В оковах льда - Монинг Карен Мари - Страница 69

• Предыдущая
• 69/98
• Следующая

Я открываю следующую книгу, которую вытаскиваю уже осторожнее. Происходит то же самое, только на этот раз, как только я приоткрываю ее, на меня со страницы прыгает целый абзац. И приземляется мне на живот. Я пытаюсь его стряхнуть, но слова липкие, как паутина, у меня получается только размазать их по рубашке. А потом они начинают разделяться, и следующие несколько минут я трачу на то, чтобы выловить их и засунуть обратно в книгу. Но каждый раз, как я ее открываю, наружу выскакивает что-то еще.

— Дэни, ты же там не взялась за книги Бура-Бура? — спрашивает Кристиан откуда-то издалека. — Ты как-то подозрительно затихла.

— Что такое книги Бура-Бура?

— Те, у которых слова сползают со страниц. Их назвали в честь их родного мира. Тут все работает непривычно. — Он издает звук, похожий на сдавленный смех. — Ты осторожнее: если их разозлить, они кусаются, как огненные муравьи.

— Ой! Раньше не мог сказать? — Как только он произносит «кусаются», они тут же начинают это делать. Я луплю по ним книгой, из которой они вылезли. Фразы убегают в сторону покосившейся стопки рукописей и исчезают. Я вздыхаю, надеясь, что они не были той жизненно важной информацией, за которой кто-то придет сюда через пару веков, и засовываю книгу обратно на перевернутую полку.

— Так тут что, все слова самоходные, типа этих?

— Некоторые книги здесь просто книги. Но их чертовски мало.

— Нашел там что-нибудь?

— Пока нет.

— Чувак, я ничего не могу прочитать. Я тут бесполезна.

Я жду, но ответа нет. Прищуриваюсь на потолок. Он может быть где угодно, перемещаясь от полки к полке. Когда он сказал, что отведет меня в библиотеку короля Невидимых, я думала, она будет вроде нашей, в аббатстве. Даже если бы я владела теми языками, на которых все это написано, на то, чтобы обыскать это место, ушла бы вечность, не говоря уже об уйме лестниц в миллион футов длиной. Глупо было сюда приходить. Но я не жалею, потому что теперь знаю, как попасть в Белый Особняк. Чуваки! Тут же можно офигительно прятаться, если придется. И много чего можно исследовать. Кто знает, какие полезные штуки я могу тут отыскать!

Я иду по проходу между полками и периодически зову Кристиана. Он не отвечает. Книги по краям прохода сложены неустойчивыми стопками, и мне приходится осторожничать, чтобы не врезаться в них. У меня такое ощущение, что если я опрокину такую стопку и откроется сразу полдесятка книг, то даже мое стоп-кадрирование не спасет от дряни, которая оттуда выскочит. По дороге я открываю еще несколько книг. Любопытство и я — лучшие друзья. Одна выдает облако кислого дыма, так что я чихаю и захлопываю ее. У другой со страниц ползут толстые коричневые пауки с волосатыми ногами! Я давлю тех, что успели выбраться. А в третьей вместо слов — какое-то видео, но изображения такие странные, что я ничего не понимаю.

А вот и мини-лаборатория, заставленная чем-то вроде чашек Петри и закупоренными бутылочками и банками.

— Кристиан! — зову я, изучая на просвет то, что можно различить сквозь толстое волнистое стекло.

На этот раз он отзывается, но где-то так далеко, что я не разбираю слов.

— Чувак, если ты ничего полезного не нашел, то мы попросту тратим время! Я бы лучше вернулась в Дублин и продолжила расследование.

— Подожди, девочка, — из того же далека приходит ответ. — Кажется, я на что-то наткнулся.

У одной из закупоренных бутылочек на дне что-то красное. Я поднимаю ее и верчу в руке, глядя, как эта красная жидкость переливается. Радуга света на ее поверхности складывается в узоры, как калейдоскоп. Она такая красивая, что от нее глаз не отвести. Я переворачиваю бутылку и смотрю на этикетку на дне. Понятия не имею, что означает этот иероглиф. Переворачивая ее обратно, я, наверное, немножко задела пробку, потому что теперь чувствую запах содержимого, и он такой классный, словно нос вдруг попал на небеса. Ночной жасмин и свежий хлеб, жареная рыба с чипсами и соленый воздух, запах маминой шеи, и свежевыстиранной пижамы, и солнца на коже Танцора. Запахи всех моих самых любимых вещей, смешанные в один. Клянусь, у меня от него волосы дыбом встали. Я со стоном достаю еще один батончик: на меня внезапно напал голод.

Любопытство сгубило кошку.

Я вроде бы должна была знать.

Продолжая жевать, я откупориваю бутылочку.

— Это чем тут так зверски воняет? — спрашивает Кристиан.

— Обалденно пахнет, а? — мечтательно говорю я. Алый дым поднимается над бутылочкой, выпускает тоненькие щупальца по краям. Изумительный аромат наполняет библиотеку, у меня от него голова кружится. Хочется вытянуться на спине, закинуть руки за голову и лениться, наслаждаясь запахом. Очень хочется поделиться с Танцором. Никогда не нюхала ничего настолько шикарного.

— Ядовитой херней оно пахнет, — говорит Кристиан, и кажется, он уже ближе, чем раньше.

— С чего ты взял?

— С того, что так и есть.

Алые струйки дыма вырываются из бутылочки и кружатся над ней. Миг спустя их тянет друг к другу, они сплетаются — тонкие красные ниточки вяжутся в замысловатую форму.

— Чувак, да у него райский запах! Это у тебя с носом что-то не то. Может, тебе теперь нравятся только запахи Невидимых? — Не могу дождаться той штуки, которая из всего этого получится.

— Это запах, — говорит он прямо над моей головой, — гниющих внутренностей. Что ты открыла? Книгу? — Он спрыгивает ко мне, сжимая под мышкой стопку книг. Я радуюсь, что он что-то нашел. — Бутылку? Боже, милая, в этом месте нельзя открывать что попало! Дай ее мне. Посмотрим, что ты наделала.

В алом тумане появляются очертания лица: тоненький острый подбородок, огромные глаза с приподнятыми уголками. Я пытаюсь повернуться и посмотреть на Кристиана, но голова не слушается. Ее заклинило, и я все еще смотрю на материализующееся лицо. И не могу заставить себя отвернуться, как бы ни старалась. Оно меня завораживает. Я никогда не видела такого прекрасного лица и не чувствовала такого восхитительного запаха. Мне хочется стоять в его облаке и дышать полной грудью.

Заклятие рушится, когда Кристиан выдергивает бутылку из моих рук. Он переворачивает ее, чтобы изучить этикетку на дне, и из бутылки вырывается облако красного дыма, заслоняя проход между полками. Щупальца дыма лижут меня, они шершавые, как кошачьи язычки.

Внезапно все меняется.

Теперь, когда я больше не держу бутылку, я чую тот же запах, что и он. Рот заполняется слюной, желудок тяжелеет, шоколадка, которую я только что съела, рвется обратно. Лицо в дымке перестает быть прекрасным. Из тонких губ лезут длинные клыки, кровавые волосы извиваются, как змеи.

— Чувак, — с ужасом спрашиваю я, — это что я такое открыла?

Бутылка падает на пол.

И у меня кровь леденеет, когда Кристиан отвечает одним словом:

— БЕГИ.

В моем мире есть несколько совершенно неоспоримых правил. И в верхних строчках списка значится: если принц Невидимых от чего-то убегает, мне тоже нужно от этого драпать. Я даже вопросов задавать не буду. Я буду удирать изо всех сил.

Но все же… я не могу не попробовать оглянуться через плечо. Я же эту штуку выпустила. Мне нужно знать, что это, чтобы потом поймать ее и убить.

— НЕ ОБОРАЧИВАЙСЯ! — ревет Кристиан.

Я обхватываю голову руками, пытаясь не дать ей взорваться, и жду, когда боль чуть отступит.

— Перестань на меня вопить и телепортируй нас на фиг!

Я стоп-кадрирую, пытаясь угнаться за ним, но ведь я не знаю этих коридоров. Это лабиринт, которого нет на моих картах. Мне приходится тормозить, фиксировать препятствия и снова жать на газ. Вонь гниющего мяса за нами становится сильнее. У меня мурашки ползут по шее. Я все жду, что та фигня, которая за нами гонится, вот-вот вцепится мне в шею ледяными клыками, оторвет голову и прикончит. Все фильмы ужасов, которые мы смотрели с Танцором, теперь не кажутся мне смешными. От них у меня в голове миллионы всяких мерзких картинок смерти, одна хуже другой. Если б я знала, что за нами гонится, было бы проще. Неизвестное всегда страшнее известного. У меня Мегавоображение, и оно меня реально достает.

• Предыдущая
• 69/98
• Следующая