Удивительные донумы - Темкин Григорий Евгеньевич - Страница 2

• Предыдущая
• 2/49
• Следующая

В 1968 году римский тоннель был реконструирован — укреплен, удлинен на 5 километров, его пропускная способность удвоилась до 300 тысяч кубометров воды в день. Однако тоннель не в состоянии принять все воды Фиджи — даже в засушливые годы источник дает не менее 5 кубометров в секунду, а в отдельные сезоны его дебит удваивается. Путешественники начала нашего века, проверяя мощь Айн аль-Фиджи, кидали в него камни и с восхищением наблюдали, как напор отбрасывает их точно щепки.

Теперь доступ к Фиггии закрыт. Тем не менее, даже не имея возможности увидеть источник, жители Дамаска, где проблема воды стоит весьма остро, не забывают его имя: у народа хорошая память на добро. В иссушающую летнюю жару, устав от солнца и зноя, прохожие в Дамаске подходят к полукруглым каменным нишам в стенах некоторых домов, просовывают сквозь решетку руки, берут чашу, цепыо прикованную к прутьям, поворачивают ручку крана, приятно холодящую пальцы… Напившись, обтирают с усов благословенную влагу и: благодарностью произносят: да, хорош фиджи…

Какие бы споры ни вели ученые о происхождении Дамаска, несомненно одно: своим существованием он обязан прежде всего пресной воде, плодородной почве и местоположению, которое определяется как перекресток караванных путей. Естественно, что за столь благоприятные условия приходилось расплачиваться — Дамаск на протяжении всей своей долгой истории вплоть до XX века постоянно переходил из рук в руки. С философской мудростью этот город принимал удары судьбы, стараясь взять все лучшее от очередных пришельцев: научные знания, секреты многих ремесел, передовые методы ведения боя. Развивались плавильное дело, ювелирное и фаянсовое ремесла, глиптика, зародилось искусство инкрустации, процветающее здесь и по сей день. Дамаск как важный центр ремесел и торговли упоминается п египетских текстах XVIII династии фараонов и в аккадских клинописных табличках.

Эпоха арамеев вознесла Дамаск к вершинам могущества и славы, в X веке до н. э. сделав город столицей северного союза объединенных мелких государств. Зенита арамейское государство достигло при царе Бенхададе I (879–843), который в результате долгих и кровопролитных войн сумел подчинить себе своего главного противника — Израильское царство. Условия зависимым землям выдвигались однозначные: уплата дани либо участие в войнах против растущей Ассирийской державы. Иногда правители медлили с выбором, не желая ни проливать кровь, ни расставаться с богатствами, как, например, было с Ахавом, сыном царя Израиля Омри. В ответ на строптивость, как сказано в Библии, «Венадад, царь Сирийский, собрал все свое войско, и с ним были тридцать два царя, и кони, и колесницы, и пошел, осадил Самарию» (3-я Цар., 20, 24), которая в то время была столицей Израильского царства. Бенхадад действительно имел хорошо оснащенное и многочисленное войско. В одном из сражений с ассирийцами союз двенадцати царей под предводительством Бенхадада поставил «под копье» 60 тысяч воинов! Однако метод правления посредством зависимых царей не позволял создать единое, сильное государство. Не напрасно «слуги» советовали Бенхададу: «Удали царей, каждого с места его, и вместо них поставь областеначальников» (3-я Цар., 20, 24). В 734 году до н. э. царь Иудеи Ахаз предал союз, сговорившись с ассирийским владыкой Тиглатпаласаром III. Шестнадцать провинций государства Дамаск, включавших 591 город, были захвачены ассирийцами и разграблены. Битва под стенами столицы затянулась на несколько месяцев, однако в 732 году до н. э. город пал. Царь Дамаска был казнен, фруктовые сады — гордость этого города — враги вырубили до последнего дерева, а жителей изгнали. Так прекратил свое существование Дамаск Арамейский.

Но не Дамаск. Деревья, питаемые щедрыми источниками, выросли вновь, дома отстроились, и сначала с помощью арамейских купцов, а затем при поддержке индийцев и персов, вытеснивших ассирийцев из Сирии, Дамаск превратился в оживленный «порт пустыни». По значимости Дамаск в период правления династии Ахеменидов нисколько не уступал, а в богатстве, возможно, даже превосходил такие крупные финикийские города-порты, как Тир, Сидон, Губла.

Персидское могущество в Сирии, которое, казалось, никто не мог поколебать, все же пошатнулось из-за греков, которые в 333 году до н. э. в битве при Иссе наголову разбили персидского царя Дария и вторглись в Малую Азию.

Тут, пожалуй, следует остановиться на употреблении названия «Малая Азия». Древние греки называли все территории, лежащие к востоку от Эгейского моря. Азией. В I тысячелетии до н. э., когда познания греков в географии расширились и им стало известно, что на востоке существуют также Персия и огромные, овеянные мифами и легендами Индия и Китай, они поделили Азию на Малую и Большую. Сирия соответственно была отнесена к Малой Азии. Для Европы до конца XIX века вся Азия оставалась просто Востоком, пока распад Османской империи и ожесточенная борьба за передел мира на рубеже прошлого и нашего столетий вновь не обострили пресловутую «восточную проблему». Мировому капитализму, прежде всего американскому и английскому, возжелавшему новых земель, пришлось пересматривать карты и разбивать Восток на «востоки». В ходу появились такие термины, как «Ближний Восток», «Ближайший Восток», «Средний Восток», которые никак не следовало путать с еще более восточным Дальним Востоком. Термин «Средний Восток», самый употребительный на Западе до сих пор, был предположительно впервые применен американским морским историком А. Тайером Маханом в 1902 году. В статье, опубликованной в лондонской газете «Нешнл ревью», Махан предложил название «Средний Восток» для территории, расположенной между Индией и Аравией с центром в Персидском заливе. Термин незамедлительно взял на вооружение хорошо известный публике журналист Валентин Чайрол, в те годы корреспондент «Таймс» в Тегеране, а лорд Керзон, используя этот термин в своих выступлениях в британском парламенте, окончательно закрепил его в английском языке. Тем не менее единодушия в том, как называть восточные территории в мире, не достигнуто. Англичане почти всегда говорят Middle East (Средний Восток), американцы с равным успехом пользуются более ранним выражением Near East (Ближний Восток), а, например, в расположенной на Востоке Индии пытаются называть этот регион Западной Азией, что не слишком удачно, ибо слово «Азия» сразу оставляет за бортом Египет и другие «восточные» страны Африканского континента. В Советском Союзе территории, расположенные на западе Азии и северо-востоке Африки, принято называть Ближним Востоком.

Но для греков, разбивших Дария в IV веке до н. э., Сирия являлась частью Малой Азии, а ее столица — средоточием персидских войск. Дамаск следовало немедленно взять, что и было без особого труда сделано одним из полководцев Александра Македонского — Парменионом. По сравнению с предыдущими захватчиками греки жгли и разрушали меньше. Лишь те города, что оказывали упорное сопротивление, сжигались дотла. В целом же эллины на покоренных территориях терпимо относились к чужим религиям, охотно распространяли свою культуру и делились знаниями, строили дороги, храмы, города. В градостроительстве особенно преуспела династия Селевкидов (312–64), основавшая такие знаменитые города, как Антиохия, Селевкия, Апамея, Гераса. Однако то, что было хорошо для Сирии в целом, отнюдь не способствовало процветанию самого Дамаска: новые города создавали мощную конкуренцию и, словно магнит, притягивали к себе цепочки торговых караванов, прежде неизменно следовавших в Дамаск. Кроме того, Дамаск оказался как бы между молотом и наковальней — между воюющими государствами Селевкидов и Птолемеев, что отнюдь не укрепляло позиции бывшей столицы. Поэтому, как только Селевкидов в Западной Сирии начали теснить арабы-набатеи, Дамаск поспешил добровольно подчиниться последним. Случилось это в 85 году до н. э., а спустя всего двадцать лет, в 64 году до н. э., в Дамаск вступил римский полководец Помпей. Сирия стала провинцией Римской империи, а Дамаск — ее столицей. Римские императоры, обремененные расходами, быстро сообразили, что каждый караван, следующий через их новые владения, приносит казне огромные доходы. Поэтому Рим всячески поддерживал и поощрял торговлю, пути которой сходились в Дамаске, старался обеспечить безопасность купцов, оградить их от разбойников, которыми изобиловала местность. Слово «изобиловала» — вовсе не преувеличение. Римский историк Страбон писал, что Дамаск часто подвергался набегам разбойников, укрывавшихся в горах в пещерах, причем некоторые пещеры служили убежищем «одновременно для четырех тысяч разбойников»[2].

• Предыдущая
• 2/49
• Следующая