Крик души (СИ) - Владимирова Екатерина Владимировна - Страница 62

• Предыдущая
• 62/124
• Следующая

Завидев ее, он широко улыбнулся и, приподнимая меховой воротник своей куртки, тем самым спасаясь от внезапного порыва ветра, бросившего ему в лицо колкость снежинок, направился к ней.

Остановившись в паре шагов от нее, он взглянул на нее насмешливо и, скривившись, спросил:

— Ну, красотка, не хочешь обнять своего друга?

— Хочу, — улыбнулась Даша и, сделав всего один решительный шаг вперед, утонула в медвежьих объятьях.

Пашка стиснул ее так сильно, что, казалось, готов удушить, ей даже стало трудно дышать, о чем она ему тут же и сообщила, легко пожурив его за стальные тиски.

— Прости, егоза, — отстраняясь, пробормотал Паша, вглядываясь в ее покрасневшее от мороза лицо, — просто я так рад тебя видеть! — он улыбнулся шире, серо-зеленые глаза заблестели искрами счастья. — Обалдеть просто, как я скучал, — выдохнул он и, смущенно потупив взгляд, оглядел девочку. — Веришь?

Даша верила. Потому что и сама скучала по нему. Как удивительно и своеобразно устроена жизнь. Незнакомый человек, казалось бы, чужой, она знает его чуть больше месяца, но чувствует, что он ей так близок, как никто и никогда близок не был, ощущает в нем родственную душу, своего человека, того, кто не бросит, не обманет, несмотря ни на что, останется рядом с ней. Защитит от всех бед и сам не обидит.

Если сравнивать Пашку с Антоном, чего, конечно, делать не стоило, Даша находила странным, что сын дяди Олега так и не смог ее понять, хотя знали они друг друга почти три года, а Пашка… Тот самый Пашка, которого она знала так мало, смог понять ее, как даже Леся ее не понимала. Свой, родной человек.

Поддаваясь минутному порыву, девочка потянулась к нему и, встав на цыпочки, осторожно поцеловала.

— Я так рада, что ты приехал, — прошептала она запинающимся шепотом и, пряча взгляд от его изумленно распахнутых, все понимающих глаз, уверенно повторила: — Очень рада.

Паша, действительно, был изумлен. И все смотрел на нее, не в силах отвести взгляд. На опущенные, подрагивающие на щеках черные ресницы, на складочки в уголках губ и родинку у виска, на темную челку, не спрятанную под шапкой и поддавшуюся нападению снежинок.

Сам не понимая, что делает, он приподнял руку и коснулся ее холодных щек своими теплыми пальцами.

Даша стремительно взметнула на него удивленный взгляд черных глаз.

— Снежинки, — пробормотал Пашка, словно очарованный.

Она улыбнулась ему, широко и открыто, а он понял, что пропал окончательно.

Сердце забилось, как сумасшедшее, в горле встал жесткий комок, и парень кашлянул.

— Ну, что, красотка, — обнимая девочку за плечи, заговорщески подмигнул он ей, — покажешь мне Москву?

Даша кивнула и, не отстраняясь от парня, последовала за ним.

Было что-то волшебное в том, что происходило между ними. И вроде бы, ничего такого и не было. Встретились, погуляли по городу, пообщались, вместе выпили горячий шоколад в кафе, но оба знали, что эти мгновения стоят очень дорого. Такие моменты не повторяются. Они бывают всего лишь раз в жизни.

И портить их неприятными впечатлениями не хотелось. Но иначе было нельзя.

— Ну, — начал Пашка тяжелый разговор, — что там с Олегом Витальевичем?

Даша мгновенно перестала улыбаться, в глазах блеснула грусть и тоска. Она опустила глаза в чашку с горячим шоколадом, словно ему собираясь жаловаться на свои беды и проблемы.

— Он болеет, — прошептала она и облизнула пересохшие вмиг губы. — Очень сильно.

— Грипп, простуда, пневмония? — предположил Пашка, наклоняясь к ней. — ОРВИ? Ангина?

— Рак.

Пауза. Липкая, томительная, удушающе откровенная, повисла между ними каменной стеной.

Ресницы, дрожа, приподнимаются, и на него с ужасом и страхом взирают черные глаза его девочки.

— То есть… как? — может лишь выдавить из себя Паша, не веря в услышанное. — И как давно?.. То есть, как давно вы знаете об этом?

— Дядя Олег сказал мне только после Нового года, — сглотнув, прошептала она, стискивая чашку с шоколадом трясущимися пальцами. — А Антон вообще ничего не знает, он ему не говорил.

— Антон это его сын? — предположил Паша, стиснув зубы, и нахмурился, сведя брови. — И почему он ему не сообщил? Когда он сам об этом узнал?

— Говорит, что еще перед тем, как мы поехали в Калининград, — выдавила Даша, растерянно глядя на него.

Паша охнул, брови его взметнулись вверх.

— Уже так давно? — изумленно выдохнул он. — А что врачи говорят? Какие шансы? Что предпринимают?

Даша покачала головой, начиная бледнеть.

— Он ничего не говорит мне, — с грустью выдавила она. — Не хочет расстраивать. Я ничего не знаю…

Паша чувствовал, ощущал парящую в воздухе необходимость утешить ее, но не знал, как. Сердце его разрывалось от боли за нее, от обиды за Олега, от разочарования на жизнь и судьбу. Почему от нас уходят всегда самые лучшие, а негодяи, подонки, ублюдки первой пробы коптят это небо?!

Он тяжело вздохнул и тронул свою девочку за плечо, чтобы хоть как-то ее успокоить.

— Дашунь…

— Я очень боюсь за него, Паш, — всхлипнув, пробормотала девушка. — Если он… если с ним что-нибудь… я никогда, никогда не переживу этого!.. — она опустила взгляд, стараясь скрыть выступившие на глазах слезы. Она не позволяла себе плакать на людях, даже при Пашке. — Я боюсь…

— Все будет хорошо, егоза, — твердо заявил Паша, решительно и сильно сжав ее плечо. — Слышишь меня? Мы что-нибудь придумаем, обязательно что-нибудь придумаем. Мы его вылечим, поняла? Вылечим! — он наклонился к ней ниже, стараясь поймать испуганный взгляд. — Ты веришь мне, егоза? Даша! Веришь?!

Она отчаянно закивала, сильно зажмурившись, и сжала его ладонь, чувствуя в ней опору и поддержку.

Пусть только сидит рядом с ней, вот так держит за руку, обнимает за плечи, шепчет слова утешения, и она будет знать, будет чувствовать, что все действительно хорошо.

— Все будет хорошо, егоза, — обняв ее за плечи через стол, прошептал ей в волосы молодой человек. — Все будет хорошо, — повторил он с уверенность. — Я не дам тебя никому в обиду. Я обещаю.

И он сдержал обещание. Действительно, он не дал ее в обиду. Но спасти дядю Олега так и не смог.

В тот же вечер, едва войдя в квартиру, Даша почувствовала витавший в воздухе запах боли и отчаянья.

Сердце предупреждающе забилось в груди раненой птичкой, а замерзшие ладони вмиг вспотели.

Маргарита Львовна выскочила ей навстречу с чашкой в руках, обеспокоенная, взлохмаченная, безумная.

— Что случилось?! — воскликнула девочка, стремительно раздеваясь.

— Олег Витальевич… — запинаясь, проговорила женщина.

— Что с ним? — судорожно сглотнув, спросила Даша, кидаясь в сторону его комнаты.

— Не знаю, — судорожно пожала плечами та, решительно следуя за ней. — Я хотела скорую вызвать, но он наотрез отказался, — всхлипнула. — Сказал, что пройдет, и уже больше часа вот так мучается.

Дядя Олег был в агонии, он метался по постели, весь горел и что-то шептал, словно в бреду.

— Маргарита Львовна, — прошептала Даша, кидаясь к мужчине, — вызывайте скорую. Немедленно!.. — она почти кричала, испуганная, скованная страхом и беспокойством.

Маргарита Львовна, если и хотела возразить, поставив девочку на место, не стала этого делать. Она молчаливо выполнила ее просьбу и больше не проронила ни слова до самого приезда врачей.

Они сбивали жар несколько часов и только к утру добились результата. Ничто не утешало, и Даша слушала врачей, многое пропуская мимо ушей, не обращая на их слова внимания. Она и так все знала и все понимала.

Никогда ей не было так больно. Только если в день смерти брата, и больше — никогда.

Уставшая и опустошенная, не глядя на часы, вообще не задумываясь о времени, она позвонила тому, кто должен был знать, что происходит еще несколько месяцев назад. Это был последний человек на земле, которому она посмела бы, отважилась позвонить, но он обязан был знать правду.

— Антон?.. — запинаясь, выдавила из себя девушка.

• Предыдущая
• 62/124
• Следующая