Удивительные донумы - Темкин Григорий Евгеньевич - Страница 26
- Предыдущая
- 26/49
- Следующая
Арабы находили стеклу немало различных применений. Широкое распространение получили среди сирийцев картинки, нарисованные на стеклянных пластинах. Сюжеты разные: и просто цветные узоры, красиво играющие на солнце, и иллюстрации к арабским сказкам с пояснительным текстом. Одно время рынок был буквально наводнен ими. Поэтому основная часть таких картинок, хранимых в сирийских домах или выставленных в лавках, ничего общего с искусством не имеет, а скорее представляет арабский вариант примитивных, безвкусных комиксов. Однако существовали и настоящие шедевры этого прикладного искусства, мастера которого достигли больших высот и снискали широкое признание. Одним из патриархов росписи по стеклу в Сирии считается Харб ат-Тинави, имевший мастерскую-магазин неподалеку от ворот Баб аль-Джабий в старом Дамаске; его ремесло, сегодня ставшее уже редкостью, продолжают его дети.
Немного осталось и стеклодувов, специализирующихся на изготовлении посуды. Пусть витрины посудных лавок ломятся от французского небьющегося стекла, японского фарфора и гонконгской пластмассы, все же находятся люди, предпочитающие нарядной холодной штамповке хоть и грубоватую, но душой мастера согретую посуду ручного производства. Для них потомственные стеклодувы, как чародеи, из комочка плавленого стекла выдувают вазы, кувшины, кружки… Изделия распродаются тут же, «с пылу» — вокруг стеклодувных мастерских всегда толпятся ценители стекла и просто зеваки завороженные чудом созидания.
Высокого мастерства достигли сирийцы в типично дамасском художественном промысле «аз-зуджадж аль-муашшак». Это удивительно нарядные композиции из раскрашенных гипсовых орнаментов и цветной стеклянной мозаики. «Аль-муашшак» находил применение в дверных витражах, люстрах и светильниках, его вставляли в узкие, закругленные сверху окна в стене и куполе под потолком. Традиции этого вида декоративно-прикладного искусства, основанного еще при Фатимидах известным в арабском мире мастером аль-Гибн аль-Шами, хранят и развивают современные сирийские художники: Тауфик Тарик, Абдульхамид Абд ар-Рабух, ученик Тарика Зухейр Саббап.
Близок «аль-муашшак» знаменитый «ар-ракш» — вид искусства, сложившийся еще раньше, в доисламскую эпоху, и достигший расцвета в период Фатнмидов. «Ар-ракш», особенно распространившийся в Дамаске и Халебе, — это рельефный гипсовый узор, наложенный на резные деревянные поверхности и расписанный сочными, яркими красками, преимущественно алых, темно коричневых, желтых и зеленых цветов. В старину в богатых домах и мечетях «ар-ракш» покрывал потолки и стены, украшал дверцы шкафов и книжные полки, им отделывались мебель и михраб (ниша в стене мечети, указывающая направление на Каабу). Великолепием и сложностью орнамента отличается михраб мечети Омейядов в Дамаске — точная копия оригинала, сгоревшего при пожаре 1892 года. Около семидесяти лет потребовалось сирийским художникам, чтобы восстановить уникальный «ар-ракш», и во время экскурсии по Великой мечети гиды с благодарностью называют имена талантливых реставраторов аль-Хумави, ат-Тавама, братьев Малас.
Как в память о России зарубежные гости увозят изделия Палеха и Хохломы, так из Сирии уезжают, обязательно приобретя дамасскую инкрустацию. Это исконный промысел сирийской столицы, во времена ислама распространившийся по всем крупным городам Сирии. Перед произведениями художников-инкрустаторов можно простаивать часами, поражаясь поистине виртуозному мастерству умельцев и точности, с какой выполнен сложнейший орнамент, состоящий из геометрических элементов. Треугольники, ромбы, квадраты, звездочки с пятью и шестью лучами, сведенные в симметричные узоры главным образом белого цвета в сочетании с коричневатыми тонами — шоколадным, кирпичным, бурым. Такая цветовая гамма определена материалами, которые идут для инкрустации: слоновая кость, перламутр, черное и красное дерево, клен, бук, дуб.
Передо мной на столе стоит шкатулка с типичной дамасской инкрустацией. В ее крышке размером 30 на 15 сантиметров — не менее 10 тысяч крохотных кусочков, сложенных в нарядную, сочную мозаику. Можно представить себе, какой это кропотливый труд — собрать все эти тысячи деревянных, перламутровых и костяных пластиночек в нарядный узор, причем вручную, с помощью лишь самых простых инструментов. Конечно, у инкрустаторов, как у всяких мастеров, есть свои маленькие хитрости, которых они, впрочем, не скрывают. Если понаблюдать за работой над той же, скажем, шкатулкой, можно заметить на столе у мастера несколько необычные многогранные палочки. Это и есть его «орудия», намного ускоряющие процесс инкрустирования.
Во всех узорах независимо от формы — определенное число повторяющихся орнаментов. Чтобы каждый такой орнамент не складывать заново из тонюсеньких мозаичных лепесточков, которые не только держать в руках — рассмотреть-то порой непросто, художник сперва делает заготовки: вырезает из материала тоненькие длинные личинки-палочки нужного сечения, собирает их в пучок так, чтобы поперечник его представлял желаемый узор, и склеивает. Теперь остается лишь взять лобзик, отпилить от заготовки пластину и вставить ее в общий узор. Когда вся поверхность изделия покрыта инкрустацией, ее шлифуют, наносят на нее лак — и маленький шедевр прикладного искусства готов. Впрочем, не обязательно маленький: инкрустируют не только шкатулки и табакерки, но и более крупные вещи, например шахматные доски, декоративные тумбочки, столики для игры в шиш-беш. На изготовление последних уходит около четырех месяцев, и стоит один такой столик несколько тысяч сирийских фунтов.
Сродни описанному выше промыслу — инкрустация мебели. Только мебель инкрустируют главным образом перламутром, обводя узоры серебряной проволокой. Эта техника, известная в Сирии под названием «ас-сафад», допускает как строго геометрические орнаменты, так и стилизованно растительные, представляющие собой переплетение цветов и листьев. Даже в отдельных изделиях ас-сафад чрезвычайно эффектен, а если гостинная полностью обставлена подобной мебелью, то в ней, среди приглушенных матовых переливов перламутра, оттененного благородным отсветом серебра, чувствуешь себя словно во дворце арабского халифа. Ощущение это усилится, когда вспомнишь, что инкрустированная мебель стоит целое состояние, и встретить ее можно либо в очень богатых старинных домах, либо в музеях. Поэтому сирийские художники, специализирующиеся сегодня в этой технике, в отличие от своих предшественников не столько работают над сундуками, шкафами и обеденными гарнитурами, сколько стараются перламутром и серебром инкрустировать предметы более общедоступные и ходовые: рамки для зеркал, вешалки, подставки под телефон. А то и сам телефон, почему бы нет: вещь ходовая, нужная, а сафад на современной пластмассе держится не хуже, чем на старинной мебели, — нашелся бы только покупатель.
Помимо названных в Сирии испокон веков практиковались и практикуются такие ремесла, как ювелирное, гончарное, «аль-кишани» (роспись по фарфору), вязание, ковроткачество, плетение корзин и циновок, выделка шкур, пошив одежды и обуви, выращивание саженцев, составление пряных смесей, изготовление домашней и кухонной утвари — не менее двухсот различных промыслов. А поскольку всякий ремесленник стремился открыть свою лавку-мастерскую поближе к наиболее оживленным местам торговли, то число их на определенных и относительно небольших базарах постоянно росло. Это не могло не вызывать разного рода проблемы, прежде всего территориальные, и мастера, чтобы пребывать если в тесноте, то не в обиде, во-первых, каждый придерживался своего профессионального ряда, называвшегося по ремеслу, например «Сук аль-Бзурия» (зерновой базар), «Сук аль-Абазин» (рынок тазов и лоханей), «Сук аль-Манахлия» (базар то продаже сит); во-вторых, за долгую историю ремесел внутри каждого из них установилась четкая иерархия, законы которой для всех без исключения ремесленников были обязательны.
В любой профессии существовало разграничение занимающихся ею лиц на мастеров, ремесленников и учеников-подмастерьев. Если человек хотел посвятить себя какому-либо делу, он должен был примкнуть к своей профессиональной группе, причем секреты ремесла осваивать позволялось только под руководством определенного мастера. По окончании учебы, когда подмастерье усваивал не только технику ремесла, но и его традиции и законы, мастер выдавал ему письменное свидетельство, после чего бывший ученик мог открыть собственную мастерскую.
- Предыдущая
- 26/49
- Следующая
