Иоанн Креститель-Человек "пустыни" (СИ) - Звездов Олег-Александр Михайлович - Страница 47

ИОАНН ПРЕДТЕЧА.

РИМ. “Даврий, спасибо тебе за гостеприимство, нам пора по домам. Только скажи нам, сколько дней мы находились у тебя?” — “Друзья мои, разве в этом дело? Лично мне было приятно быть с вами, хотя я вас видел…” — “Даврий, больше ничего не говори, нам и так стыдно. За принесенный ущерб мы тебе возместим во сто крат”. — “Александр, Константин, вы же мне являетесь…” — “Все, все, тогда мы тебе ничего не дадим и со спокойной душой покинем твой дворец, хотя твой подвал дворцом никак не назовешь”. — “Может, вам еще вина?” — “Нет-нет, с нас хватит”.

— “Александр, скажи мне, как выглядел тот пророк из Иерусалима?” — “Даврий, этот человек не чета нам”.

— “Все, я понял. И все-таки что-то особенное в нем есть?” — “Даврий, он сам особенная личность, и я бы хотел быть на его месте. Все, нам нужно идти. Еще раз извини”. — “Что ж, идите, но я без вас буду скучать, тем более, без ваших песен”. — “А мы что, еще и пели?” — “Да, такого пения я никогда не слышал и больше, наверное, не услышу”. — “Даврий, не обижай­ся, если ты захочешь, то мы тебе еще споем”. — “Нет, нет, идите”, — “Друг, мы с тобой не прощаемся”. Дру­зья удалились, Даврий остался наедине со своей ду­шой. “Боже, как мне трудно быть одному, тем более меня одолевают кошмарные сны и всякие мысли. Дел у меня много, а в данный момент меня что-то тянет в Иерусалим, я не могу понять себя, а точнее, что в самом деле происходит со мной? Человек я честный, Господи, и Ты это видишь. Этого у меня не отнять, да таковым я и останусь на всю жизнь. Хочется многое сделать ради людей, дабы они помнили обо мне, но помнили только с лучшей стороны. Нужно что-то предпринимать, ибо быть одному надоело”.

Даврий вышел из дома, было уже темно. Он при­сел у входных дверей и посмотрел в ту неизвестную даль. Мысли его не покидали. И так он просидел почти до утра. С восходом солнца повеяло прохладой. “Все, нужно идти в дом, — подумал он, — хотя у меня сегодня выходной день, зачем я только отпустил своих друзей, с ними же намного веселей. Но ничего, думаю, что они ушли не надолго. Лучше схожу к Юлию, ду­маю, что он будет рад моему приходу”. Он шел не торопясь, всякие мысли давили на него, и он воевал с ними. При этом он размахивал руками, останавливал­ся и говорил сам с собой. Прохожие начали на него обращать внимание, Даврий это почувствовал, ему стало неловко, и он пошел быстрее.

“Даврий, куда ты так спешишь?” — “А, Виктор, извини меня, я тебя не заметил”. — “Даврий, после­днее время ты меня удивляешь своим поведением. Может, тебе нужна моя помощь?” — “Да нет, Виктор, я ни в чем не нуждаюсь. Хотя, если ты сейчас свобо­ден, то идем к реке”. — “Хорошо, идем”. И вот они подошли к тому месту, где Даврий познакомился с Юлием. “Боже, Виктор, я же направлялся к Юлию, но ничего, день только начинается, успею и его посе­тить”. Они присели.

“Виктор, ответь мне, веришь ли ты в то, что все видимое нами сотворил кто-то?” — “Даврий, сам по­думай, не могла, допустим, появиться река сама по себе или вырасти дерево. И я думаю, что все это сотворил не человек, а какая-то неведомая сила. И мы еще своим пониманием не можем представить эту силу, ибо ее измерить невозможно”. — “Понимаешь, Виктор, не могу я себе даже представить эту силу”. — “Даврий, и не нужно представлять, но нужно пользоваться и на­слаждаться. А со временем мы все-таки узнаем об этой силе все, все”. — “Виктор, мне хочется познать ее сейчас, при жизни”. — “Нет, Даврий, сейчас не произойдет, мы не доросли еще до этого. Вот вспомни тот случай, когда пророка Илию забрала на небо ог­ненная колесница. Что это была за колесница, никто не знает. Но она-то была и откуда-то прилетела”. — “Виктор, а вдруг это выдумка простых людей?” — “Тогда, Даврий, мы тоже есть вымысел, и можно счи­тать, что нас не существует. Но мы-то на самом деле существуем и я верю во все, ибо я вижу солнце и чувствую, что я вижу. Конечно, для меня есть тоже много непонятного. Допустим, почему мы чувствуем боль, почему стучит сердце или почему мы смеемся и плачем? Кто тот, кто этим всем управляет? А ведь кто-то управляет. От нас исходит тепло, а когда мы умираем, то тепло кто-то забирает. В общем, много вопросов, и больше чем ответов. Думаю, что со временем люди глубже начнут интересоваться этим и ответят на все вопросы”. — “Виктор, ты меня начинаешь в чем-то убеждать, и мне это нравится”. — “Даврий, скажи мне, вот ты хотя бы один раз чувствовал в себе, в своем теле, присутствие еще чего-то или кого-то? — “Виктор, при­знаюсь, были такие случаи, но я об этом как-то не задумывался”. — “А следовало бы задуматься”. — “Хорошо, а где же можно найти или увидеть того, кто нас сотворил?” — “Даврий, судя по всему, прежде его нужно искать внутри самих себя и вокруг нас, в том, что нас окружает. Но это уже другая тема для разго­вора. А пока, Даврий, будем жить с надеждой на все наилучшее, а там будет видно, и мы узнаем, что мы и кто мы. Думаю, что это интересует не только нас, но и многих других людей”. — “Что ж, разговор у нас по­лучился интересный, а сейчас — идем. Мне нужно еще посетить Юлия”. — “Тогда, Даврий, до встречи. Я хочу зайти к своим родителям”. — “До встречи”.

У Даврия поднялось настроение, и он, весь сияю­щий, направился к Юлию. “А ведь, действительно, Виктор прав во всем, и он верит во все, и ему, судя по всему, жить веселей, чем мне. Но на то, наверное, мы и являемся людьми такими разными и своеобразными”. Он не заметил, как подошел к дому Юлия.

“Брат, к вам можно?” — “Даврий, входи, входи, до­рогой”. — “А ты что, один?” — “Натали скоро вер­нется. Присаживайся, я сейчас принесу вина”. — “Юлий, я не откажусь, ибо мое настроение требует этого”. — “И кто же тебя довел до такого состояния, случайно не женщина?” Даврий улыбнулся. “Нет, Юлий, просто я только что говорил с очень интересным, чело­веком, который приоткрыл мне глаза, и я иначе увидел белый свет”. — “Тогда я за тебя рад”. — “Юлий, а ты, вот ты, доволен своей жизнью?” — “Конечно, дово­лен, только в одном месте моей жизни есть черное пятно, которое все время напоминает мне о себе”. — “Юлий, я тебя понимаю, но знаю, ты человек сильный и выдержишь все”. — “Знаешь, Даврий, мне часто жалко становится Натали, ибо бывают такие моменты, когда я ее называю именем своей жены”. — “Юлий, Натали женщина прекрасная и думаю, что она тебя понимает”. — “Что ж ты сидишь, угощайся вином”.

— “Юлий, спасибо, я передумал, наверное, я пойду до­мой”. — “Да ты что, подожди, ведь Натали скоро придет”. — “Извини, Юлий, мне нужно побыть одно­му, хочу я день сегодняшний посвятить своим мыслям”.

— “Даврий, ты этим сильно не увлекайся, а то заболе­ешь”. — “Нет, Юлий, я не заболею. Все, извини меня”.

— “Но ты хотя бы выпил один кубок”. — “Хорошо, давай, пусть вино еще больше взбодрит меня”.

Даврий вышел из дома и направился к себе. Он внимательно смотрел на проходящих, пристально всмат­ривался в их лица. Ему нравились люди, и он их поче­му-то жалел, жалел как человеков.

РИМ. Прошло около двух месяцев. Даврий, как всегда, спешил на службу. Весь сенат был в сборе. Даврий вошел в палату, ведущий сразу обратил на него внимание. Он обратился к Даврию: “Мне нужно по­говорить с тобой наедине”. — “Господин, я согласен”. Они уединились.

“Скажи мне, ты давно знаешь Виктора?” — “Да, господин”. — “И что ты можешь сказать о нем, как о человеке?” — “Господин, он вполне нормальный чело­век, умен и добр”. — “А еще что?” — “Больше ниче­го”. — “Не рассказывал ли он тебе ничего о проро­ках из Иерусалима?” “Вот в чем дело”, — подумал Даврий. “Да нет, вы мне хотя бы объясните в чем дело”. — “Понимаешь, этот человек нарушил все наши законы. Он отвергает идолопоклонничество и пропо­ведует о каком-то сущем Боге”. — “Господин, изви­ните, но я в этом ничего плохого не вижу”. — “Даврий, я тебя не понимаю, наша вера веками была построена на идолах, и все люди отдавали им свое предпочтение, и я не позволю, чтобы кто-то нарушал все это”. — “Господин, а причем здесь я?” — “Виктор сейчас си­дит в нашем подвале, я ему дал немного времени, чтобы он все обдумал. Ежели этого не произойдет, то сенат единогласно решит казнить его. И я хочу, чтобы ты сейчас опустился к нему и поговорил с ним”. — “Хо­рошо, я согласен. Только я не уверен в том, что смогу его в чем-то переубедить”.