Лишний доллар не помешает - Питерс Джефф - Страница 2
- Предыдущая
- 2/56
- Следующая
– …Потому что в Тукамкари останавливаются только те поезда, которые вывозят оттуда скот, а наш поезд там не остановится, – донёсся до него голос попутчика.
– Да? – полковник Мортимер повернул к нему лицо.
– Ближайшая к Тукамкари станция – это, пожалуй, Амарилло, но наш поезд туда не повернёт. Вам лучше всего будет сойти в Санта-Фе, а оттуда уже добираться до Амарилло, – человек в котелке продолжал оживлённо водить пальцем по стеклу, рисуя невидимую схему маршрутов компании «Юнион Пасифик». – И вообще, раз уж вы отправляетесь в такой путь, вам бы следовало захватить с собой другую книгу. Я имею в виду расписание поездов.
– Да? – повторил полковник Мортимер насмешливо.
– Да. Тогда бы вы знали, что поезд не останавливается в Тукамкари.
– А вот в этой книге написано, что останавливается.
Полковник Мортимер захлопнул библию, застегнул кожаный переплёт серебряной пряжкой и бережно опустил в дорожную сумку.
Глянув в окно, он увидел дощатую платформу с наклонным спуском, деревянную будку и столбы с висящей между ними вывеской. Полковник ещё раз посмотрел на свои часы. Кондуктор был прав. Прошло ровно три минуты.
Мирно дремавших пассажиров разбудили внезапно раздавшиеся металлический скрежет, свист пара и грохот падающих на пол вещей, поезд резко замедлил ход и, окутываясь клубами пара, остановился у дощатой платформы.
Кондуктор соскочил с подножки вагона и поспешил к локомотиву, на ходу успокаивая пассажиров, выглядывающих изо всех окон:
– Леди и джентльмены, сохраняйте спокойствие! Сейчас мы все выясним. Машинист! Что случилось?
– Стоп-кран! – закричал в ответ чумазый машинист, спрыгнув на землю и на всякий случай заглядывая под колёса. – Кто-то сорвал стоп-кран!
Дверь почтового вагона резко откатилась в сторону, и на платформу вышел полковник Мортимер, выводя за собой вороного коня. Доски пологого пандуса заскрипели, прогибаясь под копытами, конь нервно помотал головой, и полковник успокаивающе потрепал его по изогнутой шее.
– Постойте, мистер! – возмущённо закричал кондуктор, подбегая к полковнику. – С чего это вы вздумали останавливать поезд? Никто не имеет права по собственной прихоти дёргать стоп-кран и нарушать расписание! Если вам надо сойти…
Полковник Мортимер успокоил коня и повернулся к запыхавшемуся кондуктору, побагровевшему от возмущения. При этом чёрный плащ полковника распахнулся, открывая шёлковый жилет и кожаный пояс, густо усеянный патронами. Сбоку выглядывала лакированная рукоятка кольта. Взгляд кондуктора остановился на деталях дорожного костюма, и, странное дело, его щеки моментально перестали пылать багровыми пятнами, на глазах приобретая естественный цвет. И голос кондуктора тут же утратил свой начальственный звон металла.
– Если вам надо сойти… То компания «Юнион Пасифик» охотно пойдёт навстречу любому желанию пассажира.
– Спасибо. Я уже сошёл, – заметил полковник.
– Да, в самом деле, – согласился кондуктор. Он снял форменную фуражку, вытер вспотевшую лысину и развернулся к машинисту: – Поехали, поехали!
Поезд дёрнулся и лязгнул поочерёдно железными суставами. Локомотив протяжно просвистел, обдавая платформу струями пара, и двинулся прочь.
Тем временем полковник Мортимер внимательно изучал плакат, небрежно прибитый к стенке деревянной будки, где сообщалось, что некий Гай Каллавэн, оценённый в тысячу долларов, разыскивается за убийство. Это не было новостью для полковника Мортимера. Как раз за Гаем он и приехал в Тукамкари. Новостью было то, что к сумме на плакате были углём пририсованы ещё два нуля.
Окошко кассы приоткрылось ровно настолько, чтобы показать полковнику опухшую от бесконечного бдения физиономию кассира.
– Смотрю я, вас, мистер, наши расценки удивляют? – кассир ухмыльнулся, звучно скребя медную щетину на щеке. – Хе-хе. Этот молодчик был здесь сам, собственной персоной. Его здорово зацепило, что за него так мало прелагают, вот он и прибавил нулей. Меня, говорит, дешевле чем за сто тысяч не возьмёшь. Я им, говорит, не мексиканец какой-то. Хе-хе. Ну что, говорит, есть желающие подзаработать? И знаете, мистер, всех вокруг как ветром сдуло. И когда он шёл в салун, на улице не было ни души. Попрятались все. И даже куры боялись приблизиться к нему на расстояние выстрела, хе-хе-хе.
Полковник сорвал плакат со стенки и аккуратно свернул в трубку.
– Мистер, мистер, – забеспокоился кассир. – Шерифу, небось, не понравится, что вы так поступаете с его собственностью. Афишка-то должна висеть, пока сам шериф её не снимет.
– Афишка ваша устарела, – сказал полковник.
Похоже, что ветер, сдувший население городка при появлении Гая Каллавэна, всё еще продолжал неистовствовать. Полковник не встретил ни одного прохожего, пока добирался до салуна. Да и в салуне все столики были свободны, наводя на мысли о чуме, моровой язве или – что было ближе к действительности – о священном для этих краёв времени сиесты. Жители городка все до единого скрывались в своих домах от палящего солнца. И фигура полковника в чёрном плаще и чёрной широкополой шляпе, появившаяся на пороге салуна, не могла не привлечь внимание.
Пианист, по наитию подбиравший вальс новомодного Штрауса, на несколько секунд застыл с поднятыми руками, опасливо оглядывая вошедшего. Ему часто приходилось сталкиваться с острой критикой своего искусства, о чём свидетельствовали многочисленные царапины, оставленные на инструменте метко кинутыми бутылками. Но полковник никак не продемонстрировал своих музыкальных пристрастий, и в пустом салуне снова безнаказанно зазвучали кошмары «Венского леса».
Бармен без слов подвинул по стойке навстречу полковнику бутылку бурбона. Полковник так же без слов отодвинул её на исходную позицию, а на освободившемся месте развернул афишку, добытую на станции.
Глаза бармена опустились, скользнули по тексту и равнодушно уставились в пространство.
– Где я могу найти этого джентльмена? – мягко спросил полковник Мортимер.
На лице бармена возникла гримаса, которую сам он, видимо, привык считать выражением оскорблённой невинности.
Полковник повторил вопрос, с неожиданной цепкостью ухватив бармена за воротник и притянув к себе.
Если у бармена и были подозрения в принадлежности посетителя к поповскому племени, теперь они улетучились без следа. Оскорблённая невинность на его лице мгновенно уступила место неподдельному испугу. Глаза бармена выразительно поднялись кверху, в направлении номера люкс на втором этаже, мол, как подниметесь, вторая дверь направо.
Полковник остался вполне удовлетворён тем, что прочитал в глазах бармена. Его не мог ввести в заблуждение голос собеседника, в котором оскорблённая невинность прозвучала с удвоенной силой:
– Я не обязан отвечать, где кто находится!
Пианист, уловив своим чутким профессиональным слухом короткий диалог, перешёл от вальса Штрауса к традиционной мелодии кадрили, которую обычно наяривал по вечерам, заглушая шум скандалов и потасовок. Музыка была как нельзя кстати, и полковник поднимался по скрипучей лестнице, не опасаясь привлечь к своим шагам преждевременное внимание постояльцев.
Вот и вторая дверь направо. Полковник замер перед ней, прислушиваясь.
Возможно, за этой дверью находился человек, которого искал полковник. Человек, который уже к двадцати годам обвинялся в тринадцати убийствах. Первые восемь зарубок на рукоятке кольта Гай Каллавэн сделал ещё в Нью-Йорке, потом перебрался в Техас в поисках более спокойной жизни, и здесь за год застрелил пятерых – не считая мексиканцев, погибших от его пуль по ту сторону границы. Гай не был ни грабителем, ни киллером. Примыкая то к одной, то к другой банде, он участвовал в угонах скота или в налётах на дилижансы ради небольшой доли от добычи, а потом просаживал её в кабаках. Но в каждом налёте и в каждом кабаке он оставлял свой кровавый след. Похоже, ему доставляло удовольствие убивать людей на глазах многочисленных свидетелей. Он мог выстрелить в незнакомца, сидящего на табурете у стойки бара, только для того, чтобы освободить табурет.
- Предыдущая
- 2/56
- Следующая
