Тайны волков - Херст Дороти - Страница 19

• Предыдущая
• 19/67
• Следующая

Она внимательно выслушала, широко раскрыв глаза.

— Деммен прав, — сказала она. — Рууко и Риссе необязательно об этом знать. Я помогу тебе, если сумею, Каала, только не наделай глупостей. Мы что-нибудь придумаем…

Рууко снова завыл.

— Ты идешь на охоту или нет? — раздраженно спросил Деммен.

— Да, — ответила Иллин и стремительно метнулась прочь. Деммен, застигнутый врасплох, бросился за ее исчезающим хвостом. Уннан ввалился на прогалину, весь в ежевике, как раз вовремя, чтобы зло уставиться на нас и побежать вместе со старшими на охоту.

Аззуен и Марра проводили их взглядом и зарысили к равнине Старых Деревьев. Они остановились, увидев, что я сижу на месте.

— Не знаю, что делать, — призналась я.

Тлитоо сделал два прыжка и остановился рядом.

— Волчишка?.. — каркнул он.

Я обернулась к нему.

— Ты бы мог все узнать, если бы захотел! Мог бы полететь за край Долины и выяснить, правду ли говорит Деммен о моей матери! — Я нависла над Тлитоо, словно загоняя его в ловушку. — Ты должен туда слетать.

— Не могу, — сказал он, нырнув у меня под подбородком и отступив.

— Почему? Что тебе стоит вылететь из Долины?

— Стоит больше, чем ты думаешь, дуреха! — зашипел он. — Ты ничего не знаешь! — Тлитоо открыл клюв, словно желая продолжить, и тут же со стуком закрыл его. — Мне нужно встретиться с другими воронами. На нашем месте, а не на вашем.

Он отошел в сторону, взмахнул крыльями и улетел. Я ошеломленно наблюдала за ним, потом шагнула было следом, но тут же остановилась, не зная, что делать.

— Пора идти к людям, Каала, — позвал Аззуен. — Может, другого шанса не будет.

Я продолжала стоять.

— Каала, — нетерпеливо сказала Марра. — Мы даже не знаем, правду ли говорит Деммен. Если сейчас мы упустим шанс сойтись с людьми, уже ничего не будет важно…

Я знала, что ей хотелось к людям как можно скорее, чтобы разыскать Миклана. Марра и Аззуен смотрели на меня, явно раздосадованные тем, что я медлю.

Вдруг я так разозлилась, что передо мной все поплыло, а уши прижались к голове с такой силой, что заболели глаза. Я сморщила нос и приподняла губы, обнажая клыки.

— У вас есть мать! — зарычала я. — Вы не знаете, что это такое, когда ее нет!

— Прошло восемь лун, как Нееса ушла, Каала, — озадаченно напомнила Марра. — Я думала, ты уже успокоилась.

— Да что ты вообще понимаешь?

Меня охватило отчаяние, в груди стало так пусто, как будто она собиралась обрушиться, словно пещера. Мне слишком долго приходилось бороться с печалью, чтобы выжить, и теперь скорбь брала верх. Я этого не хотела.

Я зарычала на Аззуена и Марру, и оба попятились.

— Ты никогда нам не говорила, — сказал Аззуен.

— Да, не говорила. А что я могла сказать? Что я так несчастна без матери, что иногда, когда мы переходим реку, хочу утонуть? Что порой мне все равно, не станет ли эта охота последней? Что иногда я боюсь засыпать, потому что вижу во сне, что моя мать умерла?

Я замолчала, с трудом переводя дух и пытаясь отдышаться.

Аззуен и Марра переглянулись. Они ничем не могли помочь. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой одинокой. Я хотела просто уйти, оставив позади их неведение и слепоту, и отправиться на поиски матери. Рууко снова завыл. Я сглотнула и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Так или иначе, я не имела права бросить Тали. Нужно было идти на охоту.

— Каала… — начал Аззуен.

— Забудь! — огрызнулась я, вышла из рощи и двинулась к Старому Лесу — сначала шагом, потом бегом, прочь от скорби, которая грозила поглотить меня.

Солнце только-только начало заходить, когда мы добрались до Старого Леса, но было тепло, и снег почти полностью сошел с плотно утоптанной земли. Ни Тревегга, ни людей на месте не оказалось. Зато лошади лениво щипали траву и как будто приглашали поохотиться.

Равнина Старого Леса некогда представляла собой сплошную чащу. Когда Тревегг был молод, по округе пронесся пожар, не оставив ничего, кроме обгорелых пней и голой земли. Потом деревья начали расти, но редко и не выше кустов. До сих пор в воздухе слабо пахло горелой древесиной. Однажды здесь предстояло снова вырасти лесу, и тогда равнина перестала бы привлекать травоядных, но уже не первый год она оставалась одним из лучших охотничьих угодий Быстрой Реки.

Лошади подняли головы, когда мы вышли на луг, и вновь принялись за еду, не обращая на нас никакого внимания. Мы предпочитали охотиться в более прохладное время дня либо ночью, и дичь по большей части это знала. Животное, которое пускается бежать всякий раз, когда видит хищника, быстро устанет, и его будет проще поймать. Поэтому травоядные с ранних пор учатся различать, когда мы охотимся, а когда просто смотрим. Лошади — сильные и надменные животные. Они знают, что умеют бегать немного быстрее волков, и пускают в ход копыта, чтобы отбиваться. Когда мы были еще щенками, табун затоптал Реела, брата Аззуена и Марры. Поскольку это я подбила щенков поохотиться на лошадей, многие в стае винили меня в гибели Реела.

Одна кобыла окинула нас взглядом, высокомерно и шумно фыркнула и вновь принялась пастись.

Гнев, который я отчасти подавила по пути на равнину, вновь вскипел. Я решила, что лошади Широкой Долины у меня в долгу.

— Начинайте их гонять, — велела я Аззуену и Марре. — Посмотрим, которые тут — добыча.

Аззуен и Марра, которые во время недолгой пробежки до Старого Леса держались позади, на расстоянии трех волков, остановились и переглянулись. Я посмотрела на них, подзадоривая бросить мне вызов, — так Рууко смотрел на стаю, когда требовал повиновения, так главный волк смотрит на подчиненных. Марра фыркнула, развернулась и отошла на несколько шагов. Аззуен уселся и принялся лизать переднюю лапу.

— Надо подождать людей, — сказал он.

— Нельзя беспокоить табун, — добавила Марра, стоя спиной.

Я с досадой зарычала.

— Мы их просто проверим.

Один из способов понять, насколько добыча слаба и готова стать едой, — погонять ее некоторое время.

— Мы узнаем, на кого надо охотиться.

Ни Марра, ни Аззуен не ответили.

— Я начну, — сказала я. — Присоединяйтесь, если хотите.

Не хватало еще перед ними извиняться.

Я отвернулась и направилась к лошадям. Позади послышались вздох и ворчание, а потом неохотные шаги.

Почти все лошади отощали от скудной зимней еды, но, с другой стороны, в табуне остались только те, кто был достаточно силен и умен, чтобы выжить. Мы медленно прошли между лошадьми, не желая пугать их, пока мы не приготовились к погоне. Через несколько минут я обнаружила кобылу, которая пахла не так, как другие. Она была довольно упитанной, и я чуть не пропустила ее, но, судя по запаху, у нее болели легкие, а когда я прошла мимо, она нервно дернула левым бедром. Идеальная добыча. Упитанность означала, что кобыла всю зиму была здорова и лишь недавно ослабела от болезни. Редко удается найти добычу, которая одновременно жирна и уязвима. Я фыркнула Аззуену и Марре и уставилась на намеченную жертву. Аззуен кивнул, а Марра негромко тявкнула. Больная лошадь пыталась спрятаться среди здоровых, так что предстояло ее отделить.

Я втянула воздух, густо напоенный запахом конского пота, и побежала, прежде чем лошади успели сообразить, что я делаю. Они сорвались с места. Сначала бросилась прочь молодая быстрая лошадка — ее ноги так и замелькали в воздухе. За ней последовали двое постарше и помедлительнее. Я подумала, не погнаться ли за ними, но все-таки решила заняться той кобылой, которую наметила с самого начала. Меня охватил охотничий трепет, и я поняла, что мы втроем можем завалить добычу прямо сейчас. Гнев и боль переплавились в желание впиться зубами в живую плоть. Я хотела добыть эту лошадь. Я повелительно фыркнула Марре, и она пробежала прямо через центр табуна. Рискованный поступок, потому что лошадь с легкостью могла ее убить, но Марра была проворна и быстра — она с легкостью лавировала среди копыт. Она в одиночку сумела отбить от табуна небольшой косяк, в котором была и больная кобыла, и развернуть его к нам с Аззуеном. Здоровые лошади бросили свою слабую товарку, предоставив ее волкам. Я перехватила взгляд Аззуена, когда он бросился в обход справа, и уже приготовилась свалить добычу. И тут нас остановил гневный вой. Я споткнулась, Аззуен отскочил на несколько шагов. Воспользовавшись общим замешательством, больная лошадь удрала. По лугу спешил Тревегг.

• Предыдущая
• 19/67
• Следующая