Рассветная бухта - Френч Тана - Страница 70

Она перелистнула несколько страниц в альбоме, хмуро усмехнулась, увидев снимок, на котором четверо парней корчили рожи и гнули пальцы, изображая гангстеров.

— Во время бума многие вели себя точно так же. Не то чтобы Йен и Мак вдруг стали подонками — нет, они просто делали то же, что и все. Я думала, они это перерастут. Пока что общаться с ними неприятно, однако внутри они по-прежнему хорошие. Людей, которых вы знали в детстве, тех, которые видели вашу самую дурацкую прическу, были свидетелями ваших самых глупых поступков и все равно остались вашими друзьями, никем не заменишь, понимаете? Мне всегда казалось, что когда-нибудь они исправятся, но теперь… Не знаю.

Улыбка исчезла.

— Конор не ходил с ними в «Лиллиз»? — спросил я.

По лицу Фионы снова скользнула тень улыбки:

— О Боже! Нет, конечно. Это не в его стиле.

— Он одиночка?

— Нет. Ну то есть он пойдет в паб и будет веселиться не меньше остальных, но только не в «Лиллиз». Конор… сильно въезжает в разные штуки, а модные веяния — это не для него. Он говорил, что следовать моде — значит позволить другим решать за тебя, а он уже взрослый и сам понимает, что к чему. Йену с Маком он сказал, что они превращаются в безмозглых баранов. Им это не очень понравилось.

— Сердитый молодой человек, — сказал я.

Фиона покачала головой:

— Не сердитый. Просто… я же говорю: они больше не совпадали друг с другом. Это раздражало всех троих, и они вымещали злость друг на друге.

Если я стал бы и дальше спрашивать про Конора, это бы ее насторожило.

— А Шона? С кем она перестала совпадать?

— Шона… — Фиона выразительно пожала плечами. — Шона сейчас — это Мак или Йен в женском обличье. Много искусственного загара, много лейблов, друзей с искусственным загаром и лейблами. И они циничные — не время от времени, как все, а постоянно. Когда мы встречались, она то и дело проезжалась насчет прически Конора или моей одежды. Мак и Йен смеялись — она всегда умела шутить, только раньше ее шутки не были злобными. А однажды, пару лет назад, я послала ей эсэмэс — решила узнать, пойдет ли она пить с нами пиво, как обычно. И она ответила, что помолвлена — ее парня мы даже не видели, знали только, что денег у него завались, — и что она умрет от стыда, если жених увидит ее с такой, как я. «Так что следи в газетах за объявлениями о свадьбах, пока!» — Фиона снова пожала плечами. — Не уверена, что она это перерастет.

— А Пэт и Дженни тоже хотели стать крутыми?

Лицо Фионы исказилось от боли, но она быстро тряхнула головой и потянулась за кружкой.

— Вроде того. Они не Йен с Маком, но да, им тоже хотелось посещать модные места, носить модные вещи. Однако для них важнее всего было пожениться, купить дом, завести детей.

— В прошлый раз вы упомянули о том, что каждый день разговаривали с Дженни, однако давно ее не видели. Что вы с ней тоже разошлись. Почему? Маленькое семейное счастье Дженни и Пэта не совпадало с вашими планами?

Она вздрогнула:

— Звучит ужасно, но да, наверное, так и было. Чем дальше они двигались по своему пути, тем сильнее отдалялись от нас. Когда родилась Эмма, они стали говорить про режим дня, про выбор школы — а все остальные про это и понятия не имели.

— Точь-в-точь как мои дружбаны, — кивнул Ричи. — Детские какашки и занавески.

— Ну да. Поначалу они могли позвать няню и выпить с нами по кружечке, но когда переехали в Брайанстаун… Не знаю, хотели они вообще с нами встречаться или нет. У них появились семейные дела; им больше не интересно было нажираться в пабах и заваливаться домой в три часа ночи. Они приглашали нас в гости, но добираться долго, а работают все допоздна…

— Так что никто к ним не приезжал. Знакомая история. Не помните, когда они приглашали вас в последний раз?

— Несколько месяцев назад, в мае или в июне. Я так часто отказывалась в последний момент, что Дженни вроде как устала меня приглашать. — Фиона стиснула кружку. — Нужно было постараться и навестить их.

Ричи покачал головой:

— С чего вдруг? У вас свои дела, у них — свои, и все счастливы. Они ведь были счастливы, да?

— Угу. Ну то есть в последние месяцы они беспокоились из-за денег — Дженни говорила мне, что не позволит себе истерить, — но знали, что когда-нибудь все наладится.

— И вы верили, что это правда?

— Да, честно. Дженни из тех людей, у которых всегда и все налаживается. Из тех, кто все делает правильно, даже не думая об этом.

На секунду я увидел Джери: она у себя кухне, где всегда вкусно пахнет; она проверяет домашнюю работу Колма, смеется шуткам Фила и вполглаза приглядывает за тем, как Андреа гоняет мяч. Потом перед глазами появилась Дина — растрепанная, с длинными ногтями; она дралась со мной, но почему — неизвестно. Я подавил в себе желание посмотреть на часы.

— Понимаю. Я бы ей позавидовал, а вы?

Фиона обдумала мой вопрос, наматывая волосы на палец.

— Раньше — возможно. Скорее всего. Знаете, как оно бывает: в детстве ты еще не понимаешь своего места в жизни. А Дженни и Пэт всегда знали, что делали. Наверное, я отчасти поэтому начала гулять с Конором — надеялась стать такой же, как Дженни. Уверенной. Мне бы это понравилось. — Она размотала прядку и внимательно ее изучила, поворачивая так, чтобы свет отражался от волос. Я заметил, что ногти у нее обгрызены. — Но когда мы выросли… нет, я не хотела быть такой, как Дженни: работать в пиаре, рано выйти замуж, сразу родить детей. Правда, порой я жалела о том, что мне этого не хочется. Тогда моя жизнь была бы значительно проще. Вы меня понимаете?

— Абсолютно, — ответил я, хотя на самом деле ее слова звучали как жалоба подростка: «Мне хотелось бы жить как все, но я ведь такой особенный». Я подавил в себе раздражение. — А как же модные вещи? Отпуск на курорте? Это должно вас задевать, если у Дженни все это есть, а вы снимаете квартиру в складчину и подсчитываете расходы до последнего цента.

Она покачала головой:

— В дизайнерской одежде я выгляжу глупо. И я не мечтаю о деньгах.

— Да ладно, мисс Рафферти. Денег хотят все — тут нечего стыдиться.

— Ну, я не хочу разориться, однако в моем мире деньги не главное. На самом деле больше всего я хочу стать отличным фотографом — настолько хорошим, чтобы мне не нужно было объяснять вам про Пэта и Дженни или про Пэта и Конора: я бы показала вам снимки, и вы бы все поняли. Если для этого надо несколько лет вкалывать на Пьера за гроши, ладно. Я живу в хорошей квартире, машина на ходу, по выходным я развлекаюсь. Зачем мне больше денег?

— А остальные из вашей компании так не считали, — вставил Ричи.

— Конор думал примерно то же, что и я. Ему тоже наплевать на деньги. Он увлекается веб-дизайном — говорит, что через сто лет это будет один из величайших видов искусства, — и если проект ему интересен, он готов работать бесплатно. Но остальные… нет. Они так и не поняли. Им — и Дженни тоже — казалось, что я рано или поздно повзрослею и до меня все дойдет.

— Должно быть, вас злило то, что друзья и сестра ни во что не ставят ваши мечты, — заметил я.

Выдохнув, Фиона запустила руки в волосы.

— Нет, не очень, — сказала она, тщательно подбирая слова. — Ну то есть у меня полно друзей, которые меня понимают. А старая компания… да, мне жаль, что мы не на одной волне, но я их не обвиняю. Газеты, журналы, телевидение — все говорили так: если ты хочешь, чтобы тебе было комфортно, если хочешь заниматься любимым делом, значит, ты кретин или урод. Нужно было думать только о том, как разбогатеть и купить недвижимость. Я не могла злиться на остальных, ведь они просто делали то, чего от них ждут.

Она провела рукой по альбому.

— Вот почему мы разошлись. Разница в возрасте ни при чем. Пэт и Дженни, Йен, Мак и Шона — все они делали то, что положено, но по-разному, поэтому они тоже отдалились друг от друга. Но все они хотели то, что положено хотеть. Мы с Конором мечтали о другом, и остальные не могли нас понять, а мы — их. Поэтому все и кончилось.