Шухлик, или Путешествие к пупку Земли - Норбеков Мирзакарим Санакулович - Страница 6
- Предыдущая
- 6/28
- Следующая
Он вспомнил, что джинн Малай большой умелец по части затяжных ливней. И в горшочек-то его упекли на пять тысяч лет в наказание за Великий потоп! Устроил случайно, по недоразумению. Может, и сейчас перемудрил? Хотел короткий грибной дождик, а отчебучил водяную прорву. Очень похоже на его работу! Ну, выяснится, когда вернётся из отпуска. Однако что-то очень задерживается. Не оказался ли опять в заточении?
Шухлик окончательно растерялся и не знал, то ли идти куда-нибудь вместе с садом, то ли оставаться на месте, дожидаясь возвращения Малая.
И не было покоя в его душе, как будто набедокурил, не зная и не ведая, зачем и почему. Никак не мог разобраться в чувствах и мыслях, застрявших в голове с той поры, когда превратился на время в человека.
Они как-то смешались в равнодушную кучу, а потом безучастно растрепались, перепутались, будто некошеная трава после вихря. Невозможно было понять, о чём они говорят.
Впрочем, растрёпанные чувства всё же куда лучше тупых!
Из растрёпанности может что-то произрасти, а из тупости – никогда. Растрёпанность вроде взрыхлённой земли. А тупость – как глухой бетон. Разве что взорвать!
Наверное, уже тысячу дней и ночей не утихал дождь. И конца ему не было видно. Будто бы он утопил само время, которое почти остановилось.
И всё-таки настала тысяча первая ночь. Очень-очень глубокая. Из таких ночей трудно выбираться к рассвету, как из ямы с отвесными стенками.
Привычно шумели дождевые струи. Однако примешивался ещё какой-то невнятный глухой звук, вроде быстрого топота копыт.
Но все спали и никто не слышал, как приблизился к саду красный осёл с пиратской повязкой на глазу и горбиком на спине.Он был по-настоящему счастлив, увидев сад Шифо, по которому уже изрядно соскучился.
Брат-шайтан
Может, и не выбрались бы никогда обитатели сада из той глубокой тысяча первой ночи. Так бы и спали вечно, кабы не джинн Малай. Очень кстати вернулся из отпуска.
Он ворвался в сад, будто свежий морской ветер.
Сейчас тут было непривычно тихо и сыро, как в подтопленном погребе. Никто не встречал Малая. В серой утренней мгле раздавалось лишь похрапывание на берегу пруда.
Джинн едва узнал своего рыжего господина, такого взъерошенного, такого жалкого и худого, что даже странно, как это ему удавалось храпеть. Приоткрыв глаза, Шухлик вяло зевнул, будто они вчера расстались.
– А, это ты. Давненько не виделись. Кажется, три года без трёх месяцев. Сделай милость, прекрати этот ливень. Всю душу вытянул. Жалко, что выть не умею, а хотелось бы…
Джинн Малай не ответил, как обычно: «Слушаю и повинуюсь!»
Он сдвинул чёрную пиратскую повязку с глаза на уши, пошептал что-то под нос, прислушался и вздохнул так глубоко, как джинны обычно не вздыхают, будто насос, собравшийся надуть колесо.
– Не знаю, что и сказать, мой господин! Плохо дело! Шайтан Яшин, старший мой брат, развязал пупок Земли.
– Како-о-ой пу-у-упо-о-к? – недоверчиво подвывая, спросил Шухлик. – Да ты меня, чувствую, надуваешь!
Он и не подозревал, что у Земли есть пупок, который к тому же развязывается.
– Пусть я просижу ещё пять тысяч лет в горшочке, если посмею надуть моего господина! – воскликнул джинн. – Не каждый знает, но, клянусь, у Земли немало пупков! Один из них соединяет её с небом. Именно его развязал молнией нечистый дух Яшин, отчего и начались эти ливни. Пока идут дожди, он имеет власть – может небо опустить на землю, ручьи твёрдыми сделать, горы расплавить и звёзды погасить.
– И Ок-Та-а-ву-уу пог-уу-убит?! – взвыл Шухлик так громко, что сад встрепенулся, а из гнёзд и нор повысунулись заспанные приятели-обитатели. Прискакала рысью и мама-ослица защищать сыночка – ей померещилось, что в саду волчья стая.
Видимо, джинну удалось-таки привести Шухлика в чувства.
Не то, чтобы надуть, но развеять безразличие и вдохнуть интерес к жизни. Смятённые и растрёпанные чувства разобщились, и каждое заговорило собственным голосом.
Шухлик, как говорится, очнулся. Уши встали торчком, и кисточка на хвосте распушилась, чего давно уже не бывало.
А джинн Малай тем временем голосил, ревел и причитал.
– О, горе мне, горе! Мой брат-шайтан на всё способен!
В сквернейшем я положении! В унижении и умопомрачении! Бессилен я против старшего брата! Где тот герой, где богатырь, которому по силам найти и завязать пупок Земли?! Иначе дожди никогда не кончатся, а сила проклятого Яшина будет прибывать!
Услыхав, о чём речь, мама-ослица сразу и успокоилась, и разволновалась.
– Думать об этом не думай! – сказала она Шухлику. – Ты, конечно, герой, но и без тебя найдутся завязчики! И прекрати, пожалуйста, выть по-богатырски, а то душа холодеет!
– Мамочка! – подпрыгнул он в нетерпении, – сообрази, откуда им взяться, этим завязчикам? Много ли охотников искать какие-то пупки незнамо где? Похоже, что на меня вся надежда! Да ты погляди, от одной мысли о таком деле у меня на копытах словно крылья выросли, и уже не вою.
И правда, рыжий ослик так преобразился, взбодрился – вылитый конёк-горбунок или, скорее, сивка-бурка. Чуть ли искры из ноздрей не посыпались!
– Не знаю, не знаю, – вздохнула мама. – Боюсь тебя снова потерять. Вечно ты влипнешь в какую-нибудь историю. Ну, может быть, отпущу. Только если вместе с садом Шифо.
Шухлик поскакал возмущённым галопом, разбрызгивая дождевую грязь. Куда это годится – идти на подвиг всем табором, как цыгане?! Да что тут поделаешь – слово мамы сильнее здравого смысла!
Хотя это счастье, когда можешь слушать мамины слова, пусть и не всегда разумные.
Кое-что о пупках
А у пруда как раз уже собрался «табор» – всё садовое население. И каждый норовил чего-нибудь присоветовать. Все оказались большими знатоками по части пупков.
– Плёвое дело! – хорохорился лис Тулки. – Мы с лисонькой Корси пупков отведали – не счесть! Особенно куриных!
Тушканчик Ука быстренько вязал на своём длинном хвосте затейливые узелки, приговаривая:
– Раз пупок! Два пупок! Сколько надо, столько и завяжем!
– Что касается пупков, то я их видела-перевидела! – стрекотала сорока Загизгон. – Встречаются коварные! Иной раз залетишь ненароком, так и не знаешь, как выбраться.
И жаворонок Жур поддакивал:
– Ужасные бывают! Если плохо завязан, утягивает слабую птичку неведомо куда.
– Какая чепуха! – возмущался от души сурок дядюшка Амаки. – За мою жизнь столько нор выкопал, а пупков не встречал! Да вон и кроты то же самое скажут! Верно говорю, братья-кроты?
Однако кроты не спешили соглашаться. Шушукались меж собой, перемигивались. Наконец, кротовый старшина вышел вперёд.
– Верно-то оно верно, да не так, чтобы очень верно. Смотря что считать пупком и как его понимать…
Черепаха Тошбака долго молчала, но тут не стерпела:
– Я, простите, так сказать, старая перечница, многие годы хранила тайну, но теперь откроюсь – я и есть пупок Земли! Чувствую, надо меня завязать.
Все так и обомлели. Похоже, старушка Тошбака ещё не проснулась как следует. Или дожди слишком уж прополоскали её маленькую головку.
Дядюшка Амаки потихоньку отвёл её к дереву желаний, под которым черепаха в последнее время устроила себе опочивальню.
Она не упиралась, шла покорно, только вскрикнула пару раз:
– Завяжите меня, братцы, завяжите! Поверьте, я – пупок Земли!
– Бедная старушка, – уронила слезу мама-ослица. – Выжила из ума! Не дай бог дожить до такого!
Все в саду задумались – каждый о своём.
– А если это правда? – сказал тушканчик Ука. – В том смысле, что наша черепаха – пупок Земли! Ума не приложу, как её завязывать.
Дядюшка Амаки отвёл под руки и тушканчика Уку в его нору. А вернувшись, пристально оглядел остальных обитателей сада – не отвести ли ещё кого-нибудь?
Да, дело непростое – разобраться с пупком Земли. Тут невольно такое брякнешь, что лучше сразу укрыться в норе.
- Предыдущая
- 6/28
- Следующая
