Ключ от всех дверей - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 23

• Предыдущая
• 23/101
• Следующая

— Так-то, Сайсо, — усмехнулся Раппу.

Паренек сосредоточенно жевал губами, проговаривая вполголоса стишок.

— Но полно, засиделись мы с тобой, заигрались. А ну-ка, беги в кладовку, повара давно окорок на кухне ждут!

Паренек, кряхтя, поднялся и направился к двери.

— Ну все, Мило, пора делать ноги! — шепнула я и отворила ключом дверь. — За мной… — И мы тихо, по-мышиному, выскользнули из комнаты прежде, чем Сайсо добрался до входа, и очутились на кухне.

— Госпожа Лале! — басом проорала дородная повариха. — Неужели вы? Ай, проходите, не стойте, садитесь! Как здоровьице ваше? Как дела? Все шутки шутите?

Мои губы тронула добрая улыбка. Шумную, грубую, толстую кухарку Шалавису я помнила еще худющей, вечно недоедающей девчонкой, грезящей путем менестреля. Помнится, мы с подлецом Суэло лет сорок назад устроили за нее настоящую войну. Под конец даже пришлось вмешаться его величеству Шелло. Король тогда единственный раз за все свое правление пошел мне навстречу, уберегая девочку от побоев совсем зарвавшегося на старости лет Аметиста, да и то лишь потому, что ненавидел того еще больше, чем меня.

О, Суэло тогда недолюбливали многие. Хотя и говорят, что таланту характер прощают, но к несносному барду сие высказывание никак нельзя было отнести. Еще в молодости он прославился дурным нравом. Мог неугодного человека приложить и словом, и кулаком. А судьба, словно в насмешку, наделила Аметиста чудесным, невинным обликом. Дымчато-серые глаза и мягкие светлые кудри барда вошли в легенды, а вот о вспыльчивости и нетерпимости его позабыли еще до восшествия на престол добрейшей королевы Тирле. А сколько дам проклинали Суэло при жизни, сколько кавалеров грозили ему дуэлью! Бывали и дурочки, не перенесшие расставания с ветреным возлюбленным и покончившие с собой.

Куда бы Суэло ни шел, следом за ним стелились слезы, скандалы и ненависть. А ведь бардом он был замечательным, до самой его смерти голос не терял силы, а слова — меткости, цепляя сердца и покоряя души.

С возрастом характер менестреля совершенно испортился. После того как Аметист довел до карниза башни Астрономов двоих своих учеников, к нему, на горе, прибилась девчушка по имени Шалависа. Она была младшей дочкой многодетного семейства почтенных горожан, и в лучшем случае ей светила судьба служанки в благородном доме или супруги какого-нибудь лавочника. А юная мечтательница более всего на свете хотела стать… бардом. К несчастью, провидение одарило ее неплохим голосом, и Суэло снизошел до очередной ученицы.

Я вовремя спохватилась и успела спасти девчонке жизнь и душу, но вот от желания петь Аметист избавил свою «ученицу» навсегда. Мне удалось с разрешения короля устроить Шалавису на кухню, помощницей повара. Через некоторое время неудавшаяся менестрелька освоилась, выбросила из головы романтический бред и нашла себе мужа — дворцового пекаря. Тот в ней души не чаял и до сих пор звал «ненаглядной крохотулечкой», хотя весила сейчас Шалависа словно добрая лошадь.

Как бы то ни было, повариха меня прекрасно помнила и считала своей спасительницей, а потому я всегда могла рассчитывать на кусок торта с замысловатой начинкой, когда попадала на кухню.

— И шутки шучу, и дела делаю — все одновременно, — хмыкнула я, облокачиваясь на засыпанный мукой стол. — И на здоровье вроде не жалуюсь. А ты как поживаешь? Как муж, как детки?

— Уже не детки — внуки пошли, — гордо задрала нос повариха. — Младшую Лалесой назвали, в вашу честь, госпожа!

— Надеюсь, хоть не Опальной, — хихикнула я. — Лестно это, Шалависа. Благодарю тебя, сегодня же пошлю пажа с подарком для внучки. Но то вечером, сейчас мне недолго без дела бродить осталось… Угостишь по старой памяти лакомством?

— Отчего не угостить? — улыбнулась широко Шалависа и прикрикнула на поварят: — Эй, принесите госпоже сладостей да настоя ароматного!

Мило жалобно посмотрел на меня.

— И ученику моему, — негромко подсказала я.

— И ученику ее! — грозно пробасила повариха. — И поживей, поживей! А вам, госпожа, — обратилась она ко мне, — в сторонке посидеть лучше. Сейчас завтрак королевский готовить будем, вот-вот окорок из кладовых принесут… Как бы чем вас не задели али не забрызгали, — чуть виновато закончила Шалависа.

Ох, понятен сей намек…

— Не беспокойся, мастерица, мы не помешаем, да и вообще заскочили ненадолго. — Я скромно притулилась на ящике в уголке, рядом с бочкой. Мило тут же достал из кармана платок и набросил его на крышку, как скатерть. — Работа прежде всего.

— Работа прежде всего, — согласилась Шалависа. Через мгновение она шумно шмыгнула носом и поджала губы. — Чую, подгорает что-то, заболталась я с вами, госпожа. Разрешите откланяться?

— Иди, Шалависа. Со сладеньким я и сама справлюсь, — подмигнула я ей.

Повариха хохотнула и поспешила к печам.

Через минуту мальчишка-помощник расставил перед нами кружки с травяным настоем и блюдца с десертом. Я с удовольствием ковырнула лопаточкой ягодный пирог, присыпанный сахарной пудрой. Нежное тесто так и таяло во рту, кисловато-свежая начинка дразнила язычок, корочка завлекательно похрустывала, и оторваться было совершенно невозможно. Судя по тому, с какой скоростью уплетал свою порцию Мило, ему угощение Шалависы тоже пришлось по вкусу.

— Сайсо, воронье ты брюхо, сколько ж окорок тащить можно? — отчитывала на кухне повариха паренька. — Небось опять игрался?

— Нет, тетка Шалависа, — хитрил Сайсо. — Меня дед Раппу поучал.

— Поучал он его, негодника… А ну, руки кыш от ягод! Не про тебя положены, не тебе и брать! Как я тебя сейчас половником!

— Ой, ой, убегаю — нет меня здесь, примерещилось.

— Как я тебе сейчас примерещусь!

После явления долгожданного окорока поварята забегали вдвое быстрее. Мальчишки и девчонки в белых платках сновали туда-сюда с травами, грибами, соленьями, мисками, мукой, медом и фруктами, кувшинами, полными молока и сливок, большими дырчатыми ложками, ножами, картофелем и помидорами. Шалависа бойко командовала своим маленьким войском, то и дело басовито покрикивая на малышню. Все были заняты, все при деле…

— Госпожа, взгляните, — шепнул мне Мило, наклонившись к уху. — Там, в углу…

Я с интересом уставилась туда, куда указывал ученик. Надо же, какое безобразие: девчушка-поваренок с потешными рыжими хвостиками утащила с кухни целую здоровенную миску взбитых с сахаром сливок, заправленных корицей, и теперь, схоронившись за ящиками с посудой, довольно поглощала уворованное лакомство. Шалависе и дружкам-подружкам маленькой обжоры было ее не увидать, а вот нам с Мило — запросто.

— Смотри-ка, какая счастливая, — хохотнул Авантюрин. — Прямо как котенок, до молока дорвавшийся! И на вас похожа, госпожа…

Тяжелая миска так и норовила вывернуться из рук маленькой проказницы. Девчонка крепко прижимала к себе скользкое свое сокровище, но понятно было, что скоро везение закончится. Так оно и случилось: вздрогнув от очередного окрика Шалависы, лакомка выронила миску, умудрившись измазаться с головы до ног и разбить посудину вдребезги.

— Ай, мамочка! — взвизгнуло охочее до сластей дитя дурным голосом и подскочило, наступая на осколки. — Ой, мамочка!

От неуклюжих движений с полки наверху свалился куль с мукой, покрывая лицо и одежду девочки ровным слоем.

Мы с Мило переглянулись и расхохотались самым злодейским образом, расплескивая чай из кружек и чуть не давясь пирогом. На смех и крики со всей кухни сбежалась целая толпа с недовольной Шалависой во главе. Сурово нахмурив брови, повариха принялась отчитывать девчушку:

— Ах, дармоедка, ах, бездельница! Опять сливки стащила! Сколько раз тебя просила, Миса, не бери сама сладкого! Коли хочется — попроси, неужто пожалеем для тебя куска? Али ты нам не как дочка родная? Али мы тебя не любим, обделяем? Ух, негодница, так бы отлупила веником!

— Пожалей ее, тетка Шалависа, — вмешался самый старший поваренок, паренек лет девятнадцати. — Сироткой девочка росла, до этого года и знать не знала, что бывают такие сладости! Может, она мечтает хоть разок до отвала вкусным наесться, что ж теперь, веником ее за мечту лупить?

• Предыдущая
• 23/101
• Следующая