Криминальный пасьянс - Овчаренко Александр - Страница 51

• Предыдущая
• 51/101
• Следующая

Матери Фёкла тогда ничего не сказала, побоялась, что отлупцует её Мария, которая теперь была во хмелю каждый божий день.

А через полтора года подвернулся Фёкле случай рассчитаться с Мишкой за его паскудство. Когда Мишка в очередной раз пришёл к Цыганке, дождалась Фёкла, когда все уснут, и осторожно зашла к Молдаванину в номер. Мишка к тому времени перешёл на морфий, и шприц, приготовленный для повторной инъекции, с желтоватой жидкостью, напоминавшей по цвету мочу, лежал рядом с ним на тумбочке.

Фёкла неоднократно видела, как посетители делали себе уколы в вену, поэтому недрогнувшей рукой вогнала иголку в синюю испещрённую уколами вену насильника и осторожно выдавила из шприца всё содержимое. Мишка заворочался, что-то забормотал, но так и не проснулся. Шприц Фёкла унесла с собой, а потом выбросила в отхожее место.

Утром в доме поднялась какая-то нервная суета: женщины испуганно о чём-то шептались, а Цыганка, когда её уводили милиционеры, выла в полный голос. Позже из номера вынесли на одеяле Мишкин труп. Фёкла смотрела на этот спектакль сухими глазами, и на её по-детски пухлых губах играла нехорошая улыбка. В этот момент Фёкла вдруг неожиданно для себя осознала, какая это хрупкая штука – жизнь!

Свою жизнь, как и свои услуги, Фёкла ценила дорого. С годами она из хрупкой худенькой девочки превратилась в стерву по кличке «Клякса», и теперь уже она выпроваживала в коридор рано состарившуюся и спившуюся мать, когда приходил очередной клиент.

Клякса красавицей не была, но была в ней какая-то потаённая изюминка, которая нравилась мужчинам. Природный ум, помноженный на женскую хитрость и коварство падшей женщины, помогли ей выбиться в древнейшей профессии на самый верх. Со временем нашла Клякса себе богатого покровителя, который и помог ей прибрать весь дом вместе с жильцами и приживалками к рукам.

После этого Клякса перестала принимать клиентов и навела в доме железный порядок. Торговля «марафетом» и другой «дурью» в притоне прекратилась, и теперь милиционерам, которые регулярно устраивали в её доме облавы, прицепиться было не к чему.

Клякса наняла охрану, которая абы кого в дом не пускала и пресекала пьяные драки на корню, чем значительно подняла статус заведения. А после того, как особо доверенным клиентам стала предлагать хорошо обученных и вымуштрованных малолеток, заведение стали посещать богатые и уважаемые люди. Именно так она и познакомилась с Климом, который в ту далёкую пору был мелким воришкой, но уже держал себя, как подобает матёрому вору. Гулял тогда Клим широко, и денег не жалел, а когда бывал во хмелю, поражал проституток широтой воровской натуры, или, точнее говоря, мотовством. Швырял Клим деньги, из-за которых ещё вчера рисковал жизнью, словно фантики, за что и был зачислен Кляксой в список особых клиентов, которых обслуживали в притоне по высшему классу. Клякса лично следила, чтобы водка подавалась холодной, простыни были свежими, а девочки молодыми, но умелыми.

Теперешний Клим утратил залихватскую удаль и деньгами больше не ссорил, хотя, по слухам, денег у Клима было, как грязи. Матёрый стал Клим, хоть и побитый жизнью, и здоровье по лагерям растратил, но, словно раненый волк, всё ещё был опасен.

Клякса уложила Клима в той самой комнате, где провёл последнюю ночь Мишка-Молдаванин. Сама села рядом и молча смотрела, как в глазах воровского авторитета угасает жизнь.

– Может, врача тебе вызвать? – для проформы спросила Клякса, заранее зная отрицательный ответ гостя.

– Не надо, – тихо прошептал Клим. – Я у тебя маленько отдохну, посплю, и утром уйду.

– Ну-ну… – пробормотала Клякса и закрыла дверь.

Однако поспать Климу не удалось. Всю ночь его мучили боли в сердце, и лишь под утро, когда в окне забрезжил рассвет, и комната наполнилась неестественным сиреневым светом, боль неожиданно отпустила. В эту же минуту скрипнула дверь, и в комнату тихо вошла женщина. Лица её Клим не видел, но понял, что это не Клякса.

– Кто ты? – прошептал старый вор, и его больное сердце непроизвольно сжалось от страха.

Женщина сдёрнула с головы сиреневую накидку, которая прикрывала её лицо и в упор взглянула на Клима.

– Узнал? – высоким красивым голосом спросила Сиреневая незнакомка. – Вижу, что узнал! Долго ты от меня, Климушка, бегал, но сегодня уже не убежишь. Пришёл твой срок, собирайся! – и с этими словами незнакомка коснулась рукой небритой щёки воровского авторитета.

«И совсем не страшно!» – успел подумать Клим, но в следующее мгновенье его тело заполнил обжигающий холод. Похожее ощущение он испытал в юности, когда зимой впервые попал в Колымские лагеря, но там можно было хоть немного обогреться в пронизанном сквозняками бараке. Сейчас же вошедший в него ледяной холод причинял ему нестерпимую боль.

– Мне холодно и больно, – одними губами прошептал Клим.

– Это пройдёт! – утешила его Сиреневая Дама. – Как только сердце перестанет биться, боль пройдёт.

В это мгновенье сердце старого вора остановилось, и перед ним разверзлась бездна.

– Что это? – удивился Клим, уже не чувствуя ни боли, ни страха.

– Это твой новый дом, – буднично пояснила Смерть. – Добро пожаловать в Вечность!

Когда Копчик пробрался в дом и, побродив по тёмным коридорам, наконец отыскал комнату, где спал Клим, за тонкой филёнчатой дверью раздался характерный звук передёргиваемого затвора и через мгновенье приглушённая брань. Копчик рванул дверь на себя и выставил вперёд пистолет, ствол которого удлинял глушитель. Посреди комнаты стоял мужчина, одетый во всё чёрное. Лицо незнакомца, так же, как и лицо Копчика, скрывала маска, а в руке был длинноствольный пистолет.

«Тоже с «глушаком»[31]», – машинально определил Копчик, да так и застыл, не решаясь открыть по незнакомцу стрельбу. Секунд тридцать, не шевелясь, они смотрели друг на друга.

– Судя по тому, что ты не стал в меня палить – ты не охранник, – глухо произнёс незнакомец. – А судя по «прикиду», ты здесь за тем же, за чем и я. Расслабься! Клиент мёртв и без нашего с тобой участия.

В этот момент Копчик разглядел в блёклом утреннем свете заострившееся лицо мёртвого воровского авторитета, с безвольно открытым ртом. На белой простыне, которой был укрыт труп, следов крови не было.

– Предлагаю разойтись по-мирному, без стрельбы, – предложил незнакомец в чёрном.

Копчик, немного помедлив, кивнул, и задом быстро выскользнул из комнаты.

Когда утренняя заря вовсю играла красками на небосклоне, в комнату вошла Клякса. Увидев покойника, женщина на мгновенье замерла, а потом стала испуганно креститься. Покончив с формальностями, Клякса шумно выдохнула и безбоязненно стала шарить по карманам одежды покойного.

В душе старой сводни не было ни страха, ни сострадания, как не было сострадания в душе проститутки по кличке «Цыганка», когда пятьдесят лет назад в этой самой комнате, в её присутствии, одурманенный наркотиком уголовник насиловал маленькую девочку по имени Фёкла.

С самого раннего утра в санатории «Лесные дали» царило необычное оживление. Все отдыхающие, включая персонал санатория, горячо обсуждали ночное происшествие. Ночью двое нездешних молодых мужчин пробрались на третий этаж спального корпуса, где в коридоре напали на отдыхающую – замужнюю женщину по имени Зоя. Мотивы преступления для прибывшей оперативно-следственной группы были не ясны, но повариха Варька, находясь на своём рабочем месте возле огромной варочной плиты, яростно потрясая черпаком, без малейших сомнений выдвинула основную версию происшедшего: «…И думать нечего! Маньяки это! Как есть сексуальные маньяки! Я про таких кино смотрела. Там их значит, двое тоже было, а она – женщина приятная на вид, одна-одинёшенька. Вот они над ней цельный час измывались, и что-то по-немецки лопотали. Погибшая тоже, говорят, одна была, а маньяков этих двое, и убили они её лишь после того, как их в коридоре муж ейный застукал»!

• Предыдущая
• 51/101
• Следующая