Дядюшка Наполеон - Пезешк-зод Ирадж - Страница 34
- Предыдущая
- 34/113
- Следующая
Инспектор покачал головой:
– Вы, как видно, глава семьи, так объясните же им всем, что расследование, начатое по жалобе частного лица, в том случае, когда дело касается убийства, не может быть окончено, даже если истец отказался от своих претензий… Я вынужден задержать убийцу. А вы завтра приходите вместе с убитым в управление полиции и сами договаривайтесь, чтобы обвиняемого отпустили.
Асадолла-мирза не выдержал:
– Моменто, моменто, инспектор! А если убитый не захочет идти в полицию?
Инспектор заорал:
– Молчать! Практикант Гиясабади, в направления тюрьмы – шагом марш!
Но Азиз ос-Салтане заорала еще громче:
– А ну, вы оба, шагом марш на кладбище! – И, стремительно выхватив совок из рук Маш-Касема, добавила: – Пошли со мной, Асадолла! Я позвоню начальнику полиции и расскажу ему, что они тут вытворяют!
С этими словами она взяла Асадолла-мирзу за руку и потащила его в дом дядюшки Наполеона. Остальные последовали за ними.
Пока, не выпуская совка из рук, Азиз ос-Салтане пыталась связаться с начальником инспектора, мужчины окружили ее кольцом, но сохраняли почтительную дистанцию и никто не решался подойти ближе. Только Асадолла-мирза стоял рядом с ней. Наконец ее соединили с кем надо:
– Алло… Здравствуйте, уважаемый… Уж и не знаю, как вас благодарить… Да, да, нашелся. Разобиделся, видите ли, сидит у одного нашего родственника. Спасибо… Премного благодарна… Но дело в том, что этот ваш инспектор Теймур-хан никак не хочет успокоиться… Да, вы только подумайте!.. Он настаивает на том, что Дустали-хана убили, и хочет задержать Асадолла-мирзу… Да?.. Совершенно верно, именно так. Да, да, сын дяди Рокнаддин-мирзы… Не помните? В тот год, когда вы с нами ездили в Демавенд, он тоже был… Да, да, совершенно верно. Добрейший человек, муху не обидит… Конечно. Я передаю трубку инспектору…
Азиз ос-Салтане протянула трубку сыщику;
– Извольте! – И, увидев, что тот боится подойти, заорала: – Не трону я тебя, не трону!
Инспектор взял трубку и щелкнул каблуками:
– Здравия желаю!.. Да… Конечно, как вы прикажете… Но, видите ли, в деле, открытом по жалобе ханум Азиз ос-Салтане, мы записали, что ее муж убит. И теперь, пока я собственными глазами не увижу убитого, и он не будет опознан… Да, да?..Сама ханум? Но как может сама ханум взять на поруки обвиняемого?.. Да?..
Азиз ос-Салтане энергично отпихнула инспектора и вырвала у него трубку:
– Алло… Да, я сама возьму Асадолла-мирзу на поруки… О чем разговор?! Сегодня сама буду сторожить его в собственном доме, и ваш сотрудник тоже может там ночевать…
Асадолла-мирза с округлившимися от удивления глазами запротестовал:
– Моменто, моменто! Ханум, что это вы такое говорите? Что, значит, вы будете меня сторожить в своем доме?
Азиз ос-Салтане прикрыла ладонью трубку и ласково попросила:
– Угомонись, милый. Мне не слышно, что говорит господин начальник..: Верхние комнаты у меня свободны, там и переночуешь. Господин инспектор, идите сюда! Ваш начальник снова хочет с вами поговорить.
– Алло… Да?.. Слушаюсь! Будет сделано!.. Обязательно… Рад стараться!
Теймур-хан положил трубку и, надвигаясь на изумленного и растерянного Асадолла-мирзу, гаркнул:
– Молчать! На сегодняшнюю ночь мы отдаем вас на поруки ханум, но вы не имеете права отлучаться из ее дома ни на шаг! Практикант Гиясабади будет находиться в этом же доме и сторожить вас… Молчать! Практикант Гиясабади, ты меня слышал?! Сегодня будешь ночевать в доме ханум! Обвиняемый не имеет права никуда выходить! Если это случится, отвечать будешь ты!
Азиз ос-Салтане торжествующим и в то же время ласковым тоном сказала:
– Пока я жива, Асадолла, тюрьма тебе не грозит!
Асадолла-мирза вытер пот со лба и, почти теряя сознание, тяжело свалился на скамейку в дядюшкиной прихожей.
– Моменто, моменто! – испуганно забормотал он. – Вот уж действительно моменто! А если вдруг этот ишак Дустали вернется ночью домой, что тогда?! И вообще, что будут люди говорить?! Позвольте, я уж останусь ночевать здесь, а господин практикант тут меня и покараулит…
– Молчать!.. Кому говорю… молчать! Мы не отправляем убийцу в тюрьму только потому, что ханум взяла его на поруки. Ханум, теперь вы обязаны сами за ним следить и отвечать за него перед законом!.. Практикант Гиясабади, уведи обвиняемого! Молчать!
Временно безработный следователь Шамсли-мирза с пылающим лицом возопил:
– Господа! Что за безобразие! Что за безнравственность! Как это здоровый молодой мужчина останется ночевать в доме почтенной женщины в отсутствие ее мужа?! Вы же ставите под угрозу честь всей семьи!
Дядюшка Наполеон попытался урезонить его:
– Не шуми, Шамсали! Главное, замять этот нелепый скандал… Чего ты боишься? Асадолла – не мышь, и кошка его не съест!
– Да о чем вы говорите, ага?! Покажите мне закон, запрещающий Асадолле ночевать в собственном доме или в крайнем случае здесь!
Инспектор Теймур-хан закричал:
– Молчать! Кто вам дал право вмешиваться в работу представителя закона? А? Отвечайте! Быстро, немедленно, срочно, точно! Молчать!
Шамсали-мирза собрал всю свою волю, чтобы говорить спокойно:
– Господин инспектор, я в законах тоже разбираюсь. И я спрашиваю вас, человека сведущего, что мешает моему брату, если его возьму на поруки я, ага, или та же ханум, ночевать сегодня у себя дома?
Его рассудительный тон несколько успокоил сыщика.
– Молчать! То, что за него можете поручиться вы, или ага, или кто-нибудь еще, мне не важно. Ханум Азиз ос-Салтане несет ответственность перед законом. Если она не будет возражать, мне все равно. Ханум, вы не возражаете?
Азиз ос-Салтане, все это время не считавшая нужным вмешиваться, внезапно вскипела:
– А откуда я знаю, что они не заставят беднягу сбежать, как заставили сбежать Дустали? Я могу за него отвечать только, когда он у меня перед глазами.
У Шамсали-мирзы от ярости вздулись на шее жилы. Повернувшись к брату, он крикнул:
– Асадолла, а ты что молчишь? Сам-то скажи что-нибудь!
Асадолла-мирза кротко ответил:
– Братец, не могу я идти против закона!
Все ошеломленно уставились на него. Предполагалось, что борьба идет за спасение Асадоллы из цепких когтей Азиз ос-Салтане, а тут вдруг выяснилось, что он смирился с судьбой и, более того, вроде бы не так уж ею недоволен.
Асадолла-мирза заслужил в семье репутацию повесы и распутника, и женщины ни о ком не шушукались столько, сколько о нем. Но даже, когда ругая его, они говорили: «Вот ведь бесстыжий», или: «У, глаза нахальные, чтоб ему пусто было!» – в их словах проскальзывали нотки ласкового восхищения, доказывающего, что его бесстыдство и нахальство были им по душе.
Но хотя все знали о похождениях Асадолла-мирзы, никто и предположить не мог, что он не упустит своего, даже когда дело коснулось женщины лет на двадцать его старше.
Голос инспектора Теймур-хана вывел присутствующих из оцепенения.
– Молчать! Ханум, вот вам бумага и перо, пишите то, что я буду диктовать!
Азиз ос-Салтане положила совок на пол и взяла бумагу и ручку.
– Пишите… Я… дальше пишите свое имя и фамилию… настоящей распиской обязуюсь, что завтра рано утром… доставлю в сыскное отделение уголовной полиции господина Асадолла-мирзу… Укажите его имя и фамилию полностью, а также имя и фамилию его отца… Написали?.. И сдам его в руки соответствующих инстанций…
– Моменто, моменто! Она должна написать, что получила меня целым и невредимым и обязуется вернуть в том же виде…
– Молчать! Кто вам разрешил вмешиваться?! А? Кто? Быстро, немедленно, точно!
– Почему же молчать, инспектор?! Я сейчас в полном комплекте, все части и фрагменты моего организма, как уважаемые, так и неуважаемые, на месте и в порядке. Чтобы завтра не говорили, что чего-то у меня не хватает!
Азиз ос-Салтане, покусывая кончик пера, ласковым, влюбленным голосом пожурила:
– Ах ты, бесстыдник! Что это ты такое говоришь!
– Господин инспектор, чтобы все было по закону, надо составить точную опись всех имеющихся налицо частей моего организма!
- Предыдущая
- 34/113
- Следующая
