Столетняя война. Леопард против лилии - Басовская Наталия Ивановна - Страница 26

Но и Франции пришлось вести войну в двух довольно отдаленных точках – на юго-западной границе в Гаскони и на северо-восточной – во Фландрии. Здесь военные действия развернулись в 1297 г. Филипп IV двинул против Фландрии значительные силы. Английская помощь фландрскому графу была несвоевременной и недостаточной. Это ни в коей мере не означало, что английская монархия вдруг утратила интерес к такому ценному союзнику. Сказалась сложная внутренняя ситуация в Англии, где в 1297 г. разразился серьезный политический кризис. Страна вновь была близка к гражданской войне. Среди причин недовольства политикой Эдуарда I в Англии главными были гасконская война и поход во Фландрию. Последний представлялся особенно бессмысленным, поскольку его связь с англо-французским соперничеством не лежала на поверхности. В результате в петиции, составленной от имени «всей общины» Англии, английские феодалы отказывались воевать во Фландрии, где никогда не служили их предки. Вместе с тем комплекс неудач Эдуарда I (в Гаскони, Шотландии и Фландрии) создавал почву для усиления оппозиции. Как и на первом этапе истории англо-французских противоречий, внутренний политический кризис и международные проблемы находились в тесном взаимодействии.

В 1300 г. французский король фактически аннексировал Фландрию, превратив ее в часть своего домена. Создавалось впечатление, что Франция стоит на пороге полного триумфа: присоединение Фландрии и казавшееся уже реальным возвращение Аквитании должны были дать решительный толчок усилению позиций королевской власти. Однако события первых лет XIV в. показали, что обе проблемы далеки от решения. Установление французской власти во Фландрии сопровождалось введением тяжелого налогообложения. Это вызвало во Фландрии широкое антифранцузское движение. Франции пришлось вести войну, не похожую на прежнюю борьбу против графов Фландрских. Отличавшееся глубокой этнической самобытностью население Фландрии отстаивало свою независимость. Поражение в такой войне было неизбежным. 11 июля 1302 г. пешее ополчение фландрских горожан разгромило французскую рыцарскую конницу при Куртре [51]. Французские войска были вынуждены покинуть Фландрию. Одна серьезная военно-политическая неудача повлекла за собой другую: Франции срочно понадобился мир в Гаскони, хотя победы там она еще не добилась. К тому же Филипп IV вступил в острый конфликт с папой Бонифацием VIII, что лишило французскую монархию традиционно благоприятной позиции папства при выработке условий мира. Единственной, но важной опорой Франции оставалась Шотландия. Филипп IV откровенно подстрекал ее к нанесению Англии максимально ощутимых ударов в период англо-французских переговоров, чтобы сделать Эдуарда I более сговорчивым. В моменты временного перемирия с Англией он добивался включения Шотландии в число участников договоров. В мае 1303 г. в Париже был заключен мир между Англией и Францией. В Гаскони сохранялся статус-кво, который безусловно гораздо больше удовлетворял Англию. В том же году при участии Филиппа IV было подписано англо-шотландское перемирие. В отличие от ситуации 20-х гг. XIII в., французская монархия не бросила своего союзника на произвол судьбы: Шотландия еще очень нужна была ей в будущем.

Таким образом, англо-французские противоречия, имевшие уже давнюю традицию, на рубеже XIII – ХIV вв. не были разрешены, несмотря на большие усилия сторон. Они локализовались территориально на проблеме Гаскони, политически – Гаскони, Фландрии и Шотландии, обретя поистине европейские масштабы. Английская монархия по-прежнему не отказывалась от плана создания обширной империи, включающей народы и земли, независимо от их этнической и исторической самобытности (Ирландию, Уэльс, Шотландию, Гасконь); Капетинги сохраняли такие же планы в отношении Фландрии. Шотландия, Фландрия и даже Гасконь рассчитывали, играя на англо-французских противоречиях, сохранить хотя бы относительную самостоятельность.

В начале XIV в. и в Англии, и во Франции у власти оказались относительно слабые и недальновидные правители, которые сменили крупных политических деятелей Эдуарда I и Филиппа IV. Эдуард II в Англии (1307—1327) и сыновья Филиппа IV во Франции (Людовик X – 1314—1316 гг., Филипп V – 1316—1322 гг., Карл IV – 1322—1328 гг.) в целом стремились следовать политике своих ярких предшественников. Однако их личные качества способствовали усилению оппозиции баронов и растущей политической самостоятельности горожан. Внутренняя политическая стабильность в обоих государствах была ослаблена. В международной жизни это получило свое преломление: попытки решить комплекс англо-французских противоречий на прежней основе, которые предпринимались вплоть до начала Столетней войны, не приводили к реальным результатам. Вместе с тем их не назовешь бессмысленными или безрезультатными, поскольку действия Плантагенетов и Капетингов, так сказать, «по прежней схеме» способствовали дальнейшему уточнению расстановки сил в западноевропейском регионе и углублению осознания общности или различия интересов отдельных государств или крупных земельных владений.

Конфликт на рубеже XIII—XIV вв. не внес принципиальных изменений в ситуацию на юго-западе Франции. Однако война обнаружила одно крайне тревожное для французской монархии обстоятельство. Население Гаскони, издавна отличавшееся глубокой самобытностью и духом независимости, в значительной своей части встало во время локальной войны на юго-западе на сторону Англии. Гасконские феодалы, которые в мирное время охотно и много конфликтовали с представителями английской администрации, не только не воспользовались поражениями армии Эдуарда I, но и оказали ему немалую поддержку. Многие гасконские рыцари отличились в боях, некоторые помогали английскому войску денежными средствами. После каждой высадки англичан в их лагерь стекались представители местной знати и рыцарства, что реально усиливало спешно набранное в Англии войско. Абсолютное большинство городов также решительно приняло сторону Англии, в Бордо и Байонне во время «конфискации» герцогства Филиппом IV произошли антифранцузские выступления. Они стали яркой демонстрацией укрепившихся за годы английской власти тесных экономических связей между Англией и гасконскими городами. Как ни велика была сумма поступлений в английскую казну, морская торговля с этой страной была выгодна городской верхушке. Все это, естественно, обострило беспокойство Франции по поводу положения дел в Гаскони после безрезультатной войны. Парижский парламент усилил внимание к апелляциям из Гаскони, которые встречали неизменно благожелательное отношение. Ни одно дело не решалось в пользу английской администрации. Английская корона, ощущая крепнущую социальную опору в герцогстве, начала проявлять некоторую наступательность в своей гасконской политике: решительно преследовала апеллянтов, а также тех, кто во время конфликта обнаружил преданность французскому королю. Некий Бернар Пирю из Байонны жаловался на разграбление дома и имущества «людьми короля Англии, герцога Аквитанского, за то, что во время восстания, поднятого этим герцогом и горожанами Байонны против французского короля, сохранял ему верность, как и подобает».

В 1310 г. Эдуард II попытался найти юридическую лазейку для отмены или хотя бы ограничения права апелляций из Гаскони в Париж и получил от Филиппа IV твердый отказ, изложенный в длиннейшем документе со ссылками на самые сложные казуистические положения. Между английской и французской монархиями постоянно шли бесконечные тяжбы по поводу «недоданных» Англии владений на юго-западе, убытков от войны и т. п. В 1311 г. Эдуард II поручил специально назначенным лицам собрать документы, подтверждающие неполное выполнение Францией условий Парижского договора 1259 г., а также «относительно притеснений, нарушений и обид, причиненных нам и нашим слугам в этом герцогстве со стороны короля Франции» [52]. Документы должны были фигурировать на специальном совещании, которое английский король намеревался собрать в Вестминстере для обсуждения гасконских дел. В следующем, 1312 г. Эдуард II назначил для представительства в Парижском парламенте не одного, как прежде, а сразу двух прокураторов «из-за опасностей, которые, – писал король, – могут сейчас угрожать в этой курии нам и нашим делам в этом герцогстве» [53]. Своим наместникам в Гаскони английский король предписывал «сохранять и оберегать наш статус в этом герцогстве и наши права, ущемляемые там, не допуская узурпации по отношению к нам» [54]. Эдуард II решился даже поручить виконту Беарна – традиционному лидеру гасконской оппозиции – набрать специальное войско для защиты короля «от притеснений» на юго-западе.