Приключения в лесу - Хайтов Николай - Страница 34
- Предыдущая
- 34/38
- Следующая
Покрытые слизью улитки вызвали в моём желудке такой бунт, такую боль, словно бешеная кошка царапала ногтями и не позволяла перевести дыхание. Я нашёл в себе силы добраться до укромного местечка, устланного прошлогодней листвой, и там, совершенно измученный, скрючившись в страшных муках, провёл первый партизанский день, сожалея о том, что умираю в этой глуши не от пули, а от какой-то идиотской улитки.
Мне захотелось в последнюю минуту взглянуть ещё раз на синее небо, я лёг на спину и стал смотреть вверх. Тем временем какая-то чёрная птица прилетела, села на дерево, под которым я лежал, и вниз упала какая-то косточка. Косточка попала на моё лицо и скатилась на землю. Я поднял её и увидел, что это вовсе не косточка, а высохшая черешенка. Если бы птица мне не подсказала, я бы и не заметил, что лежал под дикой черешней, на ветвях которой было много высохших ягод.
Перья у птицы были чёрные, клюв красноватый и у глаз жёлтые круги. Это был дрозд. Дрозд уронил ещё одну ягодку и внимательно посмотрел через свои жёлтые очки — попытаюсь ли я её взять. Я не только её взял, но и тут же проглотил. Она была горько-сладкая, ни твёрдая, ни мягкая, с чудесным запахом. Но важнее было другое: только я её съел, желудок сразу успокоился, и я почувствовал себя так хорошо, что поднялся на ноги, взобрался на черешню, нарвал целебных ягод и, наевшись, сделал себе запас и на следующий день.
Красноклювый мой спаситель, как только заметил, что я поднимаюсь с земли, улетел, но урок, что он мне дал, в последующие дни мне очень помог. Я начал внимательно присматриваться ко всему вокруг и делать важные открытия. Наблюдая, например, за белкой, обнаружил дупло, в котором она жила, и потом взял половину орехов из её запасов. Позднее нашёл несколько мышиных нор с лесными орехами и ими питался целых пятнадцать дней, пока не увидел, что в реке водится форель, которую можно было есть и сырой.
Неподалёку от дикой черешни, в чаще старого можжевельника, на южном склоне Равногория я устроил себе тайник. Иглы можжевельника никогда не опадают, и поэтому звери могут укрыться в нём даже от глаз орла. Я сам видел, как преследуемый дикий голубь юркнул в кустарник и царь птиц остался, как говорится, с носом.
Подобно дикому голубю, и я решил сделать себе тайник в можжевельнике. Я пробрался в самую чащобу, обломал изнутри ветки, соорудил что-то вроде печи, из сухого папоротника сделал подушку, и тайник стал таким уютным, что после холодной жизни на скалах казался мне дворцом.
Я думал, что первый открыл, каким великолепным укрытием может быть можжевельник, но вскоре убедился, что в можжевельнике прячется чуть ли не весь птичий мир, ведь, когда лес оголяется, пернатая мелкота может укрыться от кровожадных соколов и орлов лишь в можжевельнике. Пока я сооружал свой тайник, ко мне не прилетала ни одна из лесных птиц, но, как только я его закончил, мои невидимые соседи стали появляться и внимательно рассматривать нового квартиранта.
Первой прилетела любопытная сойка — главный разведчик среди лесных птиц. Она с беспокойством огляделась, не грозит ли с моей стороны какая-то опасность, а тем временем и я успел её рассмотреть. Она была ещё меньше дикого голубя, очень беспокойная, но перышки её были значительно пестрее и красивее, чем у голубя. Разглядев меня как следует, она с криком полетела, возвещая всем обитателям леса, что новое существо в можжевельнике не представляет опасности.
После сойки прилетела стайка воробьев. Они уселись на боярышнике и, как видно, начали спор о том, кто я и какой я, щебетали, чирикали, спорили, а два воробья даже подрались и начали клевать друг друга, но в это время в кустах раздался шум, и воробьи улетели…
Я подумал: «Что за зверь идёт?» А это оказался… Кто бы вы думали? Мой первый знакомый и спаситель в лесу — дрозд со своей дроздихой. Для большей безопасности, по-видимому, они не прилетели по воздуху, а пришли по земле. Без страха приблизившись ко мне, они взлетели на ветку, чтобы с высоты лучше меня разглядеть, и долго смотрели своими выпуклыми глазами. У дрозда был не красный, как мне показалось в первый раз, а янтарно-жёлтый клюв, а жёлтые круги у глаз придавали ему какую-то особенную мягкость и доброту. Сам он был чёрный, ножки жёлтые, дроздиха — тёмно-коричневая, с перышками чуть пёстрыми на груди и белыми на шее. Они были воспитанными птицами и, как только рассмотрели меня, отвернулись, слетели на землю и начали в ней рыться.
После дроздов прилетел зяблик. Но он, бедняга, оказался застенчивым: лишь поглядывал из-за дерева, не подавая голоса, и отлетел, как только раздался стук дятла.
Дятел сидел на соседней сосне. Постучит и посмотрит на меня, постучит и опять посмотрит, словно ждёт какого-то знака. Но я ему не отвечал, потому что всё ещё не знал лесных птиц и никак не подозревал, что они будут моими самыми лучшими товарищами и защитниками в диком лесу. А это произошло очень скоро, потому что в борьбе с их врагами я сразу же принял их сторону.
Случилось это так.
Было третье или четвёртое июня. По утрам я просыпался очень рано и бродил поблизости, а как только поднималось солнце, возвращался в тайник, потому что в это время в лесу появлялись пастухи, а я не хотел с ними встречаться. И вот однажды, только я вернулся и лёг в своём укрытии, слышу шум крыльев и писк. Я решил узнать, в чём дело, потому что в любом лесном шуме может таиться опасность и для меня. Пошёл по направлению шума. Прежде всего я заметил, что одно дерево качается, потом — что на нём беспокойно прыгает горлица, машет крыльями и испуганно пищит. И, наконец, увидел — под деревом лисица. Она встала на задние лапы, а передними раскачивала, словно руками, дерево и смотрела наверх. Там, на ветке, в гнезде, опираясь на свои крылышки, стояли с разинутыми клювиками три маленьких голубка и ждали, когда мать положит им в рот пищу. Птенцы не понимали тревоги горлицы, и, чем ниже она кружила над ними, тем больше они тянулись из гнезда.
Тем временем прилетела сойка и криком оповестила лес, что горлица в беде. С громким чириканьем прилетели воробьи, зяблик начал пищать: «Цви-ик, цви-ик!» Из кустарника долетело гневное «тюк-тюк» дрозда, а дроздиха, ударяя хвостом, громко подсвистывала: «Цри-и-и, цри-и-и!»
Лисица упорно продолжала раскачивать тонкий ствол. Ещё немного, и глупые птенцы упали бы ей в рот… Но я схватил камень и швырнул им в подлую лису.
Так птицам стало ясно, что я — их защитник и друг. Но вместе с тем произошло и нечто более важное: я сам открыл для себя, что у птиц есть свой язык, свои сигналы тревоги и, если какая-либо птица подаст свой сигнал, все остальные отлично её понимают.
То, что для меня это событие явилось «ключом» для раскрытия многих тайн, я убедился всего лишь через два или три дня после случая с голубями.
После того как я долго питался высохшими черешнями, украденными у мышей орехами и сырой форелью из реки, мне до смерти захотелось попить молока. А молока в лесу сколько угодно, потому что каждый день сюда приходит целое стадо коз. Я решил: подкараулю какую-нибудь козу в кустарнике, схвачу её и надою молока. Сказано — сделано. Я спрятался в кустарнике, выбрал козу с большим выменем, схватил её за ноги и начал доить. Как завопит этот дьявол! Щекотно ли ей стало, или она испугалась, не знаю, но разбушевалась коза и давай лягаться — вот что вышло! Я сжал ей горло, но она испугалась ещё больше и ещё сильнее начала блеять. Тогда я её отпустил, но уже было поздно: пастух услышал, собаки залаяли, а я сломя голову бросился к оврагу, чтобы скрыться за водопадом. Это было чудесное укрытие, которое я обнаружил, пытаясь поймать форель среди камней под водой. Я увидел, что за водопадом в скале есть углубление наподобие пещерки, что там сухо и снаружи ничего не видно, потому что водопад прикрывает пещеру словно занавеской. И вот к этому укрытию я и поспешил. Пастух меня не видел, но по сломанным в кустарнике веткам понял, в каком направлении я побежал, и со злыми собаками преследовал меня по пятам. И они бы меня нагнали, если бы в последнюю минуту я не скрылся за водопадом.
- Предыдущая
- 34/38
- Следующая
