Психология веры - Грановская Рада Михайловна - Страница 38

Для продвижения к нирване человек должен научиться правильно совершать поступки. Те, что совершаются под влиянием любви, ненависти, ослепления, усиливают жажду жизни, привязанность к ней и порождают семена кармы, следовательно ведут к новому перерождению. Лишь те поступки, которые совершаются с пониманием истинной сущности бытия, лишенные привязанности, не ведут к перерождению.

Итак, ядро учения Будды составляли четыре благородные истины: теория причинности, непостоянство элементов, Срединный путь и его восьмеричность. Разъясняя центральное понятие учения – нирвану, Будда использует ряд аналогий. Иногда он сравнивает ее с погасшим огнем светильника, в котором выгорело все масло. Тогда нирвана предстает как состояние без ощущений, без представлений, без сомнений. Освобождение человека через нирвану – это не достижение счастливой жизни (как в других мировых религиях), а освобождение от всякой жизни, поскольку нирвана отрицает и вечную жизнь, и вечную смерть – в этом и состоит Срединный путь. Учение Будды – не абстрактная схема, а некое практическое наставление. Его цель – принести пользу конкретному человеку. Следуя этому учению, то есть действуя в соответствии с предложенными правилами, можно достичь избавления от тягот повседневного существования – «освобождения».

Практическая ориентация Будды предопределила его нежелание обсуждать метафизические проблемы. Он уклонялся от дискуссий на тему об абсолютном, о боге и душе, поступая так не потому, что считал эти темы недостойными или не знал ответов, а потому что цель его учения была иная. Он не стремился решать подобные вопросы, так как понимал, что истин так много, как листьев в лесу. Поэтому устранял из своего учения все непостижимое и был решительным противником демонстрации всяких чудес. Такую его позицию отчетливо поясняет притча, рассказанная самим Буддой. Она касалась раненого воина, который, вместо того чтобы попросить быстрее освободить его от отравленной стрелы, стал расспрашивать – кто его ранил, из какого он рода и т. д. (Так и Будду не следует расспрашивать, что такое нирвана, нужно лишь стремиться к ее достижению.)

Будда был прекрасным проповедником. Он использовал простой язык, доступный людям улицы. Предания свидетельствуют, что его проповеди были понятны не только всем разноязыким, но всем, у кого «две ноги, четыре ноги, много ног или нет их вовсе» – настолько универсальным свойством отличался его «единый голос». С философами он говорил возвышенно и проникновенно. К людям, знающим мало, не привыкшим думать отвлеченно, он обращался с притчами, общепонятными и занимательными. Поскольку во время своих экстазов Будда сумел восстановить нить, связывающую все свои прошлые 550 существований, то часто рассказывал истории из прежних своих перерождений – джатаки. На примере своих ошибок и правильных поступков в прошлых рождениях он показывал возможные решения проблем. Тем более что в его прошлых историях имелось большое разнообразие жизненных ситуаций. Из 550 своих перерождений четыре раза он являлся в виде мага Брамы и 20 раз – в виде духа Секры. Он много раз рождался отшельником, царем, рабом, горшечником, игроком, лекарем змеиных укусов, обезьяной, слоном, быком, змеей, бекасом, рыбой, лягушкой и древесным духом. Для последнего рождения он избрал царскую семью. На своем опыте он показывал, как жить и избегать зла, чтобы найти путь к спасению. С этой целью он использовал приемы, вовлекающие аудиторию в сопереживание. Это и прямое общение, и риторические вопросы, и притчевая форма, позволяющая каждому додумать содержание на свой манер и тем самым сделать его лично значимым.

Иногда для пояснения своей мысли он прибегал к эффектным, запоминающимся символам. Так, однажды к нему пришла убитая горем женщина с мертвым ребенком на руках. Обезумев от горя, она уверяла, что ребенок только заболел, и просила Будду дать ему лекарство. Он согласился, но сказал, что для изготовления лекарства потребуется зерно, взятое в доме, где никто никогда не умирал. Несчастная мать немедленно стала обходить все дома селения. Двигаясь от дома к дому, она просила невозможного. Наконец, отчаявшись, она вернулась к Будде. Тот сказал ей: «Ты видишь, что весь мир полон плача. Утешься, ибо все, кто рождаются, обречены на страдание и смерть». Так «он бросил в ее сердце семена своего учения» (321, с. 38).

Брахманы, недовольные появлением нового учения, вызвали Будду на публичную дискуссию в присутствии царя Празенаджита, которая продолжалась восемь дней. Каждый день Будда все больше и больше убеждал присутствующих в истинности своего учения кротостью и пламенным красноречием. В результате царь признал победу за Буддой и вместе со своим народом принял его учение. (Вспомним аналогичный эпизод из жизни Зороастра.)

Изредка, с целью обращения неофитов, он использовал свои сверхъестественные способности. Например, так Будда обратил в свою веру жену раджи. Для пробуждения в ней сознания непрочности счастья он создал фантом – прекрасную женщину, которая пошла ей навстречу и у нее на глазах с непостижимой быстротой прошла все возрастные ступени жизни, превратившись в конце концов в морщинистую старуху. Эта наглядная проповедь так поразила жену раджи, так ярко показала ей невозможность удержать все, чем человек дорожит в жизни, что она стала верной последовательницей его учения.

Будда мог творить чудеса, но (так же как Иисус Христос) не злоупотреблял этим. Чудеса казались ему варварским зрелищем. Это можно проиллюстрировать следующей историей.

Один купец приказал вырезать из сандалового дерева шарик. Он положил его на очень высокую намыленную бамбуковую палку и сказал, что отдаст шарик тому, кто сумеет его достать. Никто не сумел. Тогда к купцу подошел младший ученик Будды, поднялся в воздух, шесть раз облетел шарик, снял его и вручил купцу. Когда Будда узнал об этом, то за такую профанацию изгнал ученика из общины (42, с. 367).

Слава Будды быстро распространилась. Когда минуло пять лет его проповедничества и уже многие чтили его как пророка, он решил повидаться с родными. Престарелый раджа был рад увидеться с сыном и готовил пышную встречу. Однако Будда со свитой монахов не пришел в дом, а расположился в роще. Там и увидел отец Будду – в нищенском желтом балахоне и с обритой головой. Видя, что его облик смутил царя, Будда у него на глазах проявил свое могущество. Он поднялся в воздух, лицо его стало поразительным образом меняться, из груди вырывалось пламя, а потом потекла вода. Присутствующие онемели от изумления. Но ледяная стена между отцом и сыном не растаяла. Они сдержанно поговорили, и Будда с монахами остался ночевать в роще, а утром пошел собирать милостыню. Отец был смущен и, сказав: «В нашем роду не было нищих!» – попросил сына принять помощь для монахов. Но сын невозмутимо ответил, что он более ценит не кровное, а духовное родство и его великие предшественники – предыдущие будды – тоже странствовали, живя подаянием.

Вместе с тем он согласился вступить под отчий кров. Здесь он встретился с рыдающей женой Яшодхарой. Он утешал жену и рассказывал об их прошлых воплощениях, поясняя этим смысл своей и ее судьбы (14, с. 207). Затем перед ним предстал его сын Рагула. Будда был приятно поражен его поведением и стал описывать сыну прелести жизни странника, убеждая отправиться с ним, и тот с радостью согласился. Так впервые в общину вступил ребенок (179, с. 156). Побывав дома, Будда вернулся к своей обычной жизни в монашеской общине – сингхе. Кроме сына из своих родных Будда обратил в новую веру и старшего из двоюродных братьев – Ананду. (Последний стал его любимым учеником, взял на себя заботу о повседневных нуждах Будды и не покинул его до самой смерти.)

Прекрасная версия глубинного изменения существа Гаутамы после просветления и его встреча с родными описана в поэме Р. Тагора:

«Настал день после просветления, когда Гаутама вспомнил, что он должен вернуться домой и сообщить радостную весть отцу и жене. Он вернулся. Его отец был сердит, как все отцы. Он не мог разглядеть, кем стал его сын, так как был почти слеп, и все еще думал о нем с точки зрения той его личности, которой уже не было, от которой Гаутама отказался в день, когда покинул дворец. Он сказал сыну: “Я твой отец и люблю тебя. Ты глубоко меня обидел. Я старик и для меня были мучением эти 12 лет. Я старался дожить до твоего возвращения, чтобы ты смог принять царство. Хоть ты и совершил против меня грех, отнесся ко мне почти убийственно, но прощаю тебя и двери мои все еще открыты для тебя”».