Тысяча Сынов - Макнилл Грэм - Страница 11

Справа от него стоял Фозис Т’Кар, а напротив на витке спирали расположился Калофис. Позади и немного слева встал Хатхор Маат, а на следующем витке, правее, было место Утизаара. Статус воинов определялся не только близостью к центру спирали, но и миллиардом иных факторов: положением стоявшего сзади воина, того, кто занимал место рядом и напротив. Имело значение и то, кто оставался на виду, а кто — в тени, и крутизна дуги, проходящей от позиции воина до золотого диска, — все играло определенную роль в этом хороводе превосходства. Положение каждого члена Рехахти затрагивало также его соседей, и разобраться в этой паутине иерархии было под силу только самому Магнусу.

Ариман не мог прочитать ауры своих собратьев-капитанов и остро чувствовал отсутствие Аэтпио, но даже не пытался призывать его на время собрания, поскольку Хранитель не мог действовать в присутствии могущественного примарха. У самого Магнуса Хранителя не было. Да и чему мог научить фрагмент Изначального Творца того, кто заглянул в глубины сущего и освоил все тонкости?

Как только Ариман занял отведенное ему место, Магнус кивнул, и из тени в одном из углов пирамиды появился брат Амон и закрыл золотые двери шатра. До этого момента Ариман не видел Амона и не ощущал его присутствия, но то же самое относилось и ко всем остальным. Советник Магнуса и капитан Девятого братства, Амон лично занимался подготовкой Скрытных — ауксилиарии разведчиков Тысячи Сынов.

— Святилище ожидает Символа Тутмоса, — объявил Амон.

Его красная броня, казалось, сливалась с тенями, собравшимися в углах пирамиды.

Магнус кивнул и снял с пояса свой хопеш,[26] затем шевельнул большим пальцем, и рукоять с легким свистом раздвинулась, превратив серповидный меч в оружие с длинным лезвием и высоким древком. Магнус стукнул древком по диску и стал чертить замысловатые символы.

Ариман непроизвольно сжал зубы; мир вокруг него потускнел, и теперь пространство внутри пирамиды было надежно скрыто от посторонних взглядов. Неприятно сознавать, что они отрезаны от эфира, но зато их разговоры невозможно было подслушать ни с помощью технологий, ни психическими методами.

Как-то раз Магнус похвалился, что невидимая завеса, покрывающая пирамиду во время Рехахти при помощи Символа Тутмоса, непроницаема даже для самого Императора.

— Все ли собрались? — спросил Ариман, продолжая ритуал, поскольку являлся главным библиарием Легиона.

На Просперо члены Рехахти предпочли бы общаться через эфир, но здесь Тысяче Сынов приходилось обходиться скудным набором слов человеческой речи.

— Я Азек Ариман, Корвид, — продолжал он. — Если хотите быть услышанными, назовите свое истинное имя. Кто пришел для участия в Рехахти?

— Я пришел, Фозис Т’Кар, магистр храма Рапторов.

— Я пришел, Калофис, магистр храма Пирридов.

— Я пришел, Хатхор Маат, магистр храма Павонидов.

— Я пришел, Утизаар, магистр храма Атенейцев.

Как только все капитаны назвали свои имена, Ариман кивнул. Слегка замешкался только Утизаар — младший адепт лишь недавно поднялся до положения магистра храма, и каждый раз, глядя на него, Ариман не мог не горевать о гибели Апофиса.

— Мы все собрались, — объявил он.

— И нет никого лишнего, — добавил Амон.

Магнус снова кивнул и, прежде чем заговорить, остановил взгляд своего единственного глаза на каждом из капитанов.

— Я разочарован вашим поступком, сыны мои, — начал он.

Его глубокий баритон придавал глубокий смысл каждому слову. Это были первые слова примарха, услышанные Ариманом по возвращении с Горы, и, хотя они звучали укором, он внимал им с радостью.

— Этот мир может нас многому научить, а вы рискуете нашими возможностями, вторгаясь в священное для агхору место. Я приказал дожидаться моего возвращения. Почему вы не повиновались?

Ариман ощутил на себе взгляды всех остальных капитанов и напряженно выпрямился.

— Это я отдал приказ, мой лорд, — произнес он. — Решение о походе в долину принято мной.

— Это мне известно. — Магнус едва заметно усмехнулся. — Если кто-то и способен меня ослушаться, так только ты, Азек. Верно?

Ариман кивнул, не зная, воспринимать эти слова как выговор или как похвалу.

— Что ж, вы вступили на склон Горы, — продолжил Магнус. — И что из этого следует?

— Мой лорд?

— Что ты ощутил?

— Ничего, мой лорд, — ответил Ариман. — Я ничего не почувствовал.

— Вот именно. — Магнус сошел с золотого диска и стал удаляться от центра, следуя светлой спирали. — Никто из вас ничего не почувствовал. Теперь вам известно, как чувствуют себя смертные в их тусклом и ограниченном мире, лишенные драгоценного дара, принадлежащего им по праву рождения, как эволюционирующей расе.

— По праву рождения?! — воскликнул Хатхор Маат. — Как это?

Магнус повернулся в сторону магистра храма Павонидов, и его глаз вспыхнул пульсирующим голубым огнем.

— Это право исследовать блестящую и манящую Галактику и все ее чудеса, право видеть ее удивительную мощь,— сказал Магнус. — Что это за жизнь — всегда оставаться в тени, когда сверкающие чудеса мира видятся лишь едва различимыми фантомами?

Магнус остановился рядом с Ариманом и положил руку ему на плечо. То была рука гиганта, но лицо, которое перед собой увидел главный библиарий, лишь ненамного превосходило его собственное. Черты Магнуса были словно отлиты из металла, и единственный глаз вновь вернул зеленый цвет. Ариман ощущал неизмеримую и непостижимую силу своего примарха, сознавая, что стоит рядом с живым солнцем, в котором слились воедино силы созидания и разрушения.

В теле Магнуса было не так уж много плоти и крови, в основном оно состояло из энергии и воли, скрепленной Императором при помощи древней науки. Ариман изучал сущность Великого Океана с помощью самых выдающихся провидцев Легиона, но наполнявшая примарха сила осталась такой же чуждой для него, как космический корабль для первобытных дикарей.

— Агхору живут в мире, овеваемом эфирными ветрами, но остаются невосприимчивыми к его воздействию, — продолжал Магнус, возвращаясь к золотому диску в центре пирамиды.

Хопеш в его руке начал двигаться, описывая знаки, в которых Ариман узнал заклинания призыва. Если бы это случилось не в инертном пространстве пирамиды, на зов Магнуса явилось бы целое войско Хранителей.

— Они каждый год приходят к Горе. Агхору приносят тела умерших к месту их последнего упокоения, в долину, и оставляют рядом с пещерой. И каждый раз, когда они возвращаются через год, оказывается, что тела исчезли, «съеденные» Горой. Мы все убедились, насколько тонок в этом мире барьер, отделяющий реальный мир от эфира. Сущность Великого Океана просачивается в этот мир, но на агхору она не действует. Как такое возможно? Я не знаю. Но когда я решу эту задачу, мы еще на один шаг приблизимся к тому, чтобы наши братья увидели свет в сердце Вселенной. В этой Горе заключена какая-то сила, величайшая сила, но ее что-то сдерживает, и для агхору это всего лишь энергия, поглощающая мертвецов. Я надеюсь, что Ятири простит вам вторжение в священную долину, поскольку без помощи его народа нам не раскрыть тайн этого мира.

Энтузиазм примарха, увлеченного загадкой, оказался заразительным, и Ариман еще сильнее ощутил на своих плечах всю тяжесть совершенного проступка.

— Я сделаю для этого все, что от меня потребуется, мой лорд, — пообещал Ариман. — Сехмет выступили по моему приказу, и я постараюсь объяснить это Ятири.

— Этого не потребуется, — произнес Магнус, снова заняв свое место в центре пирамиды. — Для вас всех имеется другое задание.

— Приказывай, мой лорд! — воскликнул Фозис Т’Кар, и все остальные подтвердили свою готовность.

Магнус улыбнулся:

— Вы, как всегда, меня радуете, сыны мои. Агхору не одиноки в своем убеждении, что этот мир особенный. Летописцы, отобранные для данной экспедиции, тоже это чувствуют, хотя и совершенно неосознанно. Вы должны быть приветливы с ними, должны подружиться и узнать их ближе. Мы слишком долго держали их на расстоянии, пора показать, что наше отношение к ним смягчилось. В любом случае Император намерен сделать присутствие летописцев обязательным для каждой экспедиции, поэтому постарайтесь проявить дружелюбие и сдержанное восхищение, чтобы завоевать их доверие, не дожидаясь указа. Изучайте влияние этого мира на них и записывайте результаты в гримуары. Исследуя этот мир, мы должны исследовать и его воздействие на смертных и на нас самих. Вам понятно это задание?