Число зверя, или Тайна кремлевского призрака - Гацура Геннадий - Страница 55

— Посмотри, что получается. Судя по билетам и счетам из гостиниц, наш покойник мог участвовать всего лишь в нескольких эпизодах с убийствами.

— Может, у них целое сообщество почитателей сатаны? Лысенко же участвовал только в двух-трех эпизодах, затем раскаялся в содеянном. Кстати, вы знаете, о какой Марине идет речь в его посмертной записке?

— Не трудно догадаться. Предчувствие не обмануло меня. Я понял по реакции Федоровой, что она это дело не оставит и рано или поздно выведет нас на преступника. Но мне не верится в запоздалое раскаяние преступника. Серия убийств еще не закончена, осталось последнее. Нам ни в коем случае нельзя расслабляться и упускать из виду Федорову. Особенно, сегодня. Мне кажется, что «Джек-потрошитель» мог специально подсунуть нам этого парня.

— А как же посмертная записка?

— У нас еще нет ответа графологической экспертизы. Но, если записку и написал Лысенко, то в ней не содержится никакой информации, что именно он убивал женщин. Тем более, что проездные билеты говорят о том, что по большинству эпизодов у него есть железное алиби.

— А если, именно счета и проездные билеты являются фальшивками, — оторвавшись от компьютера и поправив сползшие на нос очки, сказал Владимир. — Покойный специально готовил их как алиби себе.

— Что ж, надо проверить и этот вариант, — задумчиво произнес Григорьев и, взглянув на своего помощника, улыбнулся. — Фамилия, однако, тебе досталась. Осталось только разбить одно стекло в очках, а другое вообще выдавить, и вылитый Коровьев из «Мастера и Маргариты».

— В таком случае, ваша фамилия должна быть Воланд. Это будет как раз в контексте нашего расследования.

Марина бросила взгляд в зеркало. Прическа удалась на славу. Ее парикмахер как всегда оказался на высоте. Жаль будет сегодня ночью натягивать на это произведение парикмахерского искусства рыжий парик.

Молчавший почти целый день, телефон проявил признаки жизни. Федорова взглянула на часы. Без пяти девять. Может, это Анатолий? Она уже соскучилась по нему, но ей нельзя было сегодня расслабляться, предстояла довольно трудная ночка. Марина подняла трубку.

— Алло.

— Бог мой, кого я слышу. Догадываешься, кто тебе звонит? — Произнес в трубке мужской голос.

— Марков?

— Можно и без фамилий. Ты еще не оставила идею поймать убийцу своей подруги? Может…

— Тебе-то какое дело? — Резко оборвала его Марина.

— Дело в том, что я знаю, где он сейчас находится и где его схрон. Ты же знаешь, он прикончил много моих девок, у меня на него тоже есть зуб.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Не хочу посвящать в это дело лишних людей и милицию, но если ты через полчаса успеешь подъехать туда, куда я скажу, то сможешь встретиться с убийцей своей подруги и помочь мне с ним разобраться.

— У меня машина в ремонте.

— Это не далеко, в центре. Возьми такси или частника. Все, жду тебя через полчаса на Волхонке, напротив входа в музей зарубежного искусства. — В трубке раздались короткие гудки.

Марина вновь взглянула на часы. Без двух минут. Если добежать до метро, то можно успеть к половине десятого. Она накинула на себя плащ, сунула в карман газовый баллончик и, выскочив на лестничную площадку, несколько раз нажала на горящую кнопку лифта, но он не отреагировал на ее вызов.

Марина несколько раз стукнула по металлической дверце и вновь нажала на кнопку. В шахте лифта что-то загудело и через несколько секунд он остановился на восьмом этаже. Федорова кинулась к распахнувшимся дверям и едва не столкнулась с выходившим из лифта Николаевым. Она быстро затолкала его назад и, нажав на кнопку первого этажа, сказала:

— Извините, я очень спешу. Вы на машине?

— Да, — кивнул головой слегка оторопевший от столь странного поведения Марины.

— Подбросьте меня до музея Пушкина на «Кропоткинской». Я опаздываю. Рукопись я вам отдам завтра.

— Хорошо.

Николаев подвез Марину на Волхонку, и она, махнув на прощание рукой, выскочила из машины. Уже отъезжая, Сергей увидел в зеркале заднего обзора как она перебежала на другую сторону улицы и остановилась, оглядываясь по сторонам. К ней подошел какой-то человек в черной куртке.

Тут Сергей свернул на Гоголевский бульвар, и Марина с мужчиной исчезли из вида.

— Ну, куда ты провалился? — Набросился на своего коллегу сидевший в припаркованном возле дома Федоровой «жигуленке» мужчина. — Ты же сказал, что всего на пару минут.

— Ни одного работающего туалета в округе нет. — Спросил подошедший, садясь на место водителя и вставляя ключ в замок зажигания. — А что такое?

— Ей несколько минут назад позвонили, она вышла с каким-то мужиком, села в машину и уехала.

— А на что ты здесь был?

— Ты же ключи не оставил от машины!

— Черт, проклятая привычка! Ты сообщил куда следует?

— Тебя ждал. Ты у нас за старшего.

— Да, не хорошо получилось. Но она же обычно только около полуночи выходит. Теперь Григорьев с нас три шкуры сдерет. Номер машины, хоть, запомнил?

— Да.

— Что ж, и то хорошо. Звони.

— Константин Александрович, срочное сообщение от восьмого. Они упустили Федорову.

— Как, упустили?

— Степанов отлучился в туалет, а ей в этот момент позвонили. Она выскочила как ошпаренная из подъезда, села с каким-то мужчиной в светлые «Жигули» за номером «А 37–78 ММ» и уехала в неизвестном направлении.

— Немедленно объявить машину в розыск. Только предупреди ГАИ, что водитель может быть вооружен и опасен, так что пусть производят задержание поаккуратней. Но, самое главное, нам нужны все пассажиры «Жигулей» живыми, а то они могут и переусердствовать. И пусть ничего не трогают в машине. Мы выедем сразу же по получении сообщения от них.

— Есть, — сказал помощник Григорьева и быстро вышел из кабинета.

— Теперь, из-за некоторых товарищей, которых в самый ответственный момент вдруг пробирает понос, остается только сидеть сложа руки и ждать с моря погоды. — Старший следователь пристроился на заваленном папками диванчике и, действительно, сложив руки на груди, закрыл глаза. После сегодняшнего ночного дежурства, он, несмотря на то, что принял несколько таблеток аспирина и немного поспал, чувствовал себя прескверно.

«Скорей бы заканчивались хоть эти выборы,» — морщась от головной боли, подумал Григорьев.

Ждать пришлось не так уж много, минут через десять раздался звонок, и заместитель дежурного по городу сообщил, что машина задержана, но пассажиров в ней нет.

— Поехали, — сказал старший следователь своему помощнику. И они, прихватив еще двух человек, быстро заняли места в «Волге».

К месту задержания «жигуленка» следственная группа подъехала в двенадцатом часу. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как оперативники упустили Федорову. Григорьеву даже не хотелось думать, что за это период могло с ней произойти. У него было отвратительное предчувствие, а оно, обычно, его никогда не обманывало.

Следователь со своими помощниками вышел из «Волги» и пошел к задержанному «жигуленку». Машина ему показалась знакомой. Он взглянул на номер, затем перевел взгляд на небольшую вмятину на правом переднем крыле. Так и есть!

— Где водитель? — Обратился Григорьев к стоявшему возле «Жигулей» милиционеру с полосатым жезлом.

— Там, — «гаишник» кивнул на стоявшую впереди милицейскую иномарку.

— Как прошло задержание? — Спросил следователь.

— Спокойно. Оружия при нем не обнаружено. Правда, когда мы хотели надеть на него наручники, он начал трепаться по поводу прав человека, так что пришлось врезать ему пару раз дубинкой по ребрам.

Григорьев подошел к патрульной машине, открыл дверцу и опустился на заднее сиденье, рядом с сидевшим с сумрачным видом Николаевым. Два милиционера, карауливших задержанного, внимательно посмотрели на следователя. Он представился и повернулся к Сергею:

— Что скажешь?

— Нет, — покрутил головой Николаев, — это ты мне должен сказать. Решил власть свою показать? Наручники сними.