Империя серебра - Иггульден Конн - Страница 50
- Предыдущая
- 50/103
- Следующая
Позади осталась могучая зеркальная Волга. Целый год – второй после выдвижения из Каракорума – ушел на то, чтобы закрепиться на землях по ту сторону реки. Субэдэй решил быть последовательным: не давать этим рослым славянам покоя, атаковать их обнесенные деревянными стенами малые и большие города по широкому фронту, пока против него не сплотится их главная сила. Тогда его тумены смогут наконец уничтожить их всех, скопом, а не изводить год за годом в охоте за каждым удельным князем, воеводой, или как они там себя именуют. Из месяца в месяц Субэдэй наблюдал, как с холмов за продвижением его колонн следят чужие воины, но сразу же исчезают в мшистой глубине леса, стоит летучим отрядам монголов устремиться за ними в погоню. Похоже, их хозяева друг другу не подчинялись, а потому какое-то время у Субэдэя ушло на то, чтобы бить их поодиночке. Но этого явно недоставало. Чтобы охватить достаточно обширный круг земель, он не мог рискнуть оставить у себя в тылу сколь-либо крупные силы врага или нетронутый город. Характер местности здесь достаточно прихотлив, и управлять разбросанной на большие расстояния армией от месяца к месяцу становилось все трудней. Острие его клина за счет расширения все больше притуплялось, а запасы становились все скудней. Прежде всего, чувствовался недостаток в людях.
Посыльные Субэдэя, по обыкновению, обеспечивали между туменами связь. И вдруг в последние несколько дней они стали без причины пропадать – иными словами, уезжали и не являлись. Заподозрив неладное, Субэдэй изготовился к нападению, еще за два дня до того, как на виду появился неприятель.
Сейчас все так же в темени, в хлещущих струях промозглого дождя, прозвучали звуки рога, и от человека к человеку прокатились команды. Колонны монголов, одолевая гадзар за гадзаром, стягивались воедино, образуя общую массу лошадей и воинов. Для тех, кто не сражается, отдельного лагеря не было. Всех прочих, от детей до старух в кибитках, Субэдэй предпочел перевести под защиту основной армии. Легкая конница образовала оцепление; каждый нукер как мог берег свой лук, тревожась о предстоящей стрельбе под проливным дождем. У всех с собой были дополнительные тетивы, но под ливнем они быстро отсыревали, а стрелы становились скользкими, теряли упругость и у них намокало оперение.
Серое мглистое утро едва обозначилось, а земля уже успела раскиснуть. Кибитки теперь увязнут. Из них багатур приказал соорудить загон позади боевого построения. И все это время он продолжал собирать сведения. Многие из посланных разведчиков не возвратились, но те, что прорвались назад, прибывали с вестями. Некоторые были ранены, у одного между лопаток и вовсе торчала стрела. Еще не развиднелось, а у Субэдэя уже было представление о численности врага. Русские быстро продвигались навстречу, ради внезапности броска рискуя жизнью и лошадьми. В их намерения наверняка входило застичь монгольские колонны врасплох.
Багатур втихомолку улыбнулся. Надо же, нашли дикого кочевника, который позволит взять себя сонным. Слаженности в действиях урусов было не больше, чем у муравьев, бездумно спешащих остановить вторжение в свой муравейник.
Тумены двигались в своих построениях быстро и четко, один джагун за другим, перекликаясь с передними и сзади идущими, чтобы не терять строя. Пятеро темников поочередно переговорили с орлоком и получили от него четкие указания. Их они на скаку пустили по своим заместителям, от тысячника и по цепочке вниз.
У Субэдэя входило в правило допрашивать пленников, добывая сведения если не золотом, то пыткой. Впереди лежала Москва, центр власти среди местных княжеств. Пленные знали ее местоположение на Москве-реке. Теперь его знал и Субэдэй. Урусы известны своей заносчивостью, считают себя хозяевами центральных равнин. Этой мысли Субэдэй тоже улыбнулся.
Ливень разразился уже после того, как вражеские конники двинулись в атаку, но отзывать ее они не стали. Что ж, рыхлая и скользкая земля будет мешать им не меньше, чем его собственным воинам. Тумены Субэдэя в меньшинстве, но так, собственно, было всегда. Вспомогатели-таньмачи, о которых столь презрительно отзывался Бату, вполне годились для обороны флангов и противостояния окружению. Среди них были очень даже неплохие воины, натасканные неустанной выучкой и с четким подчинением командам. Это уже ни в коей мере не сброд из крестьян, и разбрасываться ими попусту недопустимо. Наметанным глазом багатур видел, что по слаженности действий их пешие построения все-таки уступают туменам, но зато их пока достаточно много и они уже стоят в грязи со своими топорами, мечами и щитами наготове.
Нужные приказы Субэдэй отдал, остальное теперь зависело от командиров, что поведут строй. Людям известно, что планы могут меняться в мгновение ока, с появлением любого нового расклада. Тогда вновь посыплются указания, и построения поменяются быстрее, чем враг успеет что-либо предпринять.
Просвета в тучах все не намечалось. Более того, ливень хлынул еще сильнее, хотя раскаты грома стали звучать вроде как глуше. К этому времени Субэдэй уже различал на склоне холма движущееся пятно. Вражеские всадники. Сам он скакал рядом со своими туменами, используя появление нарочных как возможность лишний раз выверить детали. Если бы не дождь, он бы разделил свои силы и послал Бату в обход с фланга или с целью взять неприятеля в кольцо. Ну а коли возможности передвижения ограниченны, то лучше создать у врага впечатление медлительности и неповоротливости, скача на него вслепую единой массой. Вероятно, такого урусы обычно и ожидают от рыцарей в доспехах.
Субэдэй посмотрел туда, где скакал со своим туменом Бату. Место темника в третьем ряду обозначали намокшие стяги, хотя самого молодого командира там сейчас не было, и быть не могло. В этом и состояла хитрость. Армии в броске обычно направляют град стрел на военачальников и царственных особ неприятеля. Эти места в строю Субэдэй приказывал выделять флагами, в то время как на самом деле военачальники скакали в рядах сбоку. Знаменосцы же держали тяжелые щиты, а их боевой дух возвышался при мысли, что так они обводят врага вокруг пальца.
В щеку багатуру прилетел кусок холодной грязи из-под копыта; он машинально утерся. Урусы находились уже не больше чем в трех гадзарах, и в ту минуту как оба воинства сближались, багатур напряженно прикидывал. Что еще можно было сделать? При этой мысли он скривился. Многое в замысле зависит от выполнения Бату приказаний, однако если юный военачальник вдруг не справится или ослушается, багатур готов и к этому. Второго шанса он Бату не даст, кем бы ни были его отец и достославный дед.
Дождь неожиданно прекратился, и утро тотчас наполнилось топотом копыт и перекрикиванием людей. Команды, прежде приглушенные, внезапно как будто прочистились и обрели резкость. При виде монгольского построения русский князь расширил линию атаки, готовясь к окружению. Один из флангов по раскисшей земле не мог угнаться за остальными и заметно отставал – слабость, заметив которую Субэдэй тут же послал нарочных к своим военачальникам, чтобы те обратили на это внимание.
Оставалось не более восьмисот шагов, но багатур удерживал колонны вместе. Для стрел еще слишком далеко, а пушка по этакой грязи давно бы увязла в пути вместе с пушкарями. Русские воины вооружены копьями и луками. Здоровенных коней с железными рыцарями среди них не наблюдалось. Видимо, у русских дружин, как и у нукеров Субэдэя, в чести легкие доспехи и скорость в противовес силе. Если враг действительно в полной мере осознает эти качества, то прижать его будет трудно, но урусы, как видно, отчета себе в этом не отдавали. Они просто узрели перед собой меньшую по численности массу войска, идущего слитно. И тот, кто вел урусов, принял простецкое решение: ударить в лоб и смять орду этих неотесанных скотоводов.
В четырехстах шагах взмыли первые стрелы, посланные молодыми неопытными дуралеями с обеих сторон. От урусов ни одна из стрел не долетела до цели; монгольские же воины предпочитали беречь тетивы и до последнего держали свои луки укрытыми. Те, кто знает толк в стрельбе, ни за что не станут рисковать разрывом тетивы. Оружие для монгольских воинов – доподлинная драгоценность, иногда единственно ценный предмет обладания, помимо лошади и седла.
- Предыдущая
- 50/103
- Следующая
