Гибель и возрождение - Пирс Йен - Страница 39

• Предыдущая
• 39/52
• Следующая

Что за чертовщина! Он совершенно не в своем уме, но все происходящее почему-то казалось Аргайлу чрезвычайно трогательным. В своем сумасшествии отец Чарлз умудрялся вести себя величественно и достойно.

Аргайл поклялся. Отец Чарлз кивнул.

— Теперь я могу открыться. Я — Константин XI Палеолог, византийский император, наместник Бога на грешной земле, наследник Августа и Константина.

Вот это да! Аргайл в изумлении раскрыл рот. «Император Константин» снисходительно улыбнулся:

— Я знаю. Вы думали, я умер, но вот он я, сижу перед вами. Но поскольку сейчас я, человек, который владел половиной мира, вынужден прятаться, скрывая свое истинное лицо, и тайно молиться в дальней комнате, никто не должен знать о моем чудесном избавлении. Эту тайну знают всего три человека, и теперь вы — один из них. Храните ее, иначе все рухнет. Император умер у стен Константинополя, сраженный неверными. Так думает весь мир, и пусть он пребывает в этом заблуждении до тех пор, пока мы не подготовимся. И вот тогда император воскреснет. Под ее покровительством он одержит великую победу и возродит нашу веру. И главное условие этой победы — внезапность. Вполне оправданный обман в предлагаемых обстоятельствах, вы согласны?

Аргайл снова кивнул.

— Конечно, нам потребуется время, — задумчиво сказал старик; в глазах его полыхнул огонь воображаемой битвы. — Наше положение не так безнадежно, как кажется. Нам помогут венецианцы и генуэзцы — потому что затронуты их торговые интересы. Георгий Сербский тоже присоединится к нашему войску; он знает, что в случае нашего поражения следующим будет он. На мальтийских рыцарей тоже можно положиться. Ну и, само собой, нас поддержит морейский деспотат13. Но, — продолжил он, склоняясь к сидевшему напротив него Аргайлу, — все должно быть сделано правильно, в свое время. Наши сил0ы немногочисленны, и мы не имеем права на ошибку. Как только я верну себе трон, все должны четко представлять свои задачи.

Я планирую атаку в три хода. Рыцари высадятся в Анатолии и начнут наступление оттуда. Георгий выйдет через Балканы к Гибралтарскому проливу, где его встретит флотилия венецианцев и генуэзцев.

— А вы сами, ваше величество? — спросил Аргайл, почти забыв, что выслушивает бред сумасшедшего. Он ярко представил себе корабли под полными парусами. — Вы должны возглавить флотилию.

Отец Чарлз улыбнулся, лелея свой секрет.

— Конечно, конечно. Но сейчас я открою вам тайну. Величайшую тайну. Вы поймете Божий промысел. Только через тяжкое испытание, через этот горький урок мы сможем достичь благоденствия. Византия должна была пасть — так Господь наказал нас за междоусобицы. Восток и Запад воюют между собой чаще, чем с неверными. — Он умолк и склонил голову набок. — Проверьте, не стоит ли кто-нибудь за дверью. Я боюсь, как бы нас не подслушали.

Аргайл поднялся, хрустнув коленями, и выглянул за дверь.

— Никого нет, — тихо сказал он. — Нас никто не подслушивает.

Он вернулся на свое место. Отец Чарлз наклонился и взволнованно зашептал ему в ухо:

— В течение последних шести месяцев я веду переговоры о воссоединении христиан. Восток и Запад должны объединиться и действовать сообща. Это будет чудо: христиане получат власть, какой еще никогда не имели.

В тот день, когда рухнули городские стены, я видел знамение в церкви Благовещения. В тот момент было уже слишком поздно раскаиваться, но я понял свою задачу и сейчас близок к тому, чтобы осуществить ее. Мы с Кал-листом заключили договор, в полную силу он войдет после нашей победы. Неверные узнают о том, что я жив, только в тот момент, когда я вновь появлюсь у стен Константинополя во главе армии немецких, французских и, возможно, английских рыцарей. Мы разгромим их наголову.

— И до тех пор, пока все не будет готово, вы будете скрываться здесь под именем брата Ангелуса? Верно?

Отец Чарлз лукаво улыбнулся:

— Хорошо придумано, правда? Кому придет в голову, что я могу жить в такой бедности? Правду знает только мой личный слуга Грациан. Пусть они считают себя в безопасности. Тем временем мои тайные эмиссары и люди его святейшества будут плести вокруг них сеть до тех пор, пока не опутают их так крепко, что им уже будет не выбраться. Теперь вы понимаете, почему необходимо соблюдать строжайшую секретность?

— Конечно, но вы не сможете долго держать все в тайне.

Этого и не потребуется. Ждать осталось совсем недолго. Его святейшество полностью поддерживает мой план, но он стар и немощен. В его окружении есть люди, которые с удовольствием воспользуются моей слабостью, — это, кстати, еще одна причина столь большой секретности. Мы должны действовать решительно и Аргайл кивнул. Отец Чарлз рассуждал вполне здраво.

— А вы не замечаете одной маленькой проблемы? — спросил Аргайл.

— Какой?

— Вы умерли, то есть я хочу сказать, — все считают, что вас убили у стен города. Если вы внезапно воскреснете, вас могут объявить самозванцем. Рыцари откажутся идти за вами в бой. Одно дело пойти за императором, и совсем другое — за самозванцем.

Отец Чарлз поднял палец:

— Очень умно, молодой человек. Но и я не глупее. Поверьте мне, когда я говорю, что все спланировано очень тщательно. Они поверят мне, но даже если бы не поверили, это все равно не имеет значения.

— Почему?

— Потому что они пойдут за ней.

— За кем?

— За «Одигитрией».

Аргайл посмотрел на него. Отец Чарлз кашлянул и стал вдруг очень серьезен.

— Вы потеряли дар речи. Я так и думал. Да, молодой человек. Да. Возрадуйтесь — она уцелела. Величайшая святыня империи — прижизненное изображение Божьей Матери с единорожденным Сыном, написанное святым Лукой, рукой которого водил сам Господь Бог. Она цела и находится здесь. — Голос отца Чарлза стал хриплым от волнения. — Здесь, в этом самом доме. Каждый истинно верующий христианин будет счастлив пойти за ней. И тому, кто получил ее благословение, предназначено править христианской империей. Так должно быть, и так будет. Я рассказал вам все, молодой человек. Храните мой секрет до тех пор, пока мы не начнем действовать.

Выйдя на солнечный свет, Аргайл почувствовал себя так, словно перенесся во двор монастыря Сан-Джованни на машине времени. Возвращение в реальность было слишком внезапным и оттого болезненным. Но это не имело никакого значения. Важно было только одно: он узнал, почему икона представляла для грабителей такую ценность. Аргайл решил немедленно взять такси и рассказать обо всем Флавии.

Но не пришлось. Беседа с отцом Чарлзом настолько захватила его, что он совсем забыл о другом аспекте дела, теперь казавшегося ему слишком мелким и тривиальным.

У него даже не возникло сомнений, или почти не возникло. Он направился в университетскую библиотеку только с одной целью: найти документальное подтверждение словам отца Чарлза. Сам он знал, что все так и было — во всяком случае, считал, что отец Чарлз изложил достаточно правдоподобную интерпретацию событий. Старик, конечно, совершенно не в своем уме, но при этом интеллект его нисколько не пострадал. Возможно, после пережитого шока, которым явилось для него похищение иконы, у него несколько исказилось ощущение времени, и он начал идентифицировать себя и свое окружение с историческими персонажами, изучением которых занимался в прошлом. Но то, что его трактовка событий отличалась от традиционной, вовсе не означало, что в его словах не было смысла. Аргайл почему-то сразу поверил ему.

Для начала нужно было хотя бы проверить, не противоречил ли рассказ отца Чарлза общеизвестным фактам. Джонатан набрал целую кучу книг и, забившись в угол читального зала, воздвиг из них вокруг себя целую крепость. Книги об иконах Успенского, «Падение Константинополя» Рансимена, «История папства» Пастора, «Падение Римской империи глазами очевидцев» Дукаса и множество словарей, энциклопедий и справочников. Для начала достаточно.

Он читал и листал, листал и читал; затем сходил за новой порцией книг и снова читал с невероятной скоростью, достигнув редкой для него степени концентрации внимания. Прошел час, затем другой, а он так и не смог найти ничего, что могло бы поставить под сомнение рассказ отца Чарлза. В справочниках говорилось, что император погиб у стен Константинополя в последний день осады, но найти и опознать его тело не удалось. Турецкий султан Мехмет Второй насадил его голову на кол, а потом забальзамировал ее и послал по дворам Среднего Востока в подтверждение своей победы, но не было ни малейших доказательств, что это была действительно голова императора Константина. Император исчез, и больше его никогда не видели — ни живым, ни мертвым. Это, конечно, не значило, что грек, называвшийся братом Ангелусом, в действительности являлся императором Константином, но это также и не опровергало такой вероятности.

• Предыдущая
• 39/52
• Следующая