Кто поставил Горбачева? - Островский Александр Владимирович - Страница 2

• Предыдущая
• 2/45
• Следующая

После издания книги американского разведчика Питера Швейцера «Победа»[16] отрицать влияние внешнего фактора на развал Советского Союза могут только невежественные или же недобросовестные люди. Но если мы хотим понять, как действительно развивались события и каким образом М.С. Горбачев оказался у власти, необходимо оперировать не домыслами, а реальными, доступными проверке фактами.

Когда в конце XV века Москва освободилась от татаро-монгольского ига и провозгласила себя «Третьим Римом», у многих это могло вызвать лишь улыбку. Но прошло два-три столетия, и на глазах удивленной Европы Московская Русь превратилась в Российскую империю. В XVIII в. русские солдаты маршировали по улицам Берлина, в начале XIX дошли до Парижа.

А пока русская знать почивала на лаврах, в Англии начался промышленный переворот, сделавший необратимым переход человечества от аграрной экономики к индустриальной[17]. В результате произошло разделение всех стран на индустриальные («мастерские мира») и аграрные («мировая деревня»), развернулась борьба между «мастерскими мира» за раздел аграрной периферии, за мировое господство.

Общее представление о некоторых итогах этой борьбы дает таблица 1.

Из приведенных данных явствует, что в середине XIX века «мастерские мира» на 70 % жили за счет собственного производства, а «мировая деревня» теряла около 15 % производимого ею национального дохода, причем первые превосходили вторую по уровню жизни не более чем в два раза.

К середине XX в. «мировая деревня» теряла уже 75 % своего национального дохода, и «мастерские мира» жили главным образом за счет этого источника, в результате чего их уровень жизни превзошел уровень стран, отставших в своем развитии, более чем в 10 раз.

Таблица 1. «Мастерские мира» и «мировая деревня» во второй половине XIX – первой половине XX в.

Источник: Островский A.B. Октябрьская революция: случайность? Исторический зигзаг? Или закономерность?// Из глубины времен. Вып.2. СПб., 1993. С. 133. Приведенные данные характеризуют только те стран, которые в 1960 г. не входили в состав «мировой системы социализма».

Первоначально главным инструментом эксплуатации «мировой деревни» было внеэкономическое принуждение. Затем такую роль стали играть неэквивалентный обмен и займы.

Так, в 1978 г. западные монополии израсходовали для закупки сырья в странах «третьего мира» 30 млрд. дол., а реализовали его на мировом рынке за 200 млрд.[18]. В 1960 г. внешняя задолженность стран «третьего мира» по долгосрочным кредитам составляла 22 млрд. дол., в 1986 г. – 815 млрд. В 1960 г. обслуживание их внешнего долга требовало около млрд. дол. в год, в 1986 г. – 70 млрд.[19]

Оказавшись в XIX в. перед выбором: или войти в разряд индустриальных держав, или же перейти на положение полуколонии, а может быть, и колонии, Российская империя тоже встала на путь промышленного переворота, на путь индустриализации. Однако ее переход от аграрной экономики к индустриальной, от феодализма к капитализму, происходил настолько болезненно, что привел к революционному взрыву 1917 г.[20]

И хотя этот взрыв был предопределен внутренними причинами, понять его механизм и последствия невозможно без учета внешних факторов, прежде всего влияния германского и американского капитала, особенно это касается двух финансовых империй – Моргана и Рокфеллера[21].

Придя в 1917 г. к власти, большевики провозгласили начало мировой социалистической революции и создали штаб для ее руководства (Коммунистический Интернационал – Коминтерн), а когда эти расчеты не оправдались, в 1924 г. взяли курс на строительство социализма в одной стране.

Между тем условий для социализма в СССР не было[22].

Разгромив сторонников мировой революции (троцкистско-зиновьевскую оппозицию), возглавляемая И. В. Сталиным партия большевиков вынуждена была взять на себя решение той задачи, которую не смогла решить российская буржуазия – осуществление индустриализации.

Первоначально эту задачу пытались решить на путях провозглашенного в 1921 г. нэпа, т. е. в условиях многоукладной рыночной экономии. Однако уже в 1928 гг. стало ясно, что свободный обмен между городом и деревней не позволяет форсировать процесс накопления, форсировать индустриализацию.

В борьбе с представителями правой оппозиции, главным идеологом которой был Н.И. Бухарин, в 1929 г. было принято решение отказаться от нэпа и перевести развитие деревни на рельсы коллективизации[23], в результате которой был создан механизм государственно-феодальной эксплуатации крестьянства[24].

Промышленный рывок советской стране удалось осуществить при поддержке определенной части американского капитала, принявшего участие во всех крупнейших стройках первой пятилетки[25]. Речь идет о продаже не только промышленного оборудования[26], но и промышленных технологий. В решении этой задачи принимали участие сотни американских фирм, а роль локомотива играли уже названые финансовые империи Моргана и Рокфеллера[27].

И хотя мы до сих пор не знаем, на каких условиях это делалось, обычно «лицензиаты уплачивают лицензиарам в среднем 5 % от цены продукции»[28].

Советская экономика включала в себя три вида собственности: государственную, корпоративную (колхозную, кооперативную, партийную, профсоюзную) и личную. С начала 30-х годов главную роль стала играть государственная собственность на средства производства.

Для распределения производимого национального дохода был использован созданный коллективизацией механизм неэквивалентного обмена между городом и деревней[29]. Как показывают исследования, с 1929 по 1953 г. закупочные цены на сельскохозяйственные продукты почти не изменились, цены на промышленные товары выросли в несколько раз[30].

В промышленности были введены регламентированные оптовые и розничные цены. Оптовые были предназначены для расчетов между государственными предприятиями, розничные – для населения. По оптовым ценам реализовались главным образом средства производства (группа А), по розничным – предметы потребления (группа Б). Цены на средства производства были искусственно занижены, цены на предметы потребления искусственно завышены.

Разница между розничной и оптовой ценой в качестве налога с оборота полностью поступала в бюджет. Разница между оптовой ценой и издержками производства составляла прибыль и частично оставалась в руках предприятий. Соотношение между налогом с оборота и прибылью составляло пропорцию примерно 1 к 3, т. е. 25 % приходилось на прибыль, 75 % – на налог с оборота[31].

Размер прямых и косвенных налогов с предприятий, перечислявшихся в казну, определяли специальные нормативы: а) для административных единиц (республик, краев, областей) и б) для предприятий. Примерно 75 % всех доходов поступало в союзный бюджет, около 25 % – в бюджеты союзных республик[32].

• Предыдущая
• 2/45
• Следующая