Мятный поросенок - Бодэн Нина - Страница 27

• Предыдущая
• 27/33
• Следующая

   - Я и сама не знала. Я думала, он уже давно умер, и не догадалась, что папа тогда встретился с н и м.

   - Но ты же сидела под столом и слышала, как отец сказал: «с от­цом». Ты так рассказывала.

   Отвечать было нечего. Во всяком случае, Полл не нашлась.

   - Это нечестно, - промямлила она; ей захотелось, чтобы он снова стал поменьше ростом, тогда бы она его стукнула. Но тут ей пришло в голову кое-что покрепче. - Ты сам выдумал всю эту историю. Ты всегда все вы­думываешь, чего не бывало. Например, про того свинопаса, будто он вовсе не бедняк и никаких снов про зарытое золото он не видел. По-твоему, он вор, который сам золото зарыл. А на самом деле это ты зарыл н а ш е зо­лото и сказал, что папа его украл! - Она так разъярилась, что не говори­ла, а шипела, будто огнем дышала. - О, это просто подло!

   - Да, я знаю, - сказал он.

   Он сидел и глядел на нее как загипнотизированный, даже глаза остек­ленели. А она сразу почувствовала себя могучей и гордой. Сделав вид, будто рассматривает паучка среди ветвей ивы у себя над головой, она по­размыслила с минуту, потом проговорила резко:

   - Значит, Ной поверил, что это золото - дорогое? Ты ему так ска­зал? (Тео кивнул.) И он тебе поверил?

   Не сразу, я думаю...- Его глаза смотрели на нее с мольбой: от­стань, отпусти! Но она оставалась жесткой и холодной, как судья, и он продолжал: - Я ему сказал, будто отец украл это золото в своей каретной фирме, чтобы нам было на что жить, пока он в Америке. Так оно звучало правдоподобней, как мне казалось. Не думаю, что Ной мне поверил,­ не целиком, во всяком случае. Но получилась такая игра или вроде игры. Ему самому не слишком хотелось затевать склоку, и он эту игру принял. Я ему - по кусочку золота каждую неделю, он - язык за зубами, никому ни слова. Получилась как бы дружба - один секрет на двоих, понима­ешь? - Он тускло улыбнулся. - Может, сейчас тебе еще не понять, но когда подрастешь...

   Полл совсем рассвирепела: за малолетку он ее принимает, что ли? Ей уже не п я т ь лет!..

   - Выходит, ради какой-то и г р ы ты ему наврал, что папа украл зо­лото?

   Она придвинулась к нему так близко, что увидела собственное лицо в его зрачках. Но он закрыл глаза, будто хотел таким образом от нее из­бавиться.

   - Глупо, я сам понимаю. Я же говорил тебе, что совершил ужасную вещь. Что я лучше умру, чем скажу. Да, лучше бы я умер, хоть сейчас.

   - Не надейся, что я тебя пожалею, - свирепо сказала Полл и тут же пожалела: он был в таком отчаянье и такой дурак он был! - Я думаю, ты не сделал бы такую глупость, не будь ты такой умный. Ты же сам себя запутал! И погляди, в какую кашу ты влез! Золота нет, Ною давать боль­ше нечего - что он теперь сделает? Начнет всем говорить, что папа у нас вор?

   - Притом что я сам это говорил, в этом вся беда.

   - А что мама скажет? А тетя Сара?

   Тео вздрогнул и простонал:

   - Лучше бы я умер!

   - Ничуть не лучше. Вот если бы Ной умер!..

   - Но, Полл, это жестоко!

   - Почему?

   Она и правда не понимала. Он глянул на нее со вниманием, потом вздохнул и сказал:

   - Ты права. То есть это не ты жестокая, а я.

   Полл проговорила:                                                 ..

   - Ты можешь отдать Ною те деньги, которые получишь на ярмар­ку. - И добавила, поколебавшись: - И мои тоже, если хочешь.

   Он покачал головой.

   - Нет, это не решение. Во всяком случае, не окончательное. Я должен сделать что-то такое, чтобы остановить его раз и навсегда...

   Он обхватил себя руками и сидел, скорчившись, будто вдруг замерз. Лицо у него было измученное, но решительное. Полл сказала:

   - Пора идти завтракать. Я так рано встала сегодня, у меня прямо пустота в животе!

   Проходя мимо летнего домика, они увидели, что дедушка Гринграсс крепко спит в кресле, разинув рот и похрапывая. Но когда Полл спустя недолгое время снова сюда пришла и крадучись заглянула в окошко, оказа­лось, что он уже собрался и ушел. Мама сказала:

   - Да, он подолгу не задерживается - честь знает!

   - Я бы тоже хотел вот так же, под настроение, - сказал Тео,­ - взять и вытряхнуться. Хотел бы я быть бродягой!

   - Холодно, зима, - сказала Полл. - Бедный старик!

   Мама фыркнула:

   - Побереги свою жалость для кого-нибудь еще, моя девочка. Поду­май хотя бы о своей тете Саре. Нести такой крест все эти годы. И такой стыд! При ее особом положении, которое она занимает в городе. И которое надо поддерживать.

   - Но тете Саре вовсе не было стыдно, - сказала Полл. - Она тоже сказала «бедный отец» и приготовила ему завтрак.

   - Истинная христианка, не то что я, - отвечала мама. - Она бы с себя сорочку сняла и самому черту подарила, если бы увидела, что он мерзнет. А теперь не болтайтесь у меня под ногами, дайте дела доделать. Полл, ступай на ферму мистера Тафта и принеси кувшин снятого молока. Мо­локо и луковый суп - и мы готовы к ярмарке!

   День предстоял длинный. Полл сбегала на ферму Тафта, взяла кув­шин молока и по дороге домой крутила этим кувшином у себя над голо­вой, не пролив ни капли. По площади разъезжала тележка с бочкой воды, прибивала пыль, и Полл, поставив кувшин в сторонке, раз и другой про­скочила под искрящимся душем - чтобы освежиться. Жара! Мама, опа­саясь солнечного удара, заставила ее прилечь после обеда. Полл, конечно, и не думала спать, но заснула, а когда тетя Гарриет ее подняла, уже тем­нело и в окно доносилась ярмарочная музыка - волшебные звонкие со­звучия, плывущие в синем воздухе.

   - У меня такое чувство, будто я снова молодая, - сказала тетя Гарриет, ее румяное лицо лоснилось от довольства. - Подымайся, лентяй­ка! Прихватим Тео и пошли. Никого больше не ждем!

   - Заходите, заходите, леди и джентльмены! Первая и последняя воз­можность, другой не представится - увидеть самую толстую женщину мира! Останетесь довольны, гарантируем! Всего шесть пенсов!..

   Перед каждым балаганом были выстроены высокие помосты, на них картинки с изображением того, что внутри, а сверху кто-нибудь во всю глотку расхваливал достоинства этого товара.

   - Входите! Спешите видеть! Чудо природы - человек-слон, хобот натуральный! ..

   Эти люди назывались «зазывалы», и верить им, как объяснила тетя Гарриет, надо с осторожностью. К примеру, этот человек-слон: она видела его в позапрошлом году - ничем не замечательный господин, просто очень длинноносый.

   Горелки, заправленные мазутом и угольным дегтем, выбрасывали ре­вущие, искрящиеся языки желтого пламени, освещая прилавки с пряника­ми; можно было купить целый домик-пряник, весь в сахарной поливе. А рядом балаган, где набрасывали на колышки кокосовые колечки. А сле­дом еще палатка, там за шесть пенсов тебе выдернут любой зуб или за один пенс покажут, как другим дергают. А самое интересное, самое пре­красное - большая карусель: летящие кони, и павлины, и единороги, и чарующая механическая музыка, повторяющая снова и снова:

   Взошла луна над стороной родною,

   Моя страна озарена луною,

   Ах, мне не спится,

   Ночные птицы

   Запели...

   Тео отправился смотреть пожирателя огня, а Полл уплатила три пенса, и ей показали самую маленькую женщину во всей Англии. В палатке стоял игрушечный домик, самая маленькая выглядывала из его окошка. Полл разрешили с ней поздороваться за руку за те же деньги. Высовываясь из окна, женщина должна была наклоняться, но когда она встала во весь рост, то оказалась намного ниже Полл - веселенькая такая лилипутка, ладошка у нее жесткая и сухая, стариковская. Она сжала пальцы Полл и сказала:

   - Дай бог тебе счастья, моя милая.

   Потом на карусель. Тео сел на вскинувшегося на дыбы с огненными ноздрями коня, Полл оседлала страуса. Сидеть было скользко, она то взле­тала, то парила, держась за страусиную шею, а шарманка наигрывала «Ах, мне не спится», а разноцветный мир летел по кругу все быстрей и бы­стрей. Она увидела маму, крикнула:

• Предыдущая
• 27/33
• Следующая