Выбери любимый жанр

Попытка возврата. Тетралогия - Конюшевский Владислав Николаевич - Страница 9

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

— Приготовиться к атаке! — Старлей, выкрикнув команду, взял винтовку и отвел затвор, проверяя патроны.

— Ты что творишь? — подскочив к командиру, дернул его за плечо. — Там же пулеметы! В пять секунд всех положат, и крякнуть не успеете.

Я как-то даже разочаровался в Сухове. Надо же такое придумать. Вон ведь эти сраные минометчики. Их же видно, хоть и за кустами ныкаются. Бери и отстреливай. Далековато, но можно!

— А что, здесь сидеть и ждать, когда всех положат? — Сухов повернул ко мне закопченное, грязное лицо и зло выпятил челюсть.

— Вон же они, стреляй — не хочу! — Я даже начал подпрыгивать от негодования, на минуту забыв то, что для меня кажется хоть и трудным, но выполнимым, для них — просто нереально.

— Не достать их там. Нет у нас снайперки, и даже для нее далеко.

Мы говорили очень тихо, да и мины бухали, заглушая разговор, поэтому командир и не дал сразу по башке за подрыв своего авторитета, а просто отпихнул меня, уже готовясь выскочить из окопа.

— Я достану! Дай ствол!

Вырвав из рук опешившего Андрея винтовку и мельком оглядев ее, припал к брустверу. Так, дальность на максимум, дышать ровнее и, вообще, как там дядя Саша учил? Слиться с оружием, ствол просто продолжение взгляда, а я и есть пуля, куда захочу, туда и попаду. Бах! Есть один. Бах! Есть второй. Бах! Фигурка подносчика, закрутившись волчком, упала. Один расчет миномета выбит подчистую за каких-то десять секунд. Вообще-то, конечно, было тяжело. Минометчики торчали далеко, на грани моих возможностей, но я их сделал. И винтовка хорошая. Не СВД, конечно, современная, а СВТ — самозарядка Токарева. И чего ее хаяли все? Капризная, дескать, и ненадежная. Зато бой отличный и затвор дергать не надо. Следи только за газовым регулятором и чисти вовремя. Хотя в РККА пехота всегда была или из деревень или, что еще круче, из аулов. Для них мотыга — это уже вершина человеческой мысли, а тут регулятор, еще и газовый. Мозгов не хватало разобраться с оружием, вот и ругали его.

Я тем временем начал сокращать второй расчет. Они стояли неудобно — еще дальше первого и под углом. Поэтому чаще начал мазать. Но потихоньку дело двигалось. Щелк! Патроны кончились. Кто-то сунул в руку полную обойму, и я, вогнав ее в приемник, продолжил стрельбу. Немецкие фигурки вдалеке как-то сильно заволновались. Забегали, начали залегать. Видно, только сейчас дошло, что их нагло отстреливают. Кто-то пробовал окапываться, но землекопов я тоже безжалостно изничтожал. Потом начали оттаскивать минометы и их пострадавшие расчеты в лес, за пределы видимости. Ню-ню. Неужели лопухнутся? Надеюсь, они достаточно разозлились, чтобы принять неправильное решение… Есть! Из леса опять начало бумкать. Сделать они успели еще выстрелов пять, как в кронах деревьев, над их позицией, мы заметили разрыв. Ха-ха три раза. Ну кто же в лесу стреляет? Там деревья, ветки. Вот одна из мин, только взлетев, и зацепила за что-то.

Все. Стрельба прекратилась. Стало тихо. Я, отлипнув от бруствера, повернулся и протянул винтовку Сухову, который смотрел на меня круглыми глазами.

— Нет, парень! Оставь ее у себя!

Старлей подвинул винтовку назад, не переставая меня разглядывать и как-то ошарашенно улыбаться. Видно, сильно его пробрало такое сольное выступление.

— Где ж ты так стрелять наловчился, а? Кто бы мне рассказал, не поверил в жизни! Я сам призы получал за меткую стрельбу, но чтобы ТАК стреляли — и не слышал!

Он покрутил головой, все еще находясь под впечатлением.

— А это у меня семейное.

Я ухмыльнулся и продолжил:

— Ты лучше думай, что дальше делать будем. Немцы сейчас настучат своему начальству, что здесь их обижают, и за нас возьмутся всерьез. Надо отсюда уходить. И чем быстрее, чем лучше. Ведь те две роты, что переправлялись, сейчас где-то недалеко. А нас давило не более полуроты, ты сам видел.

Меня, после того как разделались с минометами, стал остро заботить вопрос эвакуации. Действительно, если сержант говорил, что на нашем участке будет до двух рот (а это человек двести), то где же остальные? Мы пока видели пару взводов — не больше. Понятно, что у каждого свои задачи, но уж на уровне «рота—батальон» можно перегруппироваться как хочешь и в быстрые сроки. Так что, пока мы тут трындим, вполне возможно, остальные потеряшки быстрым темпом заходят к нам с тыла, от того лесочка, что за окопами. Поэтому я опять обратился к Сухову:

— Слушай, командир. Какие у вас нормативы для подхода подкрепления существуют?

— Полчаса. Это из отряда. И еще в течение часа должны подойти линейные части.

Старлей вздохнул и стиснул челюсти. Видно, и его терзали смутные сомнения, что все идет как-то не так. Ну, правильно. Мы тут уже часа четыре валандаемся. И в общем-то всем понятно, что если немцы опять попрут, то будет туго. А если попрут в обновленном составе, то есть ротой, тогда трындец. Не удержимся. М?да… Попробую ненавязчиво дать совет командиру:

— Вообще, если считать, что застава пошла в атаку, то вы все уже лежите во-о-он там, в поле.

Я показал, где бы лежал личный состав после самоубийственной атаки.

— И что? — Сухов мрачно посмотрел на меня, потом смягчился и спросил: — Что ты хочешь сказать?

— Хочу сказать, пока фрицы репы чешут, надо уходить в сторону расположения отряда. Или ближайшей воинской части. Здесь мы уже явно своих не дождемся, а если немцы против нас хотя бы броневик пустят, сам понимаешь… Ведь ружей противотанковых у тебя нет?

— У меня и гранат противотанковых почти нет. Четыре штуки всего. Мы же не пехотная часть. Больше и не надо было.

Старлей, похоже, не мог понять, что происходит, и это его нервировало. Где армия? Где помощь отряда? Куда все делись? Связи нет. Раненых надо эвакуировать, а как? Но перед подчиненными нельзя было показывать свою нервозность. А вот я — другое дело. Лисов, фигура нейтральная, которую можно не стесняться. И совет принять не зазорно. Наконец он решился:

— Командиры отделений, ко мне!

Через пару минут к нему подскочили три сержанта и его зам Юрчик. Замполит был ранен и лежал с другими увечными в небольшом блиндаже. Хорошо еще, тяжело раненных не было, и санинструктор пока справлялся.

— Сейчас скрытно выдвигаемся в сторону расположения отряда. Прикрывать останется сержант Иванов и пятеро из его отделения. Кто — на твое усмотрение. Один пулемет тоже тебе оставляем.

Тут командир сменил тон и, глядя на моего конопатого знакомца, сказал:

— Ты тут не особенно геройствуй. Постреливай по немцам, пусть думают, что мы все здесь, а потом, минут через десять, уходи за нами.

— Есть, товарищ командир!

Иванов козырнул и побежал по окопу к своему отделению, а старлей начал доводить до остальных порядок отхода.

Все-таки нормальный мужик Сухов. Смелый. Другой бы просто уперся рогом и остался на месте. Потому что немцы убьют или нет, еще не известно, а вот свои, за оставление без приказа позиции, — точно к стенке прислонят. А он и людей бережет, и решения принимать не боится.

Тем временем бойцы, скрываясь в траве, где пригнувшись, где ползком, уходили на восток, туда, где был большой лесной массив. Ушли удачно. Только все собрались под деревьями, как со стороны окопов послышались звуки разрывов. Да уж. Это не давешние «самовары». Это явно гораздо серьезнее. Били из орудий. Глядя в ту сторону, я увидел, что Иванов успел свалить и ходко, вместе со своими подчиненными, бежит к лесу. А над нашими позициями в небо взлетают высокие фонтаны земли, подсвеченные изнутри красным. Вовремя смылись, очень вовремя. Останься мы на месте — боеспособных людей уже не было бы. В окопах валялись бы только раненые, контуженые да убитые.

Дождавшись, когда запыхавшийся арьергард достигнет основных сил, Сухов, назначив дозорных, повел бойцов в глубь нашей территории. Погранцы шли быстро и тихо. Подстреленных бойцов тащили на носилках, которые санинструктор приготовил заранее. Нас пока никто не преследовал. Да и с чего бы? Немцы усиленно обрабатывали покинутые окопы и, похоже, останавливаться не собирались. Ну и флаг им в руки. Каждый снаряд, он денег стоит. И чем больше будет снарядов, выпущенных впустую, тем больше Германия выкинет денег на ветер. Бабки, они и на войне основную роль играют. Не зря же нашим за каждый подбитый танк или сбитый самолет крупные премии выплачивали. И разведка немцев вербовала вовсе не на голый патриотизм (сколько их там, сочувствующих Тельману, после чисток осталось), а исключительно за твердую валюту. И поставки по лендлизу золотом оплачивались. Только в середине семидесятых расплатились по ним, и то не полностью. Шлеп! Отогнутая впереди идущим ветка чувствительно мазнула по лицу. Я очнулся от философствований и удивился, с чего бы меня вообще о деньгах рассуждать потянуло? Видно, безденежная юность сказывается… Тем временем деревья становились реже, и впереди было видно открытое пространство. Хорошо просматривался перекресток дорог. К старшему лейтенанту подбежал один из бойцов, посланных в дозор, и доложил, что по дороге двигаются немцы. Много. Идут колонной, в которой два десятка машин, пять танков, орудия и в пешем строю не менее батальона.