участия и только один раз скажет свое слово – спасительное для Гринева. Пугачев оказывается марионеткой в руках восставших, и единственное его «немарионеточное» действие – тоже движение сердца, движение за рамки роли безжалостного палача. Гринев единственный из не присягнувших «императору» выживает, и не просто выживает – он получает приглашение в «ставку» Пугачева. Штаб предводителя восставших больше похож на разбойничий притон – там делят награбленное, пьют, гуляют и поют разбойничьи песни. Сам же Пугачев опять остается в стороне – он и с бунтовщиками, он и над ними. Гринев единственный, с кем он может поговорить, единственный, для кого не важны социальный статус и роль, взятая на себя Пугачевым, – она осмеивается обоими в начале разговора. И Пугачев задает ему вопросы, в которых за познаниями в истории и философской формой стоит все то же русское удальство: отчаянная смелость русского «авось» и безудержная похвальба, признание только царского права властвовать безгранично – и требование безграничной власти.
Во время третьей встречи они оба окончательно откажутся от своих ролей, и, как раньше Савельич, соратники Пугачева не смогут подняться до высоты их отношений: отношений не офицера и мятежника, но человека и человека, построенных на взаимной симпатии, чести и помощи. И хоть их понимание ситуации в свете калмыцкой сказки прямо противоположно, саму сказку они понимают одинаково, и она равно впечатляет их, раз они по прошествии столь долгого времени после рассказывания помнят ее. И недаром Пугачев так стремится на свадьбу к Гриневу – только на русской свадьбе возможны тот размах, который так дорог ему, и та сердечность, которой он не может найти, сердечность вне чинов и званий. Пугачев не оказывается ни героем, ни злодеем – подобно Петронию в «Камо грядеши», он остается хоть и по ту сторону крепостных стен, но благодаря своим человеческим качествам поднимается над обоими лагерями.
«Презирать суд людей не трудно, презирать суд собственный – невозможно…» (А. С. Пушкин)
Повесть А. С. Пушкина «Выстрел» состоит из двух частей. В первой части о произошедшей истории рассказывает Сильвио – бывший гусар, центральный герой повести, а во второй – граф, человек, с которым тот вел поединок.
Повесть «Выстрел» с первых строк погружает читателя в атмосферу некой загадочности, «какая-то таинственность окружала его судьбу», – говорит о главном герое повести рассказчик. Перед нами первый в русской прозе характер «наполеоновского» типа. Это натура, духовно сильная, стремящаяся к первенству, не слишком разборчивая в достижении цели. В то же время это личность живая, противоречивая, наделенная яркой индивидуальностью и социальной типичностью, развивающаяся на протяжении повествования. Здесь по праву следует задать вопрос: почему в первой части об истории поединка рассказывает граф, а во второй Сильвио?
По сути, в первой части Сильвио объясняет рассказчику, почему его жизнь ценна и он не хочет лишний раз ею глупо рисковать. Но при этом он раскрывает далеко не лестные подробности своего прошлого. Ненависть Сильвио-гусара носит отчасти плебейский характер, она направлена даже не на графа как на человека, а на воплощение всех тех, кому счастье досталось без усилий, кто по праву рождения наделен и громким именем, и богатством. Но уже через шесть лет после ссоры, когда Сильвио произносит свою исповедь, нельзя не почувствовать, что это во многом другой человек: вспомним его беспощадность к самому себе, его невольное восхищение молодым соперником. То есть Пушкин заставляет своего героя высказать без прикрас, наиболее объективно то, что произошло. Сильвио и делает это, не опасаясь суда своего слушателя. Этот человек имеет цель и берет на себя ответственность и за совершенный поступок, и за тот, который ему предстоит совершить. Пушкин передает, как сверкают у Сильвио глаза, когда он читает письмо – известие о том, что настал час для ответного выстрела. На этом моменте автор и оставляет своего героя, чтобы напомнить о нем по прошествии некоторого времени.
Вторая часть повести начинается с того, что рассказчик, знающий историю жизни Сильвио, поселяется в бедной деревеньке N. Жизнь была скучна. Казалось, еще немного и он стал бы пить. Неожиданно стало известно, что в деревеньку должен приехать сосед – некий граф со своей женой. Встретившись с новыми обитателями, рассказчик узнает, что этот граф и есть давний враг Сильвио, и получает тем самым возможность услышать до конца историю поединка.
И опять уже другой герой должен честно рассказать продолжение интригующей истории. Пушкин не дает своим героям возможности переложить ответственность за свои мысли, поступки и чувства на мнимых врагов. Сам поэт, будучи человеком с обостренным чувством чести, не позволяет и персонажам поддаться малодушию. Граф не сообщает о себе ничего лестного, он повел себя достаточно понятно, как и свойственно человеку, оказавшемуся перед дулом пистолета опытного стрелка. Именно здесь он ведет себя понятно и в какой-то степени достойно, без прошлой ненужной бравады с черешнями. Несмотря на свое отчаяние, он запрещает унижаться своей жене. В его рассказе не столь проявляется отношение к Сильвио, сколь доминирует описание собственных внутренних переживаний. Он передает лишь факты, которые для читателя оказываются красноречивее любых эпитетов. Читатель видит, что в главном герое повести – в Сильвио – произошел очевидный душевный перелом. Он не испытывает ненависти к графу. Может быть, он и сам стал опытнее, мудрее, узнал жизнь и цену ей, а может быть, Пушкин, чуждый любой низости, не представляет иного развития событий, нежели духовный рост своих героев. И граф, и Сильвио относятся к продолжению поединка гораздо серьезнее, чем во времена гусарской молодости. «Предаю тебя твоей совести», – говорит Сильвио графу, уверенный, что тот уже не забудет его ответного выстрела. На самом деле, отказавшись от «права» на убийство, он, прежде всего, одержал духовную победу над собой, над собственной ненавистью и оскорбленным самолюбием.
- Предыдущая
- 12/104
- Следующая
