Санаторий - Дымов Феликс Яковлевич - Страница 20

— Да какое там спишь, — ответил Серый. — Хорошо тебе, Корень, ты хоть рассказы сочинять можешь. Тебе здесь даже полезно. Думай, сколько хочешь. Думать не воспрещается. А я? Мне что делать? Слушай, Корень, может, ты бомбу сделаешь? Подорвем все к чертовой матери.

— А какой смысл? — спросил Корень.

— Смысла никакого нет. Смысла вообще ни в чем нет. — Немного помолчав, Серый продолжал: — Страшно мне. У меня воспаление какое-то в мозгу. Понимаешь, Корень, я не могу сосредоточиться на определенной мысли. Я чувствую, как во мне кто-то сидит и как кнутом гонит мысли, то одну, то другую, будто перебирает их, будто ищет самую главную, но найти не может. Он страшен, этот кто-то. Мне кажется, он и подбрасывает мне то одну, то другую мысль. Да и не один он. Двое их, понимаешь, Корень, двое. Сидят и четками перебирают, посмеиваются. Один злой такой, а второй добренький. Страшен он, этот добренький. Он все врет и врет, как будто помочь хочет. То этим обнадежит, то тем. А сам, это я точно знаю, не верит ни одному своему слову. И перед злым все за меня заступается, вроде помочь хочет. Как будто он против того. Но самое отвратительное, что он знает, что я про него все понимаю, и при этом продолжает врать. Мне недавно мысль смешная в голову пришла. Вот сон — фантазия, пьеса, можно сказать. А сценарий есть у него? Я думаю, есть. Я думаю, что самый неимоверно глупый и неестественный сон заранее запрограммирован. Да, о чем это я? Понимаешь, врет он мне и не стесняется, не боится, что я знаю. Уверен, что я ему ничего не скажу, не упрекну. А мне стыдно за него и неудобно. Я с детства не могу человека поставить в неудобное положение. Боже, что я говорю. Видишь, Корень, не выдержу я, наверное. Корень, слышь?

Корень не отвечал — опять уснул. Но долго спать ему не пришлось. Заскрипела дверь санитарного шлюза.

— Вот тебе и коридорный. Легок на помине, — сказал Серый.

— Да нет, кажется, не он, — возразил вновь проснувшийся Корень и добавил про себя: “Не один он”.

Послышался нарастающий топот и еще какое-то странное шуршание, как будто волоком тащили что-то. Раздались голоса.

— К восьмому блоку тащите, — голос коридорного.

— Да нет, не к восьмому, а к восемнадцатому, — возразил незнакомый голос.

— Ты меня еще учить будешь, ублюдок? — заорал коридорный.

— Давай к восьмому, вишь, как орет, — сказал еще один незнакомый голос. — Ему виднее. Наше дело маленькое.

Дверь открылась. Двое санитаров втащили в блок какого-то пьяного.

— Вот вам вместо Бычка, — сказал коридорный. — Свято место пусто не бывает.

Новичок шатался из стороны в сторону. Был он с виду совершенно невменяем, но брюки ни на секунду не отпускал. Его посадили на свободную кушетку. Санитары вышли, а коридорный чуть задержался и сообщил:

— Звать его Карликом, — и хлопнул дверью.

Корень слез с кушетки и подхватил Карлика, когда тот уже собирался свалиться на пол.

— Эй, вы там, нельзя ли потише?! — взмолился проснувшийся Хлыщ. Он протер глаза. — Ба, в нашем полку прибыло. Откуда же такая прелесть?

— Не знаю, что и сказать. Вряд ли это как-то связано с Бычком, — сказал Корень. — Ладно, давайте спать. Завтра разберемся.

Дикари разошлись по кушеткам. Один Корень задержался.

— Вот тебе и Карлик, — сказал он, глядя на свисавшие с кушетки ноги.

Вначале появился запах и какое-то странное скворчание. Было в этом что-то очень знакомое, но он не решался открыть глаза. Ему казалось, что он лежит в зоне повышенной вулканической деятельности где-то в долине гейзеров. Чмок, чмок, плюх. Планета Скворчалья — подумал он. — Нужно протянуть манипулятор и взять пробу грунта. Вот она, теплая планета, вполне приспособленная к рождению жизни. Такой бульон нужно подержать при нормальных условиях несколько миллиардов лет, и тогда в нем что-нибудь закопошится амебообразное. Кто-то сказал женским голосом:

— А будет он с лучком?

Варгин подумал: “Говорящая амеба. Как быстро летит время”.

— Не знаю, как он, а я буду, — ответил мужской голос.

— Ты-то будешь, прорва. Пойди посмотри, спит он еще?

Кто-то зашел в комнату. Постоял немного над ним и сказал:

— Проснулся.

Варгин открыл глаза и увидел старика Гриола. Тот хитро смотрел на Варгина.

— Яичница с лучком. Не желаете? — спросил Гриол.

— Здравствуйте, — сказал ничего не понимающий Варгин. — Яичницу желаю.

— Ну, так вставайте, и прошу на кухню, — пригласил Гриол. Увидев, что Варгин колеблется, повторил приглашение: — Вставайте, вставайте.

Гриол вышел. Варгин осмотрелся. Он лежал в небольшой уютной комнате. Уют создавали два книжных шкафа, правда, наполовину пустых, и небольшой письменный стол. Он попытался вспомнить, как попал сюда, но ничего не выходило. Вернее, кое-что он вспомнил. Вспомнил, как шел по удивительно красивому ночному городу. Вспомнил тень с объявлениями. Вспомнил автомобиль с каким-то растяпой за рулем. Потом удар. Он потрогал бедро и вскрикнул от боли. Кроме боли, он ощутил голод. Варгин попытался встать. Это у него получилось. Все работало, кроме правой ноги. Он не без труда надел брюки и свитер, аккуратно повешенные на спинке стула. Хромая, дошел до кухни, которую сразу же узнал.

— Здравствуйте, — сказал он хозяйке.

Та раскладывала яичницу.

— Здрасьте, мы так и думали, что сегодня позавтракаете с нами.

— Сегодня? — удивился Варгин.

— Ну да, сегодня. Вы же сегодня первый раз спокойно спали. А то ходите как чумной по квартире и цифры какие-то бормочете. Ну, идите умывайтесь.

Взглянув на себя в зеркало, Варгин установил, что, во-первых, прошло по крайней мере несколько дней с того незабываемого вечера, а во-вторых, что у него не все в порядке с головой. Голова у него была забинтована.

Он вернулся на кухню. Хозяйка достала графин квасу и разлила по стаканам. Гриол засуетился, пытаясь скрыть свою радость.

— Может, вам нельзя? — спросила хозяйка, показывая на квас.

— Нет, ничего. Как раз очень хорошо, — ответил Варгин.

Мужчины выпили и приступили к трапезе. Было видно, что хозяева имеют к Варгину много вопросов, но стесняются начать. В основном, правда, это касалось хозяйки. Гриол же сразу увлекся яичницей. Ел он, громко чавкая и помогая себе руками. Несколько волосков, которые он тщательно зачесывал на лысину, периодически спадали на ухо. Вскоре вся его лысина блестела от жира.

— Выходит, давно я у вас в гостях?

— Три дня, как пришли, — ответила хозяйка.

— Пришел? — удивленно переспросил Варгин.

— Вот именно, сами пришли. Как это у вас получилось? Сама не понимаю. Я-то спала, — начала говорить хозяйка, но ее перебил Гриол.

— Вот именно, что спала. А я не спал.

— Да, ты, конечно, лунатик. Назюзюкаешься с утра, спишь день, а после, конечно… — перебила та и пожаловалась: — Прямо не знаю, что с ним ночью делать. Радио свое дурацкое включит и слушает ночи напролет.

Гриол укоризненно посмотрел на жену. Она махнула на него рукой.

— Ну, расскажи, расскажи.

— Сижу, последние известия слушаю. Как раз полчетвертого ночи. Еще насчет стихийного бедствия на Земле передали. В Сибири у вас там вулкан прорвало. А отчего? Вроде, говорят, от бурения лазерным буром. Много жертв, говорят. Положение усугубляется необычайно сильной зимней засухой. Я еще удивился: какая такая засуха зимой может быть? Вначале я слышал, как собака завизжала. А может, и не собака, а машина тормознула.

Гриол хитро посмотрел на Варгина и продолжал:

— Прошло минут пять, известия кончились. Музыку включили. Я уже начал другую станцию искать. Слышу, в дверь вроде скребется кто-то. Ну, думаю, надо пойти посмотреть. Взял я на всякий случай скалку и пошел дверь открывать…

— Да уж не ври, старый, — перебила его жена. — Прибежал ко мне, разбудил, говорит, пойди посмотри, там пришел кто-то. Я и пошла открывать. Открыла дверь, а там вы — чумной какой-то. Голова в крови, глаза в одну точку смотрят. Рану я промыла, голова целая. Видно, об дерево. Дерево не камень, живое. Мы не знаем, что и думать: “Скорую”, может, вызвать или сообщить куда. Решили, пускай оклемается, а там посмотрим. Ну, и то сказать, — начала она оправдываться, — сообщишь, так по судам затаскают, а в больнице до смерти залечат. Или надо было куда сообщить?