Соловей для черного принца (СИ) - Левина Екатерина - Страница 111

• Предыдущая
• 111/158
• Следующая

Расторопные служанки усердно драили кастрюли, чистили и резали, резво стуча ножами, даже коричневое лицо кучера то и дело мелькало над охапками поленьев. В очаге ревело пламя, из горшков поднимался пар, а в воздухе царил запах пекущегося хлеба. И над всей этой кутерьмой властно дирижировала поварёшкой миссис Гривз в нестиранном да к тому же слишком узком для ее доброй талии фартуке.

А между ведром с очистками и горкой ощипанных кур, весь облепленный пухом и перьями, восседал Джордан. По-видимому, пребывая в поисках того Ватерлоо, которое обязано быть у каждого амбициозного дворецкого, взрастившего в себе командирского гения, он, было, решил взять под личный контроль кухню. Но после безуспешных попыток подчинить себе дородную кухарку и заставить ее действовать согласно его «плану компании», Джордан вынужден был унять свой командирский пыл и сдать позиции, принявшись за ощипывание кур.

При виде меня миссис Гривз уперла руки в бока и радушно предложила испробовать лакомых булочек. Не дожидаясь ответа, она тут же засуетилась, расталкивая помощниц и пробираясь к накрытой полотенцем душистой сдобе. Кухарка ловко насадила на длинную вилку пышную булочку, блестевшую румяным боком, и торжественно подала мне. Под ее надзором я щедро отхватила кусок от горячей сливочной мякоти. На что Гривз одобрительно кивнула и приказала налить мне утреннего молока.

И лишь проследив, как я расправилась с угощением, и оставшись довольной мной, она по-хозяйски спросила, что привело меня в такое неприемлемое для леди место. Узнав, что мне нужно срочно почистить платье, кухарка выделила для этого дела миссис Стоун.

Вместе с ней мы направились в прачечную. Если я боялась вновь наткнуться на затаившуюся парочку, то напрасно. В помещениях было тихо и пусто. Вскоре мое платье выглядело как новенькое, а мои уши уморились, выстрадав целую лавину рассказов о проделках и шалостях непоседливого Леми Стоуна.

Наконец, около четырех часов я покинула Китчестер, уверенная, что в эту ночь меня ждут только ярмарочные потехи и забавы…

Однако настроение у меня было отнюдь не праздничным. Подслушанный разговор вызывал настолько противоречивые мысли, что мозг, переполненный ими, грозил взорваться.

Кто бы мог подумать, что душка Жаннин обзаведется любовником — да еще таким! Разумеется, бывшая театральная дива, как она себя непритязательно величала, в дни молодости была избалована мужским преклонением. Живя в глуши, она томилась и иссыхала без целебного, жизненно необходимого, как воздух, любовного эликсира. А что подстегнуло к разврату мистера Уолтера, оставалось для меня под покровом тайны. Видимо, заоблачные высоты, куда он каждую минуту устремлялся в поисках ускользающей рифмы, стали недосягаемы для его поэтического дара. Поэтому отвергнутому небесами рифмоплету пришлось искать свою несравненную музу на земле, довольствуясь тем, что попалось под руку.

Всю дорогу я ломала голову, что означало для меня это случайное открытие? Кто они обычные любовники или же убийцы? В ту ночь среди толкавшихся возле меня людей, я видела их обоих. Для Уолтера было немыслимым — обеспокоиться какой-то непонятной суматохой, посреди ночи встать с постели и куда-то бежать, чтобы узнать, что стряслось. Если только…он уже был на ногах, и ему в срочном порядке нужно было алиби. Почему, Жаннин так нервничала из-за моих слов, что ее не было в комнате? Только ли свидание было в ту ночь у них? Возможно, они вдвоем придумали чудовищный план, как избавиться от меня. А теперь бояться, что я могу обо всем догадаться. Или же любовников так страшит разоблачение их порочной связи?

Вопросы! Опять одни вопросы и не крупицы света в темноте.

Сильвер-Белл встретил меня грандиозным светопреставлением. Еще с порога я услышала громоподобный тетушкин крик, предвещавший кровожадную расправу:

— Финифе-е-ет!!!

Как только я вошла в холл, передо мной предстала разъяренная тетушка, варварски размахивавшая зеленой велюровой шляпой с черным бантом, сидевшим в ворохе экзотических перьев ярко-лимонного цвета. Как позже выяснилось, перья эти были самые обыкновенные — петушиные да лебяжьи, а «экзотический» вид приобрели благодаря трудоемким манипуляциям с пинцетом и краской. Тетя, превратив старую шляпу в последний образчик моды, была несказанно довольна своим трудом и собиралась на празднике дефилировать в «обновке». Финифет же, не посчитавшись с этими авантюрными планами, то ли по неосторожности, то ли из мстительного умысла, разместила в образчике моды выводок утят, которым, по ее мнению, августовская сырость на улице могла значительно навредить. Теперь же значительно навредить собиралась тетя Гризельда и вовсе не утятам, к каким она питала простительную слабость.

Трясясь за собственную шкуру, перепуганная экономка не нашла ничего лучшего, как укрыться от лиходейки-хозяйки в чулане, забаррикадировав хлипкую дверцу бочкой с мукой и бадьёй картофеля.

Стараясь унять разбушевавшийся пожар тетушкиного гнева, уже готовый бесчеловечно обрушиться не только на притихшую в чулане экономку, но и на весь белый свет, я с горем пополам дождалась Сибил, которая уже с утра трудилась на церковном дворе, а затем помогала раздавать угощение и чай в ярмарочном шатре.

Честно признаюсь, иногда я испытывала неподдельные муки совести из-за своего безделья. Раньше я часто помогала тетушке в комитетских делах и выполняла множество поручений во время ярмарок и благотворительных базаров. Теперь же этим занималась Сибил, трудясь как пчелка, и испытывая радость, от осознания собственной полезности.

С ангельским терпением и героической выдержкой Сибил убедила тетю отложить кровавую расправу над злостным вредителем на неопределенный срок. А Финифет, стоявшую на полпути к обмороку, смогла вразумить, что за дверцей чулана несчастную жертву вовсе не подстерегает смертельная опасность.

Только когда спустились сумерки, в Сильвер-Белле наступило хрупкое перемирие. Мы сели за стол пить чай. Закадычные подруги заняли места на противоположных концах стола, отделившись друг от друга двухъярусной фруктницей, наполненной апельсинами и садовыми золотистыми яблоками, лежавшими в веточках черной и красной бузины.

И хотя тетя все еще косо поглядывала на опальную Фини, желание обоих разузнать о моей жизни в замке вынудило их действовать общими усилиями. После хитрых недомолвок и намеков я торжественно поведала им о намечавшемся в мою честь званом вечере в Китчестере. И с нескрываемым удовольствием следила, в какой шок повергла всех эта новость. Придя в себя, тетя Гризельда с большим рвением начала обсуждать те благоприятные для меня последствия, которые неминуемы после такого «полновесного» шага со стороны графа Китчестера.

Когда же я не поддержала ее энтузиазма и безжалостно напомнила, что меня ждет преподавательское место в Даремской Академии при аббатстве святого Эрика, тетушка с трудом удержалась от тяжелого вздоха сопровождаемого цветистым эпитетом. Чтобы лишний раз не ярить проснувшегося зверя, я перевела разговор на свадьбу Сибил. Тетя же с явной неохотой согласилась закрыть животрепещущую тему моего будущего.

Подготовка к свадьбе шла с переменным успехом. Готлибы были полны дерзких и хитроумных планов заманить выгодного старикашку на пиршество. Тетя же неумолимо стояла на своем, не соглашаясь затруднять графа Китчестера столь неподобающим его статусу приглашением. Гостей на свадьбе намечалось немного. Кроме членов семьи ожидались несколько постоянных клиентов из местных фермеров; один возможный — начинающий текстильный промышленник из Суиндона; и Тернеры — наличие пятого сына графа Уэстермленда немного рассеяло беспросветную печаль кузнеца о недосягаемом для его бизнеса графе Китчестере. На днях должна была состояться поездка в Солсбери для приобретения рулонов ткани на приданое и свадебное платье. Хотя Сибил и пыталась заговорить о немарком наряде, тетушка заявила, что хочет видеть свою подопечную только в белом муслине расшитом серебряными нитками, который она уже давным-давно заприметила в городской лавке.

• Предыдущая
• 111/158
• Следующая