Бригада Обреченных - Уэйс Маргарет - Страница 5

• Предыдущая
• 5/62
• Следующая

– Можем продать все тану, а можем и сами поторговать на северной дороге. Как вы думаете? – обратился Селквист к собратьям.

– Ну, кто станет покупать лопаты, кирки и пилы по пути в Утеху? – серьезно заметил Мортар. – Бродячая банда гоблинов, ямы на дороге копать? Нет, надо продать их тану.

Мортар лучше всех разбирался в торговле, и Селквист с ним согласился, но Пестл возразил:

– Но ведь кто-нибудь сможет опознать свою вещь, и тан заставит нас ее отдать.

При слове «отдать» гномы помрачнели и с надеждой посмотрели на Селквиста, который был признанным лидером группы.

– Я придумал! – заявил тот после недолгой паузы. – Мы отдадим эту вонючую овцу в подарок дочери тана. Тогда – мы герои! А если потом возникнут какие-то споры о другой нашей добыче, тан будет на нашей стороне.

Братья подумали и закивали в ответ, однако только что вошедший Огер восторга не выразил. Он сузил глаза и подозрительно поинтересовался:

– Что, вы говорите, мы сделаем с овцой?

Селквист разъяснил ему план и гордо добавил, что это была его идея. Огер покачал головой и что-то пробормотал себе в бороду.

– Что ты говоришь? – заинтересовался Селквист. – Я слышал что-то о бараньем жарком?

– Было жаркое! Вы хотите отдать наш ужин этой соплячке только потому, что она дочь тана?

– Надо меньше думать о желудке! – поучающе провозгласил Селквист. – И больше о Деле! Мы должны собрать как можно больше денег на наш маленький поход.

Селквист загасил лампу и важно двинулся к двери. Остальные потянулись за ним. Последним плелся Огер, веся лампу.

Огер знал о Деле все!

Единственным Делом для Селквиста был, есть я будет только сам Селквист.

Зал собраний располагался в центре Келебундина, и это название звучало гораздо величественнее, чем выглядел сам зал. От здания, как спицы в колесе, разбегались основные дороги, которые вели к окраинам поселения. Они пересекались с кольцевыми дорогами, а дома гномов находились между ними. Деревня не имела защитной стены, но все дома были построены из камня, и каждый из них представлял собой маленькую крепость.

Гномам холмов не нравилась идея быть запертыми за оградой. Стены напоминали им об их родственниках – гномах Торбардина. Они напоминали гномам холмов о тех страшных днях после Катаклизма, когда Торбардин закрыл ворота своих мощных стен перед самым их носом, оставив своих возлюбленных родственников подыхать от голода в чистом поле.

Сегодня зал собраний – а на самом деле просто дом, занимавший целый квартал и по размерам примерно соответствовавший четырем обычным гномьим домам, – был переполнен, и даже присесть было негде.

Селквист и его друзья с овцой с трудом вошли и начали, распихивая остальных гномов, пробираться вперед.

– Извините… Позвольте… Аккуратнее, тут моя нога! – Селквист упорно пробивался вперед.

Когда гномы замечали, кто именно это лезет, на их лицах появлялось отвращение, как будто они случайно глотнули прокисшего пива.

– Кто там? Что происходит? – спокойно поинтересовался тан. Он был добрым гномом, пекарем по профессии, смотрел на мир с надеждой и, наверное, поэтому всегда выглядел несколько разочарованным.

– Это Селквист. Путешественник! – фыркнул кто-то из стоявших рядом.

Тан вздернул брови, и его лицо болезненно исказилось. Когда-то он возлагал определенные надежды и на Селквиста, но они развеялись много лет назад.

– Селквист! Что бы ты ни продавал, нам это не нужно. Мы прекрасно поторговали сегодня и без тебя.

Тан небрежно ткнул пальцем в кучу, лежавшую перед ним. Шесть мешков с мукой, пакет с хлебом, плуг для упряжки быков, четырнадцать пустых бочонков из-под гномьей водки. Ближе к выходу стояли и испуганно косились на толпу две упитанные овцы.

– Мои поздравления, – спокойно ответил Селквист. Он обернулся, схватил за руку Огера, который начал пятиться в толпе, и вытащил его вперед, – Видя здесь столько добра, я боюсь, что наш маленький подарок тебе будет неинтересен. Я слышал, – добавил Селквист в порыве вдохновения, – что у твоей любимой дочери Пышечки день рождения!

Гномы, стоявшие вокруг, казались обескураженными: они в панике прикидывали, как могло случиться, что они пропустили такой день и как им теперь выкручиваться.

Селквист выдвинул вперед Огера, который положил перед таном овцу.

Тан моргнул. Из-за его спины выскочила пухлая девочка, растолстевшая на отцовских пирогах и ничего так сильно не любившая, как слойки с кремом, и закричала:

– Аааа! Моя хочет!

– Но, бриллиантовая моя! – пробормотал тан, с подозрением глядя на Селквиста. – Сегодня ведь не твой день рождения. Твой был два месяца назад!

Остальные гномы вздохнули с облегчением. Пышечка нахмурилась, затопала маленькими ножками и завопила:

– Мой, мой, моя хочет! Аааа!

Ее лицо скривилось, и две слезинки, с большим трудом найдя дорогу между пухлыми щеками, упали на пол. Девочка бухнулась следом, и стоявшие вокруг гномы поспешно отпрянули. Ее истеричный характер был всем слишком хорошо известен.

– Не расстраивайте ребенка, – вкрадчиво проговорил Селквист. Он нагнулся и погладил девочку но голове.

– Слез побольше! Побольше слез, – тихо прошептал он ей.

Стоявшая неподалеку жена тана, необычайно рослая для гнома женщина с впечатляющими бакенбардами, гневно шевеля ими, направилась к мужу. Тан сломался.

– Спасибо, Селквист. Мы… ну… принимаем твой дар.

Он поднял овцу и передал дочери, которая вцепилась в нее с такой силой, что казалось, бедное животное сейчас задохнется.

Огер, с тоской наблюдавший за всей процедурой, облизнулся и печально подумал о холодце из бараньих ножек.

Довольный Селквист поклонился тану и начал пробираться сквозь толпу к большому бочонку орехового эля, стоявшему на возвышении в углу зала. Но вдруг чья-то грубая рука схватила его за рубаху, и он неожиданно для себя оказался нос к носу с разъяренным крепким седовласым гномом. Это был воевода деревни.

– Может быть, ты и думаешь иначе, господин Селквист, – вождь был красен от гнева, – но мы нападаем на драконидов вовсе не затем, чтобы ты и твоя воровская шайка могли чем-нибудь поживиться! Мы рискуем жизнью, и, клянусь Реорксом, мне надоело наблюдать, как твоя тощая задница исчезает в трещине стены, пока моим бравым парням вышибают мозги.

– Невелика потеря, – пробормотал Селквист.

– Что?! Что ты сказал?! – проревел вождь, подтягивая его еще ближе к себе.

– Я сказал, вы – великий вождь, Мурбрайн. – Селквист попытался выскользнуть из рук воеводы.

– Муртан![1] – проревел вождь, – меня зовут Муртан! – Он тряхнул Селквиста. – Что бы вы там ни стащили, несите сюда немедленно! Все надо распределить между наиболее нуждающимися!

– Конечно, Мурбрайн, – вежливо согласился Селквист. – Мы все принесем. Только сначала вы пойдите к этой очаровательной маленькой девочке и скажите ей, что забираете ее милую овечку.

Вождь побледнел. Двухметровые дракониды с их ужасными зубами и отравленными лезвиями мечей были ничто по сравнению с Пышечкой.

– Запомни, хитрый щенок, – прорычал Муртан, приподняв Селквиста и встряхивая его при каждом слове. – Чтобы я больше не видел тебя во время набега! Если увижу, добьюсь, чтобы тебя изгнали!

Это была страшная угроза для любого гнома. Изгнаннику навсегда запрещался вход в родную деревню и общение с родным кланом. Он становился бесприютным бродягой, обреченным до конца своих дней скитаться по Кринну. Изгоя мог принять другой клан, но и в этом случае он не становился полноправным членом клана, а жил в нем как бы из милости, не имея права голоса.

Муртан отпустил Селквиста и, резко развернувшись на каблуках, отошел в сторону.

Селквист пригладил помявшуюся рубашку и любезно улыбнулся гномам, которые стояли вокруг, мрачно глядя на него.

– Прекрасная погода, не правда ли? Конечно, было бы неплохо, если бы прошел небольшой дождь, но, в любом случае, прекрасная погода для прогулок.

• Предыдущая
• 5/62
• Следующая