Тайны ушедшего века. Сенсации. Антисенсации. Суперсенсации - Зенькович Николай Александрович - Страница 73

Страна восторженно аплодировала своему любимцу, не подозревая, что пройдет десяток лет — и место Горбачева в Кремле займет Ельцин, у которого не только жена, но и дочь станет заниматься управлением государством, назначением министров и послов.

В России все происходит по спирали!

Бывшая первая леди СССР Раиса Максимовна в последние годы перед кончиной не появлялась на телевизионных экранах. Люди постепенно стали забывать ее образ, но продолжали осуждать отсутствие у нее чувства меры — в одежде, манерах… Действительно, она несколько перепутала функции светской дамы и супруги политического лидера могучей, но нищей страны. Конечно, скромность ей не помешала бы, но вряд ли помогла бы супругу удержаться на плаву.

Сегодня, по прошествии времени, напрашивается вопрос: а может, общественное мнение ошибалось, может, муза Горбачева потому шокировала страну, что женщины в Советском Союзе никогда не играли заметной роли в политике? Действительно, жен Андропова, Брежнева, Черненко широкая публика увидела лишь тогда, когда они в слезах склонялись над гробами своих мужей. Впервые понятие «первая леди» появилось у нас с приходом к власти Горбачева. Раиса Максимовна была убеждена: ее место рядом с Генеральным секретарем.

Было ли это положительным фактором, способствовавшим успешному проведению зарубежных визитов Горбачева? По мнению видного советского дипломата Л. М. Замятина, в целом — да. В особенности на первых порах. До тех пор, пока это не стало переходить определенных границ.

— Поясню свою мысль, — говорит Леонид Митрофанович. — Визит за рубеж главы государства — это его визит. Он должен быть в центре внимания, для него и на него составляется программа. Так делается во всех странах, так делалось и в СССР. Но с некоторых пор при зарубежных поездках Горбачева стали составлять две программы — для него и для его супруги. Причем согласовать вторую программу иной раз было куда трудней, чем первую. Работники МИД, и не только МИД, все чаще говорили об этом вслух. У нее появилась «своя» свита. «Свои» журналисты. «Свои» фоторепортеры, которым надлежало не только снимать ее, но и готовить для нее специальные (и, кстати, весьма дорогостоящие) памятные альбомы. Люди из ее окружения часто менялись. То одно ей не нравилось, то другое. Иные жаловались: «хозяйке» так трудно угодить…

С точки зрения Замятина, не было ничего предосудительного в том, что наша первая леди появлялась на официальных приемах в Лондоне или Париже в дорогих нарядах и еще более дорогих украшениях — в конце концов, всем ясно, что она не золушка, и пусть не все, но многие соглашались с тем, что она, представляя в качестве супруги генсека и президента страну за рубежом, должна выглядеть не хуже, а лучше высокопоставленных закордонных дам! Но когда наши люди видели ее в тех же мехах и тех же бриллиантовых колье не на заграничном рауте, а среди усталых, измученных нашим жутким бытом, одетых в мятые серые халатики работниц какого-нибудь приволжского завода — многие выключали телевизоры…

Чувство меры! Вот что важно не только в обыденной жизни, но и в политике. Увы, на самом верху власти эта истина почему-то забывается. И пример семьи Ельцина — тому новое подтверждение.

Одни называли его мучеником перестройки, ставя в один ряд с Ельциным, Гдляном, Ивановым, Волкогоновым, Полтораниным, восхищаясь бунтарем, бросившим вызов такой могучей организации, как КГБ. Другие считали отступником, разгласившим чекистские тайны. Третьи призывали не компрометировать, не осуждать его, ибо этим будет создан привлекательный для многих образ очередной «жертвы», на сторону которой станет немалая часть публики. Тем более прецедентов за годы перестройки было предостаточно.

Короче, бывший генерал КГБ Олег Данилович Калугин заставил говорить о себе со всех трибун, включая и трибуну последнего, ХХVIII съезда КПСС.

О личности Калугина ходило немало слухов. Утверждали, например, что он зять министра обороны и члена Политбюро Дмитрия Устинова, сын высокопоставленных родителей. Все это было преувеличением. Видно, в сознании не укладывался генеральский поступок: вряд ли на такое способен простой человек, добившийся своим горбом столь заметного продвижения по службе.

Сам Олег Данилович неоднократно в интервью опровергал ходившие по Москве слухи, будто его публичные выступления стали возможны лишь благодаря тайной поддержке каких-то высоких родственников, включая семьи маршала Устинова, премьера Косыгина и других бывших руководителей страны.

Он неоднократно подчеркивал, что его отец — выходец из орловских крестьян — имел шесть классов образования, служил в НКВД охранником. Стоял у здания комиссариата. В 55 лет, отслужив четверть века, ушел в отставку и получил маленькую пенсию — 78 рублей. Очень ругался, что его обидели. Мать Олега Даниловича родилась в Петербурге, в рабочей семье. Будущий генерал КГБ женился на простой советской гражданке по фамилии Иванова. Они были знакомы с восьмого класса, женаты уже более сорока лет. Мать жены всю жизнь преподавала в школе. Отец жены, правда, был полковником, одно время даже возглавлял ленинградский филиал Военно-политической академии имени В. И. Ленина, но его давным-давно уволили со службы. В общем, оснований для спекуляций на тему родственников вроде бы нет.

И все-таки неожиданный поступок генерала не укладывался в головах обыкновенных людей. Ведь он прекрасно знал, чем это грозит ему лично. Значит, есть какая-то тайная подоплека. Какая?

Имела хождение догадка о том, что КГБ засылает в ряды демократов своих людей. Достигала она ушей и опального генерала. Однако он всякий раз на прямые вопросы, касающиеся этой версии, отвечал, что является активным участником демократического движения и хочет, используя свой специфический опыт и знания, содействовать всем силам, стремящимся к глубоким реформам, к подлинной перестройке.

Некоторые журналисты пытались найти объяснение столь странного поступка Калугина его длительным пребыванием в США. С целью выяснения истины задавали каверзные вопросы, например, не повлияло ли проживание Олега Даниловича в Вашингтоне и Нью-Йорке на формирование его мировоззрения. Он ведь был исполняющим обязанности резидента КГБ в Вашингтоне, а до этого проходил стажировку в Колумбийском университете как журналист.

Калугин признавал, что в США его, среднего советского человека, поразила открытость этого мира, возможность неограниченного познания, свободного изъявления своих мыслей. Несомненно, в какой-то степени окружавшая среда на него влияла, откладывалась в нем. Но мировоззрения в те годы не изменила. Молодой разведчик оставался правоверным коммунистом, осуждал американский образ жизни и в своих выступлениях на страницах американской печати, абсолютно не кривя душой, утверждал: «Что бы вы ни делали, какие бы блага ни имели, коммунизм — это будущее всего человечества, и жаль, что вы этого не понимаете».

Олег Данилович считает себя призывником хрущевской оттепели. Он глубоко симпатизировал «пражской весне», считая ее продолжением хрущевских реформ. Представляя себя демократом уже в те годы, Калугин рассказывал, что еще до вторжения советских танков в Прагу он писал в своих донесениях в Москву: никакого видимого участия ЦРУ в чехословацких событиях не обнаруживается. А когда приехал в Москву, ему сказали:

— Ваши бумаги были уничтожены. Нельзя докладывать такие вещи нашему руководству.

Приведем вкратце хронику поступков, которые, по мнению самого Калугина, свидетельствуют о демократизме его образа мышления. Именно они и привели генерала КГБ к конфронтации. Генеральские звезды на его погонах засверкали в 38 лет, когда их владелец занял пост начальника Управления внешней контрразведки. Тут он столкнулся со многими негативными явлениями в верхних слоях советских работников. Многие послы, торгпреды и другие лица, имевшие доступ к материальным ценностям, занимались спекуляцией и приписками, брали взятки.