Кто поставил Горбачева? - Островский Александр Владимирович - Страница 31

• Предыдущая
• 31/45
• Следующая

Вот список подписавшихся в том порядке, как он был опубликован:

«Ю.В. Андропов, М.С. Горбачев, Д.Ф. Устинов, К.У. Черненко, Г.А. Алиев, Б.П. Бугаев, H.A. Щелоков, Г.С. Павлов, Н.И. Савинкин, Г.Е. Агеев, В.И. Алидин, С.Н. Антонов, Ф.Д. Бобков, Г.Ф. Григоренко, H.A. Дужин. Н.П. Емохонов, М.И. Ермаков, В.А. Крючков, В.Я. Лежепеков, ВА Матросов, Д.П. Носырев, В.П. Пирожков, А.Б. Суплатов,

В.В. Федорчук, Г.К. Цинев, В.М. Чебриков»[658].

Из приведенного списка явствует, что некролог подписали только четыре из четырнадцати членов Политбюро.

В связи с этим мною были просмотрены все 37 некрологов, опубликованных на страницах «Правды» за 1980 г. Из них не были подписаны Л.И. Брежневым – 8. Три имели подпись «группа товарищей», под остальными пятью (поэт С.П. Щипачев, поэт П. Бровка, художник С.А. Чуйков, режиссер Б.И. Равенских, первый заместитель министра внутренних дел СССР B.C. Папутин) были подписи других руководителей государства. Из этого списка только

B.C. Папутин занимал такое же место в советское иерархии, как и С.К. Цвигун. Но он тоже умер при странных обстоятельствах (то ли покончил самоубийством, то ли был убит). Поэтому отсутствие фамилии Л.И. Брежнева под некрологом С.К. Цвигуна – это необычный факт.

По некоторым сведениям, приехав на дачу С.К. Цвигуна, Ю.В. Андропов якобы произнес фразу «Этого я им никогда не прощу», из которой вытекало, что С.К. Цвигун был убит. Именно так считали и его близкие [659].

Эту смерть многие связывали «с делами, разворачивавшимися вокруг дочери Генерального секретаря»[660]. Косвенно на это указывают и воспоминания ее двоюродной сестры. «После смерти Цвигуна, – пишет Л.Я. Брежнева, – отец сказал мне о Галине: «Я хоть и дядя родной, но первый проголосовал бы за то, чтобы эту стерву в Бутырки посадили»[661].

Не все ясно и со смертью М.А. Суслова.

В некрологе было сказано, что он умер «после непродолжительной тяжелой болезни»[662]. Р. А. Медведев утверждает, что вечером 18 января у М.А. Суслова возник инсульт и его срочно госпитализировали[663].

Однако, по свидетельству зятя М.А. Суслова Л.Н. Сумарокова, никакого инсульта у Михаила Андреевича не было, и лег он в больницу, несмотря на то, что чувствовал себя нормально, только по настоянию Е.И. Чазова для профилактического обследования[664]. О том, что М. А. Суслов лег на обследование, 25 января 1982 г. от Б.Н. Пономарева узнал А. С. Черняев[665]. Об этом же пишет Е.И. Синицын[666]. Этого факт не отрицает и Е.И. Чазов[667].

Таким образом, сразу же после возвращения из Варшавы в понедельник 18 января Михаил Андреевич лег в ЦКБ в полном здравии. Обследование, по свидетельству Б.Н. Пономарева, показало, что «все в порядке». И вдруг «три дня назад – удар (кровоизлияние). И вот с тех пор – без сознания»[668].

Л.Н. Сумароков тоже пишет, что обследование ничего не обнаружило, и 22 января, в пятницу, М.А. Суслова должны были выписать. Накануне он чувствовал себя хорошо, а вечером ему дали какое-то новое лекарство, после которого он потерял сознание и почти сразу же умер на руках дочери Майи Михайловны, бывшей в этот момент рядом с отцом. Но после этого его отправили не в морг, а в реанимацию и констатировали смерть только 25-го[669].

«Когда днем, – пишет Е.И. Чазов о М.А. Суслове, – мы были у него, он чувствовал себя вполне удовлетворительно. Вечером у него внезапно возникло обширное кровоизлияние в мозг. Мы все, кто собрался у постели Суслова, понимали, что дни его сочтены, учитывая не только обширность поражения, но и область мозга, где произошло кровоизлияние. Так и оказалось. Через три дня Суслова не стало»[670].

Прочитав эти слова можно подумать, что вечером 21 января Е.И. Чазов находился в Москве. Однако позднее Евгений Иванович утверждал: «Горбачев – свидетель того, как меня вытаскивали с Северного Кавказа к Суслову. Мы сидели с ним в Железно воде ке, когда мне позвонили и сказали: «Срочно выезжайте, с Сусловым плохо, чтобы к утру были в Москве»[671].

Как же примирить эти два свидетельства? Если они оба соответствуют действительности, получается, что днем 21-го Е.И. Чазов улетел в Железноводск на отдых, а уже вечером его вызвали обратно.

Вспоминая о смерти М.А. Суслова, его зять Л.Н. Сумароков обращает внимание на следующие странности.

Во-первых, назначая М.А. Суслову новое лекарство, Е.И. Чазов не только не объяснил своему пациенту его необходимость, но и не поставил его об этом в известность. О том, что 21 января ее отцу дали новое лекарство, Майя Михайловна поняла только по внешнему виду таблетки. Но все произошло так быстро, что она не успела отреагировать на это[672].

Во-вторых, когда к М.А. Суслову вызвали реанимационную машину, ее не пустили в ЦКБ, в связи с чем она развернулась и уехала обратно. А когда вызов повторили, то первоначально реанимационную бригаду направили в палату Д.Ф. Устинова и только потом – к М.А. Суслову. В результате к нему она прибыла с большим опозданием. Свидетельствовало ли это о неорганизованности, или же тут был злой умысел, предстоит выяснить.

В-третьих, почему-то в тот день М.А. Суслова охранял совершенно другой сотрудник КГБ СССР, который до этого в его охране не состоял[673].

В-четвертых, пишет Л.Н. Сумароков, когда Майя Михайловна встретилась в ЦКБ с Е.И. Чазовым, «тот, увидев дочь Суслова, казалось, проявил полное сочувствие, уронил голову на руки и зарыдал. Видимо, напряжение было слишком велико, и нервы не выдержали даже у него»[674].

В связи с этим в семье покойного сразу же возникли подозрения о его насильственной смерти. Эти подозрения еще более окрепли, когда через некоторое время в салоне своей машины был обнаружен задохнувшийся от выхлопных газов лечащий врач М.А. Суслова Лев Кумачев[675].

Таким образом, 22 января ни М.А. Суслова, ни С.К. Цвигуна Л.И. Брежнев принять уже не мог.

Хоронили М.А.Суслова 28-го[676].

Поскольку М.А. Суслов занимал в руководстве партии второе место, а третье – Константин Устинович Черненко, многие ожидали, что последний и станет его преемником[677]. И действительно, на фотографии, запечатлевшей прощание членов Политбюро с М.А Сусловым, мы видим, что рядом с Л.И. Брежневым стоит К.У. Черненко, затем H.A. Тихонов, потом А.П. Кириленко и только пятым Ю.В. Андропов[678].

Как писал В. Легостаев, после смерти М.А. Суслова К.У. Черненко, курировавший до этого Общий отдел ЦК КПСС, замкнул на себя Отдел организационно-партийной работы, т. е. отдел кадров ЦК и Отдел агитации и пропаганды[679]. Поэтому его позиции в руководстве партии значительно укрепились.

«Смерть Суслова, – пишет Е.И. Чазов, – впервые обозначила противостояние групп Андропова и Черненко. Начался новый, незаметный для большинства раунд борьбы за власть»[680].

• Предыдущая
• 31/45
• Следующая