Зеленый гамбит - Панов Вадим Юрьевич - Страница 20

• Предыдущая
• 20/70
• Следующая

Измениться.

Стать другим самому. Пожелать стать другим Тайному Городу. И много работать для того, чтобы это пожелание свершилось.

Нельзя спать. Время дорого и не прощает сна. Время требует идти вперёд и менять то, что не нравится, потому что никто не изменит мир, кроме тебя. Время подсказывает, что только вместе можно переделать мир.

Вместе с Яргой.

Осознав происходящее, Магир по-новому услышал имя, которым трусливые правители запугивали и запутывали жителей Тайного Города. Первый князь Нави! Умный! Справедливый! Несгибаемый! Настоящий герой, замурованный предателями в страшной тюрьме, вырвавшийся из неё и пожелавший переделать мир. Сделать Землю такой, какой он хочет её видеть. Не войти в историю, но создать её!

Получить абсолютно всё.

Невероятная, огромная, как Вселенная, цель заворожила Магира, захватила с головой. Он благоговел перед заурдом, восхищался каждым его поступком и, едва вернувшись в Тайный Город, позвонил по номеру, который был нацарапан на клочке бумаги, что отыскался на прикроватной тумбочке римской гостиницы.

С тех пор в его жизни было только служение.

Абсолютно чёрный цельнометаллический «Фольксваген Транспортёр» выделялся на привокзальной площади удивительной чистотой: погода в Смоленске стояла сухая, грязных машин было мало, но пыльных – достаточно, и среди них «Транспортёр» казался не просто вымытым – вылизанным. Стёкла блестят, на бортах ни пылинки, зеркала настолько вычищены, что отражённый в них мир легко перепутать с настоящим. Другими словами, не фургон, а загляденье.

«Транспортёр» блестел и привлекал, но Магир Турчи ничего не мог с собой поделать: он терпеть не мог грязные машины и потому навёл морок только на регистрационные знаки, заставляя видеть местные номера вместо московских. А превращать ухоженный фургон в обыкновенную «рабочую лошадку» не стал.

– И правильно, – одобрил идущий к фургону мужчина. – Каждый имеет право на принципы, и нет нужды лишний раз себя насиловать.

Он тоже был приверженцем порядка и прекрасно понимал юного товарища.

Плотный, плечистый, когда-то рыжий, а сейчас совсем седой, он двигался упруго, совсем не как шестидесятилетний мужчина – именно на такой возраст он выглядел, если позабыть об уверенных движениях. В действительности же Винсент Шарге давно разменял сотню, но поскольку чуды, как правило, сохраняли прекрасную форму до самой смерти, превращение в развалину ему не грозило.

Лицо Шарге имел крупное, грубоватое, выглядел скорее воином, чем учёным, однако крупные черты не портили старика, а вкупе с седой гривой добавляли образу мужественности.

– Привет.

– Мастер Винсент… – Магир ожидал Шарге совсем с другой стороны, а потому при звуках голоса резко обернулся, покраснел и, запинаясь, поинтересовался: – Как добрались?

– Лучше, чем ожидал.

Старик бросил в чрево фургона маленький чемодан, что катил за собой через площадь, задвинул дверцу и широко улыбнулся, прищурившись на яркое дневное солнце.

Зная, что его ищут, Шарге воспользовался кружным путем проникновения в Тайный Город: из Берлина прилетел в Минск, поездом добрался до Смоленска и теперь пересаживался в фургон, чтобы проделать остаток пути по шоссе. Неудобно, зато надёжно. Великие Дома наверняка подсунули пограничникам его фотографию, и хотя сейчас Винсент выглядел немного иначе, чем предполагали обитатели Тайного Города, рисковать он не захотел.

– Как дела? – осведомился Шарге, усевшись рядом с шасом.

– Операция развивается в точном соответствии с вашими указаниями…

– Магир, пожалуйста, обойдись без официоза. У меня от некоторых твоих оборотов уши вянут. – Старик потрепал парня по плечу и повторил: – Как дела?

– Хорошо, мастер Винсент, – сообщил юный шас, выводя фургон с площади. – Я ликвидировал уже восемь челов из списка, а прокололся лишь однажды: появились люды, и пришлось уводить голема, оставив тело на месте убийства.

– Голема заметили?

– Нет. Я вовремя услышал дружинников и не стал ввязываться в драку.

– Молодец.

– Спасибо.

Учитывая, что Магир впервые вёл настолько сложную операцию, результат следовало признать не приемлемым, а превосходным.

– Слухи об исчезновении наёмников уже пошли?

– Не знаю. Я пока не слышал, а сам запускать не стал.

Старик рассмеялся, а юноша, обрадованный тем, что Шарге не заподозрил подвох, тихонечко выдохнул. О подозрительной теме, появившейся ночью на форуме наёмников, Магир решил не упоминать: в конце концов, ему не приказывали досконально изучать содержимое «ГоловоРезки», а сам Шарге вряд ли туда заглянет.

Вместо этого юноша решил похвастаться:

– Я освоил почти всех оставленных вами големов, мастер. Они идеальны.

– Я знаю.

– А управлять ими – это… – Сейчас Турчи не играл, его и в самом деле переполняли эмоции. – Когда я ими управляю, то переживаю удивительные чувства. Ничего подобного мне испытывать не доводилось.

Ещё одна улыбка, спокойный кивок головой – Винсент с достоинством принял восхищённый отзыв, – и тут же последовал вопрос:

– А что Ардоло?

– Сидит в «Мшелом погребе».

– Было бы интересно до него добраться.

– И посмотреть, как он таким стал?

– Я знаю, каков он, и знаю, что он не изменился. – Шарге помолчал, бездумно разглядывая пролетающие за окном деревья: «Транспортёр» выехал на трассу и набрал приличную скорость, изо всех сил торопясь доставить пассажиров в Москву. – Меня вгоняет в дрожь загадка, которую задал Ардоло, оставшись в теле голема. Я мечтаю разгадать её, мечтаю о нескончаемых часах в лаборатории, об опытах, расчётах, ошибках, новых теориях и – о победе. Загадка Ардоло – достойный вызов моему разуму.

– А как же вызов, который бросают Великие Дома? – удивился Магир.

– Интриги? Обман? Хитросплетения бессмысленных обязательств и обязательных предательств? – с презрением поинтересовался Винсент. – Что стоит эта клоака болезненных амбиций и тщеславных ничтожеств по сравнению с храмом чистой науки, о котором я только что говорил?

Зелёный Дом, штаб-квартира Великого Дома Людь

Москва, Лосиный остров, 24 июня, пятница, 14:32

Пространство… Простор… Ширь…

Даже не свобода – чёрт с ней, с недостижимой, – Ардоло отчаянно не хватало пространства. Пусть тюрьма, но другая: дайте вольер, как в зоопарке, или выводите гулять – на любой цепи, хоть стальной, хоть магической. Заставьте поклясться, дать «заклятие обещания», поставив на кон сердце – на что угодно согласился бы Ардоло ради простора, ради возможности бегать, прыгать, любым способом растрачивать неистовую мышечную силу, что накапливало мощное тело голема. Тысячи отжиманий от пола и прыжков по камере не помогали. Снимали остроту, нагоняли усталость, но голову не обманешь, голова видела стены и хандрила. Отсутствие пространства сводило с ума, и Ардоло вновь чувствовал себя инвалидом… То есть не Ардоло, он инвалидом никогда не был и не знал, как это, а вот другой, от которого ещё что-то осталось, тот тосковал и тем раздражал.

«Сейчас бы пробежать пару миль…»

«Слюнтяй!»

«Ты ничего не понимаешь».

«Ты тоже!»

«Нам нужен простор…»

«Нам нужно кого-нибудь убить! Если бы я знал как, я с удовольствием убил бы тебя».

«Да, – соглашался тот, от которого ещё что-то осталось. – Нам действительно нужно убить…»

Он очень силён. Нереально быстр. У него высочайший болевой порог и толстая шкура, способная сдержать и пулемётные пули, и «Эльфийские стрелы» третьего уровня. Он вообще не понимает, как его можно убить, и способен на равных драться даже с самыми сильными магами, поскольку он искусственный и потому – идеальный. Или близок к идеалу.

Он – Ардоло. Уникум, загадка и великий воин. И всё это богатство бездарно пропадает в каменном мешке «Мшелого погреба».

– Я готов убивать для вас! Скажите кого! Я убью!

Но голос вязнет в камне и тьме, не порождая даже эха. «Погреб» не впервые слышит крики и давно научился не обращать на них внимания.

• Предыдущая
• 20/70
• Следующая