Дядюшка Наполеон - Пезешк-зод Ирадж - Страница 37

• Предыдущая
• 37/113
• Следующая

– Бог с вами, господин Асадолла-мирза! – воскликнул Ширали со смехом. – Ни про вас, ни про ханум Азиз ос-Салтане никто ничего такого не подумает – она ведь вам в матери годится!.. А вообще-то женщина сама должна, о своей чести заботиться. Вы мне как брат родной, я уж с вами откровенно буду… Жена у меня молодая, могла бы ханум Азиз ос-Салтане внучкой быть. А уж красивая! Один ее ноготок сотни таких, как Азиз ос-Салтане, стоит. А вы хоть раз ее на улице или на базаре видели?

– Никогда! Никогда!.. О чем вы говорите?! Да как же вы можете сравнивать свою жену с этой ведьмой?

– Вообще-то, ага, когда у человека молодая жена… Одним словом, как бы там ни было, а вокруг нее обязательно начнут увиваться. Но моя-то женушка… во-первых, из дому – ни на шаг, во-вторых, сам, когда утром ухожу, каждый раз сначала молитву творю, препоручаю ее заботам пяти великих святых, а уж потом иду себе со спокойным сердцем в свою лавку. Сам я никогда на чужих жен не зарюсь – глядишь, господь и честь моей семьи убережет…

– Молодец!.. Умница!.. Это ж лучшая гарантия!.. Дай тебе бог здоровья! Все правильно, поручай жену заботам пяти святых, а сам не волнуйся!

Ширали пошел в верхнюю комнату, чтобы принести постель для незваного гостя. Я собрался уже уйти, но вдруг заметил, как жарко блестят глаза Асадолла-мирзы. Посмотрев в ту сторону, куда глядел он, я увидел за открытой дверью женской половины прекрасные глаза Тахиры, жены Ширали. Чуть прикрыв лицо краем чадры, она с пленительной улыбкой наблюдала за гостем.

Я сказал:

– До свиданья. Может, вам что-нибудь сюда принести, дядя Асадолла?

Не отрывая глаз от красавицы Тахиры, Асадолла-мирза ответил:

– Нет, дорогой мой. Все, что мне надо, здесь есть. Иди, ложись спать. Только не забудь: ты понятия не имеешь, где я. И главное, ни в коем случае не выдай меня этой ведьме!.. – И, скользя горячим взглядом по телу жены Ширали, добавил: – И в деяниях господних порой нет чувства меры!.. Да, и помни, если когда-нибудь будет у тебя неприятность или помощь понадобится, обращайся к дяде Асадолле! Ты сегодня очень меня выручил! Дай тебе бог долгой жизни, парень!

Во двор вышел Ширали, неся охапку одеял и ковров. Я двинулся к воротам. Уже выходя на улицу, я обернулся и посмотрел на Асадолла-мирзу. Впившись глазами в грудь Тахиры, он бормотал:

– Меня когда-нибудь убьют, это точно… Скорей бы уж убили, избавили бы от таких мучений! Ох, скорей бы!

По двору раскатился бас Ширали:

– Если вас когда убьют, то только через мой труп!.. Пусть только кто на ворота вашего дома не так посмотрит, я его мигом пополам разрублю!.. Меня недаром Ширали зовут. Я двоих уже порешил, надо будет – и третьего к ним добавлю!

Я неслышно выбрался из двора Ширали и поспешил домой. Наша калитка была открыта, я тихонько вошел и неожиданно оказался лицом к лицу с отцом, который, как я тут же понял, прятался в засаде.

– Ты куда ходил?

– Я был у тети.

– Нельзя так поздно засиживаться… Иди быстро поужинай и ложись спать.

– А вы разве не пойдете ужинать?

– Нет, у меня еще дела есть. Иди.

Я догадался, что отец напряженно ждет результатов своих интриг. Поужинав вместе с матерью и сестрой, я ушел к себе в комнату, но у меня не было твердой уверенности, что треволнения этого полного событиями дня уже позади.

Хотя я был спокоен за Асадолла-мирзу, который надежно устроился у Ширали, оставалось еще слишком много не известных мне тревожных обстоятельств. Я не знал, чем все кончилось в доме Дустали-хана, не знал, что происходит за дверьми дядюшки Наполеона, и, самое главное, не знал, какой новый план зреет в голове у отца.

Чувствуя, что вконец вымотался, я залез под москитную сетку, но не надеялся, что усну, настолько меня мучили сомнения и любопытство. Особенно меня беспокоило то, что отец до сих пор кого-то караулит у калитки. Но стоило моей голове коснуться подушки, как все мои опасения куда-то исчезли, усталость взяла верх, и я погрузился в глубокий сон.

Утром, когда я проснулся, в доме царили мертвая тишина и покой. Меня одолевало желание узнать, что произошло после того, как я заснул. Надеясь встретить Маш-Касема, я вышел в сад. Но Маш-Касема нигде не было видно. Я открыл ворота и выглянул на улицу, рассчитывая увидеть его там. Но вместо него неожиданно увидел Азиз ос-Салтане, которая торопливо шагала в мою сторону. Я пошел ей навстречу. Заметив меня, она обрадовалась.

– Как хорошо, голубчик, что я тебя встретила. Я как раз собиралась тебе покричать, чтоб вышел. Скажи, куда вчера пошел Асадолла?

– А я его потом не видел, Азиз-ханум. Мы с ним по крышам добрались до самой канавы, там спрыгнули со стенки на улицу, а потом Асадолла-мирза ушел.

– Он еще и со стенки прыгал?! Господи, не видать ему счастья!.. И что он только вытворяет! А ты не знаешь куда он потом пошел?

– Не знаю. Наверно, к себе домой.

– Нет, вчера он домой не вернулся. Я очень беспокоюсь. Мой-то болван бог знает чего себе напридумал, клянется, что убьет Асадоллу. Конечно, где ему, но мало ли что. Ударило ему вишь в голову… Я и хотела тебя попросить, если Дустали начнет тебя о чем расспрашивать, ты уж молчи.

– Не волнуйтесь, Азиз-ханум. Я вообще ничего не видел… А что вы сделали с помощником инспектора?

– Ничего. Выпихнула его на улицу и ворота за ним закрыла. Раз уж Дустали нашелся, этому Практикану не стоило у меня в доме оставаться… Я сейчас пойду снова загляну к Асадолла-мирзе. Если он вернулся, скажу ему, чтобы сегодня здесь не показывался. И в полицию пусть тоже не идет, потому что Дустали, болван безмозглый, может сдуру всех нас опозорить… Так ты не забудешь? Если Дустали о чем-нибудь таком тебя спросит, ничего ему не говори!

– Будьте спокойны.

Азиз ос-Салтане поспешно ушла, а я вернулся в сад. Маш-Касем ходил с лейкой по дорожкам и поливал цветы. От него я узнал, что после того, как я лег спать, действительно кое – что случилось. Дустали-хан, прихватив ружье, отправился к дядюшке Наполеону и обыскал в его доме все комнаты, пытаясь найти Асадолла-мирзу. Дядюшка настолько рассердился, что дал Дустали-хану затрещину, но тот все равно поклялся, что не успокоится до тех пор, пока не разрядит свое ружье в живот князю.

Чтобы удостовериться, что Маш-Касем не знает, где скрывается Асадолла-мирза, я спросил:

– Маш-Касем, а где сейчас Асадолла-мирза?

– Э-э, милок, зачем мне врать?! До могилы-то… четыре пальца. Ага меня сегодня спозаранку послали к нему домой, а дома-то он и не ночевал вовсе. Шамсали-мирза тоже очень тревожится, сейчас должен сюда прийти.

– А что же случилось с Асадолла-мирзой?

– Откуда ж мне знать, милок? Как ветром сдуло… Может, он Дустали-хана боится и где-нибудь спрятался.

– Значит, у нас теперь, пока его не найдут, новый скандал разгорится?

– Выходит, так, голубчик. Папаша твой рвет и мечет… Вчера среди ночи затащил к себе домой этого Гиясабади и начал ему втолковывать, что Дустали-хан, мол, убил Асадолла-мирзу… Слава богу, я все слышал и потом объяснил земляку моему, что у них тут ссора и они мстят друг дружке. Если б не я, сегодня б сюда снова сыщик заявился.

– Дай бог тебе здоровья, Маш-Касем!

Немного поколебавшись, я смущенно попросил Маш-Касема передать Лейли, чтобы она на минутку вышла в сад. Я не знал, что я ей скажу, но мне безумно хотелось ее увидеть. Я по ней очень соскучился. События разворачивались одно за другим с такой быстротой, что у меня не было времени даже думать о Лейли, но несмотря на это я ведь оставался влюбленным и поэтому обязан был видеть свою возлюбленную!

Маш-Касем покачал головой и усмехнулся:

– Как я погляжу, милок, ты, оказывается, по барышне Лейли сохнешь.

Я с жаром запротестовал, но Маш-Касем по моему смущенному лицу наверняка все понял. Продолжая улыбаться, он мягко сказал:

– Хорошо, хорошо, милок, не серчай.

Когда Лейли вышла в сад, Маш-Касем шепнул мне на ухо:

• Предыдущая
• 37/113
• Следующая