Улица Пяти Лун - Питерс Элизабет - Страница 46

• Предыдущая
• 46/53
• Следующая

— Мои вещи в спальне... Жди здесь.

Автоматический пружинный замок у нас за спиной защелкнулся. Джон направился к двери спальни, а я огляделась: в дальнем конце гостиной крошечный холодильник, плита с двумя конфорками. По всей видимости, никаких других помещений в квартире не было — только гостиная, спальня и, вероятно, ванная.

Джон открыл дверь спальни.

И словно наткнулся на стену из прочного невидимого стекла. Я подскочила к нему и попыталась отбросить его руку, преградившую мне путь, но мышцы Джона вдруг налились стальной силой. Тогда я заглянула через его плечо и после первого же взгляда, брошенного на убранство спальни, мне расхотелось заходить туда.

Это была совсем крошечная комнатка: единственное окно, дверь, должно быть ведущая в ванную, встроенный гардероб. Почти всю площадь занимала большая кровать.

И на кровати лежала... она. Голубой пеньюар из тонкого шелка, собравшийся складками, порван, словно она сопротивлялась. Я узнала эти роскошные очертания, прекрасное тело, чересчур, быть может, пышное, но чудесных форм, узнала шелковистые светлые волосы, разметавшиеся по подушке... но я никогда не узнала бы это лицо...

Я быстро отвернулась и без сил привалилась к дверному косяку. В голове шумело, перед глазами плыли разноцветные крути. Я зажмурилась. Что же такое творится?! Сквозь звон в ушах до меня донеслись шаги Джона, затем раздались шуршащие звуки, наводящие на неприятные размышления. Наконец Джон заговорил, но не знай я наверняка, что это он, никогда бы не признала голос.

— Все в порядке, Вики, можешь открыть глаза. Я ее... накинул на нее простыню.

Я чуть-чуть приоткрыла один глаз. На кровати возвышался бесформенный предмет, длинный холмик из белой хлопчатобумажной простыни... Господи, никогда, наверное, не забуду это жуткое лицо, все в отвратительных пятнах...

Джон стоял рядом с кроватью, спокойный и безмятежный, разве что на щеке едва заметно подергивался мускул.

— Зачем? — прошептала я. — Зачем понадобилось ее убивать?

— Не знаю. Она была такой безобидной. Глупой, ветреной, взбалмошной, но совершенно безобидной... И так гордилась своим хорошеньким личиком.

В голосе Джона прозвучали необычные нотки, а его лицо... Странное какое-то выражение, совсем как в тот раз, когда я спросила, знает ли кто-нибудь о его тайной квартирке.

— Так она знала! — прошептала я. — Знала об этом уютном гнездышке... И через нее эти бандюги, твои коллеги, обнаружили квартирку... Ты приводил ее сюда, ведь так? Вы с ней были...

— Господи, неужели ты меня считаешь таким тупицей? Хелена ведь была любовницей Пьетро. И кроме того, болтливое и бесхитростное создание. Я не стал бы так рисковать, она сразу же выболтала бы о моей квартире! Не говоря уж о том, чтобы приводить ее сюда.

— Но ты с ней...

— Какая разница, — буркнул Джон. — Разве что для меня...

— Тебе нужно бежать! Боже... — Я похолодела. — Они принесли Хелену сюда, чтобы тебя обвинили в убийстве!

— Это моя ошибка, не стоило сюда приходить. — В голосе Джона не было и следа беспокойства.

— Но я могу подтвердить твое алиби.

— Хелена мертва по меньшей мере двенадцать часов, а может, и того больше. Они будут утверждать, что я убил ее вчера вечером, еще до того, как меня заперли в подвале.

Он вдруг всхлипнул. Нелегко, должно быть, видеть остывшую плоть, которую некогда ласкал. Я поежилась и поспешно пробормотала:

— Прости! Она мне в общем-то нравилась.

Едва уловимый призрак прежней улыбки тронул уголки плотно сжатых бескровных губ.

— Мне тоже... Положение хуже некуда, Вики. Я не способен пока ясно мыслить, но, думаю, мне не выкрутиться.

— Нет! Выкрутишься! Что-то у меня тоже в голове слегка шумит... Когда, по-твоему, они привезли ее сюда? Джон, ты все-таки рассказывал ей об этом месте. Как бы иначе о нем прознали?

Он начал было говорить, но тут же замолчал... До чего ж у него глупое лицо в такие минуты. Впрочем, отвисшая челюсть, наверное, никого не красит.

Зная то, что я знаю теперь, не уверена, собирался ли Джон сказать мне об озарении, посетившем его в ту секунду. Но нет никаких сомнений, что, будь у нас хоть немного времени пораскинуть мозгами, события не приняли бы столь ужасный оборот. В общем, в дверь вдруг забарабанили. Да еще как забарабанили! От неожиданности я едва не заорала дурным голосом, от неожиданности, но отнюдь не от удивления.

Увы, но это последнее потрясение, в довершение к остальным напастям, чуть не стало и последней каплей для моего и без того смятенного разума. Не могу сказать, что я удивилась. Скорее уж разозлилась на себя за глупость и недальновидность. Могла бы и предугадать такой оборот, много ума для этого не требуется. Если банда хотела обвинить Джона в убийстве, то уж, наверное, в ближайшем полицейском участке оборвали все телефоны, расписывая, что убийца вернулся на место своего преступления... Негодяи устроили нам маленькую аккуратную ловушку, в которую мы и угодили с завидной готовностью. Мышеловка захлопнулась, дамы и господа!

Впрочем, нет, это не мышеловка захлопнулась, это Джон захлопнул дверь спальни. После секундного замешательства он придвинул кровать к двери.

— Здесь нет выхода, — прошептала я. — Может, лучше сдаться? Джон, я скажу им...

— Заткнись!

Он одним прыжком пересек комнату и распахнул окно.

До узкой, вымощенной камнем улочки было три этажа гладкой стены.

— К твоему сведению, я еще не научилась летать.

Стук в дверь становился все настойчивее и нетерпеливее.

— Вверх! — прошептал Джон.

Это здание определенно было не из разряда роскошных особняков с высоченными потолками, карниз крыши находился менее чем в шести футах от подоконника. Идея вскарабкаться на крышу не показалась мне особенно удачной, и я уже собиралась поведать об этом Джону, но не успела: он с недовольным возгласом бесцеремонно обхватил меня за талию.

— Надеюсь, ты не боишься высоты! — с этими словами он выпихнул меня в окно.

Нет, я не боюсь высоты, совсем не б-боюсь... Мои пальцы нашарили карниз, руки Джона нетерпеливо подталкивали меня в гм... зад. Из комнаты донесся грохот. Дверь! Не выдержала входная дверь. Теперь барабанили совсем рядом, в дверь спальни.

— Доберись до телефона! — рявкнул Джон. — Позвони своему Шмидту! Расскажи ему все!

Я не успела вымолвить и слова, как Джон с силой толкнул меня вверх. Я мельком увидела перекошенное от напряжения лицо, и локти мои оказались на крыше. Дальше было раз плюнуть. Я подтянулась на локтях, Джон уперся в подошвы моих туфель и последним толчком запихнул меня на плоскую крышу.

Он даже успел закрыть окно и отскочить от него, потому что, когда я глянула вниз, окно было уже закрыто, а из комнаты доносились звуки борьбы.

Джон никогда бы не забрался на эту крышу. Я твердила это себе, стремительно несясь по размякшей на солнце, просмоленной поверхности. Если бы он не толкал меня снизу, я бы тоже на нее в жизни не забралась. А Джон, с его раненой рукой... А еще я говорила себе, что он теперь в лапах полиции, а значит, в безопасности, и, как только мне удастся связаться со Шмидтом, его тут же отпустят. По крайней мере снимут обвинение в убийстве. Интересно, некстати подумалось мне, в ходу ли у итальянской полиции допросы с пристрастием?

Я прекрасно знала, что Джон не убивал Хелену. Кому вообще могло понадобиться убивать эту глупую и совершенно безвредную красавицу? Пьетро не из тех людей, кто впадает в ярость из ревности, даже если он узнал о ее измене. Толстяк лишь выругался бы, пожал плечами и выгнал ее из своего дома. Разумеется, была вероятность, что Хелена случайно стала свидетельницей какого-нибудь непотребства и бандиты решили избавиться от глупышки. Но на что она могла наткнуться? Бедняжка не страдала избытком сообразительности и сомнительно, чтобы могла выведать больше нас с Джоном. А ведь нас не прикончили на месте, а посадили под замок, и, кто его знает, возможно, даже не собирались убивать...

• Предыдущая
• 46/53
• Следующая