Полведра студёной крови. (СИ) - Хватов Вячеслав Вячеславович - Страница 44

• Предыдущая
• 44/72
• Следующая

Как только зевающий и трущий глаза часовой занял свой пост, я лёг и провалился в сон ещё до того, как голова коснулась подстилки.

Обычно, когда ложусь спать сильно уставшим, снов не запоминаю. Читал, что они есть у всех и всегда, просто, измученному мозгу не до сохранения порожденных им же видений. Но в этот раз я запомнил.

Мне снилось поле. Бескрайнее поле зелёной сочной травы, колышущейся на ветру, лазурное небо над ним. И свежесть. Воздух, чистый и прохладный, благоухал пьянящими ароматами. Но что-то было не так в этой идиллии. Какое-то беспокойство, переходящее в тревогу. Что-то заставляло вибрировать барабанные перепонки в низких частотах. На грани слуха. Звук этот сначала скорее ощущался, чем был слышим. Минута, и вот его уже невозможно не замечать. Теперь не только перепонки, но и все внутри сотрясалось от ритмичного рокота. Едва различимый поначалу среди умиротворяющего шороха зелёных волн, он набрал силу и вот уже нет от него спасения. Хочется зажать уши и бежать, бежать. Но тщетно. Рокот всепроникающ. Грубый, механический и совершенно не вписывающийся в реальность это райского места. И тут среди запахов травы и полевых цветов появилось ещё что-то. Едкое, ядовитое. Идеальная картинка начала блекнуть, трава пожухла, синева затянулась жёлто-серыми тучами. Вдалеке, на горизонте, возникла тёмная точка и стала расти, приближаться, испуская в мрачнеющее с каждой секундой небо ленту жирной копоти. Тух-тух-тух — нарастал рокот, едва не вышибая дыхание из легких. Всё гуще отравляющая небо копоть, все бледнее краски вокруг. По полю увядшей травы двигался уродливый железный монстр. Таких мне за долгие годы скитания по останкам цивилизации приходилось видеть немало. Но те были мертвые, а этот живой. Ржавый, зияющий дырами в грязном чёрно-буром панцире локомотив. Он шёл без рельсов, прямо по земле. Или, скорее, плыл над нею, распространяя вокруг черноту и губительные миазмы. Тух-тух-тух — адский механизм замедлил свое движение возле меня, не заглушая двигатель. В заполненной будто живым колышущемся мраком кабине машиниста сверкнула пара жёлтых огоньков. Что-то неосязаемое оторвало меня от земли и понесло вперёд над бурлящей жирной грязью. А я только смотрел на приближающиеся огоньки, и не мог пошевелиться. Тух-тух-тух. Я завис возле кабины, как тряпичная кукла. Как муха в паутине. Тух-тух-тух. Мрак сгустился, жёлтые огоньки придвинулись вплотную к моему лицу. ТУХ-ТУХ-ТУХ. Липкая зловонная слизь на коже. Мрак поглотил меня…

— Твою мать! — отпихнул я Красавчика, утирая рукавом со своей рожи его вонючие слюни. — Какого хера?!

Набрав в легкие недостающего воздуха, я с удивлением обнаружил что наши ездовые жалобно поскуливают в углу палатки, а Ткач нервно теребит цевьё автомата, переминаясь с ноги на ногу возле двери.

— Что это было? — спросил он, тяжело дыша.

— Маленькому кошмар приснился? В штаны не напустил?

— Иди к херам собачьим. Там за рекой что-то… не могу объяснить. В общем, рокот какой-то был. Такой… Аж до печенок пробирает. — Ткач уставился на меня, явно ожидая, что сейчас я все объясню, разжую и разложу по полочкам в его пустой голове.

— Ну раз не обосрался, тогда в темпе собираем манатки и двигаем в противоположную этому рокоту сторону.

Даже не вспоминая про завтрак, — или что там положено, когда просыпаешься в полдень? — мы быстро покидали все барахло на волокуши и встали на лыжи.

— Так ты в самом деле ничего не слышал? — Алексей закинул автоматный ремень на шею и взял лыжные палки.

— Видел… кое-что.

Следующие четыре часа мы молча продирались сквозь заснеженную тайгу, время от времени подгоняя двух оставшихся ездовых. Красавчик, как всегда куда-то свалил, видимо не собираясь лишаться приёма пищи, на манер своих бестолковых прямоходящих спутников.

Топографическая память подсказывала, что скоро наша процессия выберется к реке Яйве, и дальше дело должно было пойти веселее. Конечно, не так весело, как с санями, ушедшими в полынью, покрытую тонким льдом и слегка припорошенную снегом. Одну из тех, что образуются, когда с берега в замерзшую уже реку несут свои ещё теплые глубинные воды горные ручьи. Теперь-то я знаю, что под скалистыми берегами лучше не ходить — всезнайка Урнэ просветила — но тогда уж очень хотелось укрыться от пробирающего до костей ветра.

Вот и сейчас желание упростить себе жизнь сыграло с нами злую шутку. Если бы пошли напрямую через бурелом, ныряя в изрезавшие местный лес овраги, возможно, они бы нас и потеряли, а так, по следам от волокуши, петляющим между редких деревьев, грех было не найти и не нагнать таких долбоебов как мы. И менквы это сделали.

— Чщ-щ! — вскинул я руку, давая своим слабослышащим из-за усталости и дурных генов друзьям знак остановиться. — У нас компания.

Мы стояли посреди большой поляны, окружённой ельником. Так и не утихший с утра ветер, роняя на землю сбитый с буровато-зелёных лап снег, будто опустил лес в молочную сыворотку.

— Где они, — надрывно прошептал Ткач, сжав автомат так, что полиамидное цевьё заскрипело.

— Везде.

Сквозь клубящуюся белую мглу то тут, то там проступали высоченные силуэты, медленно и неотвратимо сжимая кольцо вокруг нас.

— Не стреляй, — схватил я ствол ткачёвского АК, устремившегося вверх. — Не сейчас.

Дьявол. Да их десятки. Целая толпа. Ни одного просвета вокруг. Если начнём палить во все стороны, сдохнем мигом. И что же? Совсем без шансов? Нет, не бывает так. Шанс всегда есть. Прорубить коридор впереди, кинуть барахло, и тогда можно… нужно. Нужно попытаться.

— Ткач, — позвал я, продолжая следить за медленно наступающими из молочной белизны менквами.

— Да, — отозвался он чуть слышно.

— По команде "огонь", разряжаешь магазин в сторону, куда мой ствол глядит.

— Понял.

— И сразу рвём туда.

— Понял.

— Урнэ, берите по куску мяса. Слышишь? — я на секунду обернулся.

Наши северные красавицы сидели возле волокуш, обнявшись, и тряслись.

Страдая от недостатка внимания, я отвесил пинка ближайшей. Но, вместо того, чтобы возблагодарить хозяина за мягкость и приступить уже к реализации моего гениального плана, неблагодарная сука вцепилась зубами мне в правую ногу чуть выше колена. Прокусить, конечно, не смогла, но я упал и, заорав от неожиданности, выписал заразе каблуком в лоб.

Не знаю, как можно спутать "Бля!" с командой "Огонь", однако Ткачу это удалось. Длинная автоматная очередь — сигнал к прорыву — застала меня лежащим возле неразгруженных волокуш в компании двух оцепеневших от ужаса идиоток.

Вот и всё. У нас был шанс, но мы его просрали. Теперь конец.

Мне часто доводилось встречаться со всякими полоумными, сующими в лицо засаленные, скверно намалёванные иконки, или бродящими по улицам в облаке дыма и с побрякивающими на темени колокольчиками. Больше всего их ошивается либо возле кабаков, либо на базаре, что само за себя говорит о намерении облегчить твой кошелек и при этом еще сделать так, что ты будешь благодарен им за это, а то и вовсе умрешь от счастья. Все эти деятели будто скальпелем вскрывают грудную клетку обывателя в поисках некой души, которую потом якобы и лечат. Еще они любят говорить о вечной жизни этой субстанции, о её переселении в животных и только что народившихся младенцев. Я только посмеивался и обходил этих засранцев дальней стороной, чтобы карманы уберечь и заразы какой не подхватить. А вот теперь нечто реально пытается вытрясти из меня эту самую душу.

Началось все с того, что менквы вдруг и сразу будто растворились в клубящейся снежной взвеси. Вот только что были, и нет их. Однако ни радости, ни успокоения это не принесло. Наоборот, как и в том недавнем сне меня охватил легкий мандраж, постепенно переходящий в панику. Поджилки затряслись и вошли в резонанс с вибрирующим от знакомого звука воздухом. Ткач вцепился зубами в воротник своей кацавейки, а барышни захрипели и попытались зарыться в сугроб под волокуши. Урнэ это худо-бедно удалось, а ее товарка вдруг отскочила в сторону и на четвереньках быстро-быстро почесала как раз в сторону, откуда нарастал рокот. А там над качающимися верхушками елей-великанов восходило Оно, словно черное глянцевое солнце, поглощающее белизну тайги.

• Предыдущая
• 44/72
• Следующая