Персиянка - Городников Сергей - Страница 32
- Предыдущая
- 32/45
- Следующая
– К кораблю! – вполголоса распорядился он кормчему на рулевом весле.
Проходя между рядами гребцов к носовому возвышению, он пристально наблюдал за сближением с кормой "Орла". Там, у светильника, выделился облик дежурного офицера, возле него появился часовой с мушкетом и тлеющим жгутом. Оба напряжённо, но без беспокойства следили за приближением струга, который сверху казался дерзким карликом, самонадеянно подбирающимся к уснувшему великану.
– Кто плывёт? – для порядка негромко спросил дежурный офицер.
– Разин, – со спокойной уверенностью в праве на равные отношения отозвался казачий вождь.
Вопросов больше не задавалось. Когда струг, чтобы избежать столкновения, стал плавно заворачивать, Разин протянул руку, пальцами успел коснуться сбивки брёвен и, как будто ощутив всю силу корабля через это прикосновение, вздохнул с сожалением, отвернулся. Потом рассеяно уставился в лунную дорожку на реке.
– Стать псом царя на Хвалынском море? – чуть слышно отозвался он тяжёлым раздумьям о намёках царских людей на пример Ермака.
И повёл подбородком, словно почувствовал на шее хомут или ошейник с цепью.
В размышлениях о неотвратимом, как рок, выборе, к которому толкали чужие воли и обстоятельства, время бежало для него незаметно. И он вздрогнул, когда рассеянным взором распознал в удалении Заячий остров и крепость, которую "Орёл" мог бы разнести несколькими залпами. С нарастающим смутным беспокойством он стал всматриваться вперёд и поёжился от дрожи, которая волной пробежала по спине от предчувствий близости конца беззаботному счастью с персиянкой. Он вдруг опять вздрогнул и напрягся, всмотрелся в Южную башню. Над ней, и точно, возник огонь лампы, прочертил движением слева направо и сверху вниз знак креста, затем повторил этот тайный знак тревоги.
– Эй! Живее на вёслах! – надтреснутым от волнения голосом прикрикнул он гребцам. А кормчему заметил: – Давай, прямо к берегу!
Вёсла зашлёпали по воде чаще, звонче, движение струга заметно ускорилось. У нижней оконечности широкого острова встречное течение не было таким вязким, как в удалении от него, и струг заспешил, уже самым быстрым ходом сближался с береговой отмелью. Покорное воле атамана судно зашелестело днищем и выскочило на песчаную отмель, при этом встряхнулось так, что недовольно заскрипело в разных местах. Разин устоял на ногах и первым спрыгнул на песок, бегом преодолел расстояние до лужайки и тропы к Южной башне. Осветив масляной лампой приоткрытый вход в башню, навстречу ему выступил советник Мансур. С замиранием сердца Разин остановился и с глазу на глаз поторопил его, грубо потребовал краткого ответа:
– Что случилось?
Язычок пламени в лампе испугано дёрнулся и погас, прижатый, словно задушенный, пальцами хазарина.
– У твоей княжны опять вчерашний посетитель, – чтобы слышал только атаман, сообщил он неприятную весть, голосом и лицом выразив ему сочувствие.
– Как? – с придыханием вырвалось у Разина.
Он вмиг припомнил замечание воеводы и от гнева заскрежетал всеми зубами; намёк в словах князя был не случайным – тот явно знал об этом тайном свидании. Невольно дёрнулся рукой к поясу, где обычно висела сабля, но её не было, и он сжал пальцы в кулаки, как будто таким образом удерживая безумство первого своего побуждения. Приходя в себя, вырвал из?за пояса Мансура оба пистолета, грозно предупредил: – Пока никто не должен знать! Задержи их здесь! – Он слабым наклоном головы показал на тех казаков, кто поднимались от струга, шли по его следам. – И будьте наготове!
Сам же скоро прошёл внутрь башни и вышел из неё во дворе крепости. Он кратчайшей дорожкой пересёк невзрачный уже осенний сад, обошёл мрачную тень поварской пристройки и, стараясь, чтобы его не выдали шорохи опавших листьев, подкрался под угловое окно спальни. Из приоткрытого окна второго яруса изливался желтый свет нескольких свечей, казалось, сторожил чьё?то уединение, не позволял мешать этому уединению даже бледному свету от задёрнутой дымкой облачка луны. Разин обратился в слух, и ему послышался очень тихий голос мужчины, каким можно говорить лишь вплотную к собеседнице. Предположения одно другого ярче, как прибойные волны, захлестнули голову, и в виски толчком ударила горячая кровь. Руки, ноги, всё тело словно онемели и одеревенели, сделались неуклюжими и непослушными.
Сквозь застилающую глаза мглу он на ощупь вошёл в замок, придерживаясь за ограждение, стал подниматься лестницей. Подошва сапога задела ступеньку, и слабый шорох, будто удар колокола, до звона в ушах оглушил атамана. Пронзительная боль стиснула сердце, и, задыхаясь, он рванул ворот рубахи, взвёл собачки курков обоих пистолетов. Не думая больше, что производит шум, он ринулся наверх. Удар ноги сотряс дверь, но она выдержала, и ему почудилось, её нарочно заперли изнутри. Потом вдруг сообразил, что надо дёрнуть на себя, он так и сделал, и она легко распахнулась.
– Степан?! – с облегчением выдохнула княжна.
Девушка стояла у окна, и он кинулся к проёму в темноту ночи, оттолкнул персиянку в сторону. Тень молодого и необычно ловкого мужчины перепрыгнула через крепостную стену и пропала так быстро, что её можно было принять за обман зрения. Не целясь, он пальнул туда, затем пальнул из второго пистолета. Там было так тихо, что ему захотелось поверить, всё лишь почудилось, это было бестелесное видение, а не человек. Слабая надежда, как успокоительный ветерок, дохнула на его пылающее, покрытое каплями пота лицо, на влажные пальцы. Следовало лишь подождать, что скажут казаки охраны – после его выстрелов они должны сторожевыми псами броситься обыскивать каждый клочок земли, каждый камень всего острова.
Мансур тем временем от его имени заставил казаков со струга ждать распоряжений атамана, толпиться снаружи крепости. После неожиданных выстрелов они гурьбой кинулись к Южной башне. Однако Мансур загородил вход и громко объяснил:
– Стойте! В крепости достаточно наших! А вдруг кто?то убегает и перебирается через стену?!
Казаки не могли не признать справедливости его слов. Иных предположений не было, и Мансур указал сотнику вправо от башни.
– Ты с ними, – он наугад показал на часть казаков, – туда! – И обратился к другим: – А вы, за мной!
Семнадцать человек побежали за сотником, а пятеро остались стоять рядом, ожидая от него распоряжений и действий. Он деловито осмотрел лужайку, быстро прошёл к деревьям и домику, заглянул за них, давая беглецу достаточно времени для отплытия от берега, затем только впереди своей пятёрки побежал тропой вдоль левой части стены. Никто кроме него не обратил внимания на уносимое течением реки тёмное пятно отруба дуба. У ряда ив появились обежавшие крепость казаки во главе с сотником, и он крикнул им:
– Ну что?
Сотник замедлил бег, переходя на скорый шаг, развёл руками.
– Никого!
Все остановились. За стеной шумно рыскали не меньше десятка их товарищей, перекликались по всем углам двора крепости и иногда замысловато ругались.
– И этим берегом никого! – оглянулся назад Мансур. – На всякий случай надо рассредоточиться и следить за стенами. А я сбегаю внутрь, предупрежу, что мы обеспечили внешнюю охрану.
Возражений не было, и он скоро вернулся к Южной башне. Прежде, чем нырнуть в черноту её нутра, бросил взгляд на уплывающий кусок дерева.
– Плод ещё не созрел, княжна, – чуть слышно и с коротким сипом проговорил он и хохотнул степным шакалом. – Подожди ещё.
Разина он увидел возле поварской пристройки. Тот опустился на колено, пальцами трогал рыхлую землю. Будто не доверяя глазам, казачий вождь хотел и ощупью убедиться в свежести вмятин, которые подошвы сапог мужчины оставили прямо под окнами спальни. Разин вскинул голову, пронзил его блестящим в ночи взглядом, в котором был безмолвный вопрос.
– Никого не обнаружили, – вполголоса сообщил Мансур.
– А на реке?
Мансур пожал плечами.
– Ничего не видели, ни лодки, ни пловца...
– Пусть будет так, – прервал его Разин и тяжело поднялся, отряхнул колено. – Завтра с рассветом буду на охоте... с воеводой. Вернусь затемно. Обеспечь надёжную охрану. Если посмеет заявиться... мне он нужен живым или мёртвым. Понял?
- Предыдущая
- 32/45
- Следующая
