Выбери любимый жанр

Дочь палача и черный монах - Пётч Оливер - Страница 28


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

28

– Денег? – Симон пожал плечами. – Трудно сказать. Во всяком случае, больше, чем мы можем себе представить. Не забывайте, французский король велел уничтожить тамплиеров только ради этих сокровищ. Даже если здесь только часть… – Лекарь замолчал и огляделся. – В любом случае следует быть осторожнее, – прошептал он. – Есть люди, которых убили за куда меньшую сумму.

– Есть люди, которые и за куда меньшие деньги пойдут на определенный риск. – Бенедикта подмигнула ему. – Никогда не рассказывайте торговке о зарытых сокровищах, иначе вам от нее ни за что не отделаться. – Она подняла свою кружку. – Мы, полагаю, можем рискнуть. A la vôtre! [9]

–  A la vôtre! – Симон поднял кружку, и они чокнулись.

Эта женщина из Ландсберга не переставала его удивлять. Но она была права. Даже если где-то в Пфаффенвинкеле зарыта лишь небольшая часть сокровища тамплиеров, ему больше не придется раздумывать о своем будущем. Он сможет накупить себе горы плащей, сюртуков и новых сапог, а к ним в придачу шляпы с павлиньими перьями, резвую лошадь и чемодан новейших медицинских инструментов. Его репутация в городе взлетит в одно мгновение. И это еще не всё! Кто тогда запретит ему жениться на дочери палача? Он выстроит дом для себя и Магдалены. Как знать, может, они вместе откроют в Шонгау аптеку… Он станет лечить, а она, его жена, – собирать целебные травы и яды по округе… Образцовая пара!

Размечтавшись о своей будущей жизни, Симон не заметил, что из-за стола у дальней стены встал и направился к двери худой незнакомец. Когда он вышел из трактира, по воздуху разнесся едва уловимый запах весны.

6

Магдалена стояла перед церковью и куталась в шерстяной платок. Холод пронизывал до костей. Распрощавшись с красильщицей, она бесцельно бродила по переулкам. Куда ей податься? Симон после ссоры наверняка будет искать ее в родительском доме. Но даже теперь, когда злость ее поутихла, Магдалена не желала его видеть. Возможно, он именно в эти минуты стоит перед домом за Кожевенной улицей и изнывает от беспокойства… Так ему и надо! Нечего было в ее присутствии увиваться за этой девкой. Немного волнения пойдет ему только на пользу – может, тогда в нем проснется хоть капелька совести. Никто из Куизлей не потерпит подобного обращения!

Погрузившись в раздумья, Магдалена брела через рыночную площадь. Вокруг уже начали сгущаться сумерки, заезжий торговец продавал ножи, ножницы и всякую мелочь. В воздухе чувствовался запах поджаренных с медом лесных орехов. Магдалена терла одна о другую озябшие руки и глядела по сторонам. С наступлением вечера прохожих на площади встречалось все меньше. Горожане кутались в потрепанные платки и плащи и, ссутулившись, чтобы снег не задувало в глаза, шагали сквозь несильную вьюгу. Магдалена вглядывалась в их бесстрастные исхудалые лица. Со времен Большой войны прошло не так уж много лет, и люди до сих пор страдали от ее последствий. На некогда богатый город обрушились чума, голод и болезни. И теперь лишь снег прикрывал обвалившуюся со стен штукатурку и замерзшие нечистоты по улицам. Между домами одиноко ютились развалины с провалившимися крышами – молчаливые свидетели тех дней, когда от чумы вымирали целые семьи. За последние десятилетия Шонгау потерял более трети жителей. Не было такой семьи, где бы не оплакивали хотя бы одного умершего. В детстве Магдалена часто видела, как трупы целыми дюжинами вывозили на телегах к кладбищу Святого Себастьяна – на старом кладбище у приходской церкви места для такого количества покойников давно не осталось. А теперь в город пришла еще эта лихорадка…

Повинуясь спонтанному побуждению, Магдалена шагнула к трактиру Земера. В кармане у нее осталось еще несколько монет, а после всех огорчений горячее питье пошло бы ей только на пользу. От одной только мысли об этом настроение у нее заметно поднялось. Она уже взялась за дверную ручку, но бросила при этом мимолетный взгляд в круглое окошко слева от входа.

Увиденное повергло ее в шок.

Через стекло вид получался немного размытым. За столом сидели Симон с Бенедиктой. Оба, казалось, были чем-то увлечены. В тусклом свете Магдалене привиделось, что лекарь обнял торговку. Дочь палача бросало то в жар, то в холод. В первый миг у нее возникло неодолимое желание распахнуть дверь, схватить с полки кружку потяжелее и швырнуть в Симона. Вместо этого она просто бросилась бежать через рыночную площадь, не в состоянии о чем-либо думать. По лицу ее текли слезы, замерзая на щеках.

Магдалена добежала до Пастушьих ворот и только тогда пришла в себя. Она стояла всего в нескольких метрах от дома знахарки. Недолго думая, девушка распахнула дверь и влетела внутрь.

Марта Штехлин в изумлении оглянулась. Она сидела за столом в комнате и растирала в ступке засушенные травы. Знахарка уже собралась отчитать Магдалену, но, увидев ее бледное лицо и трясущиеся губы, передумала.

– Девочка моя, что с тобой? – спросила она обеспокоенно. – Неужели из-за тех родов? Не тревожься, ребенок вполне здоров, тебе не следует так…

Магдалена покачала головой, а потом снова разревелась. Штехлин подвела ее к столу, заботливо усадила на скамейку и погладила по голове.

– Что же тогда случилось, милая моя? – пробормотала она и налила ей в кружку горячий отвар из мяты, который только что приготовила.

Слова полились из Магдалены горькой желчью, и она поделилась со знахаркой всеми своими горестями. Штехлин сочувственно покивала.

– Мужчины, они такие, – прошептала она. – Никогда не ценят, что имеют. Но рано или поздно они всегда возвращаются. Мой Ганс, храни Господь его душу… – Она замолчала на полуслове и смущенно потерла глаза, словно в них попала соринка.

– А что с твоим мужем? – спросила Магдалена, желая отвлечься от собственных забот. – Ты мне про него никогда не рассказывала.

– За девками он гонялся, – ответила Штехлин. – Никогда дома не бывал, все по трактирам шатался, стервец… – По ее губам пробежала улыбка. – Но я любила его. Даже когда мы поняли, что детей у нас не будет, и люди начали болтать… мы всегда держались друг друга. И ни одной смазливой служанке не удалось нас разлучить. – Она подмигнула дочери палача.

– Что с ним стало? – Магдалена вытерла слезы и вытянула ноги к очагу.

Знахарка уставилась в пустоту.

– Чума его забрала. Десять зим назад я его похоронила, и с тех пор одна.

В наступившей тишине слышалось лишь потрескивание дров в печи. Магдалена прикусила губу. Черт ее дернул расспрашивать! Она сконфуженно глотнула из дымящейся кружки.

Наконец знахарка встала и прошла к полкам, тянувшимся вдоль всей стены от красного угла до печи.

– Так тому и быть, – сказала она. – Жизнь продолжается.

Ее взгляд заскользил по горшкам и тиглям, рядами выстроившимся на полках. Горшки блестели свежей глазурью, на каждом значился алхимический символ, указывающий на его содержимое. Штехлин заглянула в некоторые из них и покачала головой.

– Мне понадобится мелисса, – пробормотала она. – И спорынья, если ничто другое не поможет.

– Что ты собираешься делать? – спросила Магдалена и встала рядом с ней. – Снова тяжелые роды?

Уже полгода Магдалена была в учении у Марты Штехлин. С тех пор она пять раз помогала принимать роды. На самом деле знахарку звали, только когда возникали сложности. Чаще женщины рожали без посторонней помощи – в одиночку или в кругу семьи, в натопленной комнате или сарае, а иногда даже в поле. Раз Штехлин сейчас проверяла горшки, значит, кому-то снова понадобились ее услуги.

– Жена Хольцхофера… – начала знахарка.

Магдалена с шумом втянула воздух.

– Второго бургомистра?

Знахарка продолжала копаться в горшках.

– У нее давно уже срок подошел. Если к следующей неделе не родит, придется дать ей спорыньи.

Магдалена кивнула. Спорыньей называли плесень, выраставшую на пшенице и овсе. Сильный яд, который вызывал гангрену, но в умеренных дозах помогал добиться схваток.

28
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело