Экзамен на бога - Кузьмин Владимир Анатольевич - Страница 25
- Предыдущая
- 25/76
- Следующая
– Ой! Насчет водички было б здорово, – высказал общее мнение младший сержант Жиба.
– Неужели фляги уже пустые? – удивился Барсук.
– Никак нет. Грязные мы все как… слов приличных нету, а неприличные поберечь нужно, наверняка пригодятся.
Пока все пили и умывались, из-за чего приходилось делать воду то холодной, то горячей, Семен наконец как следует огляделся. Вернее, он и на ходу осматривался, сам и через клонов, но в голове откладывалось лишь самое важное. По большому счету в ней откладывалось лишь то, что представляло опасность. Так что пейзаж показался ему совершенно неизвестным.
Впереди, насколько глаз хватало, шла волнистая равнина. Волнистая в том смысле, что эти многочисленные пологие и невысокие бугорки холмами назвать язык не поворачивался – так, пригорочки, а вот на волны это похоже было. По большей части зеленые, травкой поросшие.
И все эти холмики и впадины между ними покрывали многочисленные пеньки. Ну полное ощущение, что тут лес стоял и его вырубили, а пни остались. Но скорее всего эти пни и были деревьями. Низенькими, но толстыми. И веток у них не было, а листья имелись. Точнее, один широкий лист, росший вокруг вершины пенька. Но чуть дальше от ствола он рвался на ленты, а наиболее длинные полоски на концах были засохшими. А еще почти на каждом пеньке лежало по серебристому клубочку.
Пока Семка изучал местность, а бойцы пили воду, все было тихо и спокойно. Но едва начали собираться и проверять обмундирование и оружие, как раздался душераздирающий крик. Вопил рядовой Кантур, мгновение назад стоявший как все, а сейчас на глазах превращающийся в серебристый кокон.
Ближайший пенек располагался в нескольких метрах от места их стоянки. Ничем себя не проявлял. Но стоило Кантуру встать на пару шагов к нему ближе, пенек изверг из себя целое облако тончайших паутинок. Видимо, еще и ветер тут имел значение, потому что паутинки просто потянулись вверх, но дунул ветерок, и они качнулись в сторону жертвы. Спеленала паутина эту жертву настолько быстро, что никто, даже Семка с Барсуком, ничего сообразить не успели. Слава богу, лопать ее так же стремительно пеньку было нечем, он даже подтягивать кокон с добычей не спешил, и Кантур так и продолжал стоять, слегка подвывая от страха. Пенек выпростал пару корней и начал ими под собой ямку копать. Точнее, как скоро стало понятно, расширять вход в уже готовую яму.
Первым сообразил Ахметка, выхватил штык-нож и попытался резать паутину. Не тут-то было. Резалась она только по одной-две-три нити, а как тут эти нити отделять, когда все клубком спутано, да еще и слеплено. Опять же сколько часов на это ушло бы.
Хорошо, что пенек жадным не был и не попытался новую добычу захапать.
– Молодец, Ахметлатыпов. А сейчас чуть подвинься, – попросил Семен и сам склонился над спеленатым и скулящим от страха Кантуром. Со щелчком выкинул коготь и распорол паутинный мешок сверху донизу одним движением.
– У! – восхитился Ахметлатыпов. – Хочу такой же!
– Вернемся, Эльзу попроси, она сделает.
– Чтоб из руки выскакивал? – спросил солдат, уже не так восторженно.
– Нет, просто ножик такой же острый.
– Хорошо! – обрадовался Ахметка и стал помогать Кантуру выбираться из кокона.
– Нет, тут точно крыша съедет, – ворчал тот, старательно обдирая с себя потерявшую липкость паутину.
– Товарищ Семен! А можно этот мешок паутинный с собой взять? А то у нас запасы совсем не в чем носить?
– Бери, Ринат. Все, выдвигаемся. За мной след в след.
Пеньковый лес продолжался километров шесть-семь и обрывался возле неглубокого оврага. Это препятствие они преодолели с ходу и без особых проблем. По ту сторону оврага пеньков, заставлявших шагать ломаной линией, не было. Зато трава здесь росла намного более высокая, выше колена, а во многих местах и выше пояса. Стебли цеплялись за ноги, мешали идти. Бежать и вовсе не имелось возможности. Да и следить за тем, что в этой траве происходит, было сложно. А когда трава стала еще выше, Семен понял, что нужно предпринимать меры.
Позавчера, когда его только скрутило, с ним хотя бы были клоны, сделанные с него здорового. Сейчас и клоны были не слишком эффективны, но он собрал их вместе, и оказалось, что таким образом возможно хоть чего-то да добиться. Хотя бы просеку проложить. Первый подминал траву, два последующих «утаптывали» ее. Этого было достаточно, чтобы идти стало намного легче и быстрее. Остальные «привидения» продолжали следить за всем, что происходило вокруг, рядом и на большом удалении.
Когда настало время для привала, Семка не отважился выжигать, как обычно, большой круг. Мог начаться пожар, да и не хотелось ради получасового отдыха творить непотребства, портить чужую природу. Так что ограничился пропариванием и утаптыванием травы с последующей просушкой. После чего появилась возможность сесть или даже лечь, не слишком опасаясь неприятностей. Вот Семен и вытянулся на запахшей сеном травке, едва проглотил кусок рыбы и заел ее четвертинкой витаминной пастилки. Справа что-то зашуршало едва ли не под самым ухом, он повернул голову и ничего не увидел. Шуршало под прижатой распаренной травой, превратившейся в довольно плотный ковер. «Заглянув» под траву в поисках источника шуршания, он обнаружил нечто маленькое, пусть живое, но не представляющее особой опасности существо. Так что решил не уничтожать ничего и никого и даже не отодвигаться, а просто посмотреть, кто там ползает и, похоже, норовит выбраться сквозь траву на свет божий. Но что-то там у этих крошечных существ не срасталось, что-то мешало. Он раздвинул пласт травы и увидел малюсенький кувшинчик. Вот из него и исходили все эти шорохи и потрескивания. На вид кувшинчик выглядел сплетенным из кусочков травы, обмазанных глиной, но внутри чувствовалось что-то очень знакомое, но что именно, Семка не сумел вспомнить.
«Не иначе гнездо маленькой птички, а мы его чуть в землю не утрамбовали, – подумал он. – И, кажется, мы ему горловину пережали».
Он колупнул эту самую горловину и убрал руку в сторону. По-хорошему мог бы сразу припомнить, что за двое суток не видел здесь ни единой птицы, но эта ошибка неприятностями не обернулась. Из горлышка показалось все же крылатое существо. Вернее, поначалу он принял его за обычного жучка, но жучок быстро развернул прозрачные крылья и к тому же сделался пушистым. Как пчела или шмель, разве что в расцветке черного цвета не было, его заменял веселый зелененький.
– Сейчас улетит, – решил Семен, но пчелка не улетала. Сидела и вроде как таращилась на него. Семен невольно заглянул в фасетчатые глазки и… тут очень сложно объяснить, потому что вроде бы между ним и этой только что проклюнувшейся пчелой произошел некий коротенький безмолвный разговор. Ну или обмен информацией. С ходу эту информацию Семка не осознал, понял только, что пчела выказала ему… гм… свое уважение и… и показала, что испытывает к нему, Семену Кольцову, нечто вроде нежности… Пока он соображал что к чему, из гнезда вылезла следующая пчела, и все повторилось. И еще четыре раза повторялось.
– Ну вы того, – шепнул Семка, – вы летите уже по своим делам, а нам пора дальше топать по своим.
Пчелки послушно взлетели, сделали над ним круг почета и улетели куда-то.
– Отчего это мы улыбаемся? – спросил Барсук, протягивая ему руку, чтобы помочь встать.
– Пчелок видел. Здесь не так часто встретишь кого-то приятного и не желающего тебя слопать.
– Понятно.
– Как там полковник и Ефремов?
– Поели, как все, и сидят спокойно. Вроде уже понимают, что вокруг них происходит, только заторможенные сильно.
– К вечеру очухаются.
– Хорошо бы, а то надоело их отлавливать – все норовят куда-нибудь свернуть в неподходящий момент.
– Ладно, сейчас мы им процедуры проведем, постараюсь их послушнее сделать.
13
Травяное поле закончилось, когда всех уже начало тошнить от этого насыщенного запаха, от того, что ни черта не видно вокруг, что ноги приходится задирать, и от этого заболели те мышцы, которые обычно не получали такой сильной нагрузки. Бояться надоело, что из зарослей кто-то выскочит неожиданно, тем более подходящих для нападения на них невиданных зверей ощущалось немало. Ну и спотыкаться, цепляясь за эту траву, стали чересчур часто.
- Предыдущая
- 25/76
- Следующая
