Разгадай меня - Мафи Тахира - Страница 28

• Предыдущая
• 28/101
• Следующая

— Я знаю, что вы сейчас ведете самую настоящую борьбу, — продолжает Касл. — Известно мне и то, что вы не привыкли считать себя членом одной команды, и я уже предпринял попытку узнать, откуда появились ваши удивительные способности. Кроме того, я искренне пытался помочь вам адаптироваться. Но вы должны трезво оглядеться по сторонам и принять действительность. — Он указывает на стеклянные стены и людей за ними. — Мы все здесь равны. Мы работаем в одной команде! Я не подвергаю Адама ничему такому, что не прошел бы сам. Мы просто проводим тесты, чтобы узнать, где может находиться его сверхъестественный талант. Мы не сможем узнать, на что он способен, если полностью не протестируем его. — Тут он понижает голос на октаву или даже на две. — И у нас нет такой возможности, чтобы выжидать годами, пока он сам совершенно случайно не обнаружит, что может быть очень полезен нам для достижения конечной цели.

Очень странно.

Потому что этот гнев кажется мне чем-то материальным.

Я чувствую, как он оборачивается вокруг моих пальцев, так, как будто я могу стряхнуть его прямо в лицо Каслу. Вот он скручивается и спиралью ползет вверх по позвоночнику, устраиваясь поудобней в животе и вдруг выбрасывает ветви в руки, ноги и даже в шею. Он начинает душить меня. Душить, потому что ему требуется выход, ему надо высвободиться. Именно сейчас.

— Вы, — говорю я, будто выплевывая каждое слово, — вы считаете, что вы будете лучше Оздоровления, если сможете использовать нас — ставя на нас эксперименты, которые заходят дальше, чем ваша конечная цель…

— МИСС ФЕРРАРС! — орет Касл. Его глаза сверкают слишком уж ярко, и я понимаю, что сейчас все в этом подземелье внимательно смотрят на нас. Его руки, сжатые в кулаки, вытянуты по бокам, все мышцы лица напряжены, и я чувствую руку Кенджи у себя на спине и только потом ощущаю, как почва у меня под ногами буквально вибрирует. Стеклянные двери начинают тревожно дребезжать, и посреди всего этого стоит Касл, решительный и непреклонный, он взбешен, он полон гнева и негодования, и тут я вспоминаю, что он очень силен в телекинезе.

Он может передвигать предметы силой мысли.

Он поднимает правую руку, выставив ладонь с растопыренными пальцами, и стеклянная панель в нескольких метрах от нас начинает дрожать, сотрясаться, будто вот-вот стекло разлетится вдребезги, и я понимаю, что стою рядом, и уже затаила дыхание.

— Вы же не хотите расстраивать меня. — Голос Касла кажется слишком спокойным по сравнению с выражением его глаз. — Если вы не согласны с моими методами, я с удовольствием приглашу вас к себе и выслушаю ваши доводы, если только они разумны. Но я не потерплю, чтобы вы говорили со мной в таком тоне. Моя забота о будущем мира, может быть, гораздо больше и выходит за рамки вашего понимания, но вам не следует обвинять меня только благодаря собственному невежеству! — Он опускает руку, и стекло перестает дрожать, и как раз вовремя, как мне кажется.

— Моему невежеству?! — Я снова тяжело дышу. — Вы считаете, что если я не понимаю, зачем вы подвергаете людей… вот этому… — Я обвожу рукой комнату. — И вы считаете, что только поэтому меня можно назвать невежественной?..

— Джульетта, послушай, все в порядке… — пытается вставить Кенджи.

— Убери ее отсюда, — говорит Касл. — Уведи ее в комнату для тренировок. — Он бросает на Кенджи крайне недовольный взгляд. — Потом ты и я… обсудим все это. О чем ты только думал, когда вел ее сюда? Она еще не готова все это увидеть… Да она сейчас вряд ли способна управлять собой…

Здесь он прав.

Я ничего не соображаю. Я уже ничего не слышу, только писк аппаратуры начинает заползать мне в мозг и скрежетать уже там. Я ничего не вижу, только Адама, беспомощного и лежащего на тоненьком матрасе на этой ужасной каталке. Я не перестаю представлять себе, что он должен был вынести, какие мучения достались на его долю лишь для того, чтобы можно было узнать, на что он способен. В итоге я понимаю, что во всем виновата только я сама.

Я виновата в том, что он оказался здесь, я виновата в том, что он в опасности, я виновата в том, что Уорнер хочет его убить, а Касл — протестировать, и если бы не я, он сейчас по-прежнему жил бы вместе с Джеймсом в доме, который не был разрушен. Он был бы в безопасности, жил себе в мире и комфорте и ничего бы не знал о том хаосе, в который я сама его вовлекла.

Но ведь я сама втравила его во все это. Если бы он не дотронулся до меня, ничего этого бы не случилось. Он был бы жив и здоров, и не пришлось бы ему страдать, прятаться, а потом оказаться пленником в подземелье. И никто не стал бы его прикручивать ремнями к каталке.

Я во всем виновата я во всем виновата я во всем виновата я во всем виновата я во всем виновата

Я начинаю разламываться.

Это как будто бы в меня натолкали до отказа прутиков, и теперь я состою из них, поэтому стоит мне напрячь мышцы и согнуть конечности, и все мое тело сломается. Чувство вины, гнев, крушение надежд, едва сдерживаемая агрессия внутри меня — все это одновременно нашло выход, и теперь я не в состоянии ничего контролировать. Энергия путешествует во мне с новой силой, которую я раньше никогда не испытывала в себе, и я даже не успеваю ничего подумать, потому что мне надо срочно что-то сделать, мне надо дотронуться до чего-нибудь, и я сгибаю пальцы, сгибаю колени и отвожу руку назад, и

ударяю

кулаком

прямо

в

пол.

Земля раскалывается от моего удара и начинает вибрировать, рокот как будто проходит через все мое существо и отдается рикошетом сквозь кости, пока голова у меня не начинает идти кругом, а сердце словно превратилось в маятник, отчаянно раскачивающийся в моей грудной клетке. Перед глазами все меркнет, потом вспыхивает, потом снова гаснет и снова возвращается, и мне нужно проморгаться долго-долго, но все, что я вижу, — это только трещина у меня под ногами, как тонкая линия от треснувшей земли. Потом все вокруг словно потеряло равновесие. Камни стонут под нашим весом, стеклянные стены дребезжат, аппаратура куда-то перемещается, вода выплескивается из резервуаров, а люди…

Люди.

Люди замерли в страхе, кошмаре и ужасе, и все это разрывает меня на части.

Я падаю назад, прижимая кулак правой руки к груди, но я все равно пытаюсь напомнить себе о том, что я не чудовище. Я не должна быть чудовищем, я не хочу причинять боль людям, я не хочу причинять боль людям, я не хочу причинять боль людям,

но это не срабатывает.

Потому что это ложь.

Потому что это была я, когда хотела прийти на помощь.

Я оглядываюсь.

Я смотрю на землю.

На то, что я натворила.

И понимаю впервые в жизни, что я обладаю силой разрушить весь мир.

Касл в одну секунду обмяк.

Челюсть у него отвисла, руки безвольно висят по бокам, как плети, глаза широко раскрыты и полны удивления и озабоченности, и еще в его поведении сквозит робость, вернее, намек на нее, и хотя он шевелит губами, из его горла не доносится ни единого звука.

Я чувствую себя так, словно пробил час спрыгнуть вниз со скалы.

Кенджи дотрагивается до моей руки, и я поворачиваюсь к нему. Вот тут-то я и сознаю, что полностью оцепенела. Я всегда надеюсь на то, что и он, и Касл, и Адам поймут, что быть со мной излишне добрым и мягким — жестокая ошибка, что все кончится очень плохо, что я этого не достойна, что я всего-навсего инструмент, оружие, скрытый убийца, в конце концов.

Но он аккуратно, с большой осторожностью берет в свои ладони кулак моей правой руки. Соблюдая определенную осторожность, чтобы не коснуться случайно моей кожи, он снимает порванную перчатку и в ужасе шумно втягивает в себя воздух при виде моих изуродованных костяшек. Кожа с них содрана, вся рука в крови, и я не могу шевелить пальцами.

Я понимаю, что сейчас начнется предсмертная агония.

Я моргаю, и тут взрываются все звезды, и новая мучительная боль пронзает мои конечности, причем так стремительно, что я больше не могу произнести ни слова.

• Предыдущая
• 28/101
• Следующая