Неподобающая Мара Дайер - Ходкин Мишель - Страница 63

• Предыдущая
• 63/72
• Следующая

Я почувствовала, как рот мой словно наполнился песком.

— Джозефом?

Этого же не происходило на самом деле.

— Пару недель назад, в ресторане, у меня было… Видение, как я полагаю, — сказал Ной смущенно. — Видение документа, акта из архивов округа Кольер.

Ной медленно покачал головой.

— Кто-то… Человек, носивший на руке «Ролекс»… Вытаскивал файлы, снимал фотокопии и задержался на этом документе. Я видел его, как будто сам смотрел прямо на эти бумаги.

Ной глубоко вдохнул.

— На нем значился адрес собственности, ее местонахождение. И, когда я его увидел, у меня началась пронзительная головная боль, что было типично. Я просто не мог выносить все звуки. Поэтому оставил тебя до тех пор, пока боль не прошла.

Ной пробежал рукой по волосам.

— Пару дней спустя, вернувшись из школы домой, я потерял сознание. На несколько часов… Просто отключился.

Когда я очнулся, я почувствовал себя на подъеме. И я увидел Джозефа, спящего на бетонном полу, и кто-то закрывал дверь. Кто-то, носивший на руке те же самые часы.

Я сидела не шевелясь, подогнув под себя ноги. Ной продолжал, а я цепенела все больше:

— Не знаю, было ли это на самом деле или мне приснилось, но после того, что с тобой случилось, я подумал, что это может происходить на самом деле. В реальном времени. Оглядываясь назад, на остальных людей в моих видениях, я всегда видел какие-то указания на то, где они находились: в одном случае больница, в другом — дорога. Но я никогда не осознавал, что это происходит взаправду.

Ной быстро опустил глаза. Потом закрыл их. Голос его был таким усталым.

— Поэтому, увидев Джозефа, я взял с собой тебя. Просто на случай, если я опять потеряю сознание или случится еще что-нибудь.

Он крепче сжал зубы.

— Когда оказалось, что он там, как я мог тебе это объяснить? Я подумал, что спятил.

Ной помолчал.

— Я подумал, что это я его увез.

Я услышала эхо голоса Ноя из той ночи: «Делай все, что можешь, чтобы разбудить Джозефа».

Он сказал это прежде, чем мы вообще увидели моего брата.

— Срань господня, — прошептала я.

— Я хотел рассказать тебе правду — обо мне, обо всем этом — прежде, чем похитили Джозефа. Но потом, когда его забрали, я не знал, что и сказать. Я искренне думал, что каким-то образом за это в ответе. Что, возможно, именно я причинил зло всем, кого видел, и подавлял воспоминания об этом… Или нечто подобное. Но тогда свет от чьих фар мы видели в Эверглейдсе? И почему они свернули на дорогу у сарая?

Я покачала головой. Я не знала. Это не имело смысла. Раньше я думала, что сошла с ума, но поняла, что я не сумасшедшая. Раньше я думала, что похищение Джозефа не случилось на самом деле, но оно случилось.

— Я его не забирал, — сказал Ной.

Голос его был ясным. Сильным. Но он не отрывал напряженного взгляда от пола. Он не смотрел на меня.

Я поверила, но спросила:

— Тогда кто его забрал?

Впервые с тех пор, как Ной начал говорить, он повернулся ко мне.

— Мы это выясним.

Я попыталась расположить всю информацию в каком-то разумном порядке.

— Итак, Джозеф не посылал тебе СМС, — сказала я.

Мое сердце забилось быстрее.

Ной покачал головой, но улыбнулся мне самой мимолетной улыбкой.

— Что? — спросила я.

— Я слышу это, — сказал Ной.

Я в замешательстве уставилась на него.

— Тебя, — тихо проговорил он. — Биение твоего сердца. Твой пульс. Твое дыхание. Всю тебя.

Мой пульс взбунтовался, и улыбка Ноя стала шире.

— У тебя собственное звучание. У всех оно есть: у животных, у людей. Я его слышу. Когда человек или животное чувствует боль, сильную усталость, что угодно, — я могу это определить. И я думаю… Блин! — Ной наклонил голову и потянул себя за волосы. — Что ж, это прозвучит безумно. Но, возможно, я в силах помогать, — сказал он, все еще опустив глаза.

Но потом поднял взгляд на меня, на мою руку. На мое плечо.

Невозможно.

— Когда ты спросила, почему я курю, я ответил, что никогда не болел. Это правда, и, когда я подрался, мне некоторое время было больно, но потом — ничего. Никакой боли. Все прошло.

Я недоверчиво посмотрела на него.

— Ты говоришь, что умеешь…

— Как твое плечо, Мара?

У меня не было слов.

— Сейчас ты испытывала бы очень сильную боль, даже после того, как плечевой сустав вправили. А твое предплечье? — спросил Ной, беря меня за руку и рассматривая ее.

Он провел пальцем от моего локтя до запястья.

— У тебя все еще были бы волдыри и, наверное, начали бы появляться рубцы, — сказал он, шаря взглядом по моей целой коже.

Потом глаза его встретились с моими.

— Кто тебе сказал о моей руке? — спросила я.

Мой голос звучал словно издалека.

— Никто не говорил. В том не было необходимости. Мэйбл умирала, когда ты привезла ее ко мне. Ей было так плохо, что мама не думала, что собака переживет ночь. Я остался вместе с ней в клинике и… Не знаю… Обнимал ее. И слышал, как она выздоравливает.

— Это не имеет смысла, — сказала я, уставившись на него.

— Знаю.

— Ты говоришь, что каким-то образом видел нескольких людей, которым предстояла смерть. Ты мог чувствовать эхо того, что чувствовали они. И всякий раз, когда мое сердце… Или все остальное… Начинает работать быстро, ты можешь это слышать.

— Знаю.

— И каким-то образом ты можешь слышать, что в людях неправильно, что у них не так, — и поправлять дело.

— Знаю.

— В то время как я способна лишь на то, чтобы…

Убивать. Я едва могла думать об этом.

— У тебя тоже были видения, разве не так? Тебе мерещилось всякое?

Глаза Ноя изучали мои глаза.

Я покачала головой.

— Галлюцинации. Ничего реального, только ночные кошмары и воспоминания.

Ной немного помолчал.

Я обдумала каждую галлюцинацию, какая у меня была. Стены класса. Джуд и Клэр в зеркале. Сережки в ванной. Ничего этого на самом деле не было. А события, которых, как я думала, не случилось, — так я оправдывала смерть Моралес и смерть хозяина Мэйбл — произошли.

У меня и вправду был посттравматический синдром. Это было реальным. Но то, что произошло — что я сделала, что могла сделать, — это тоже было реальным.

— Я просто знаю, — сказала я и на том закончила.

Мы пристально смотрели друг на друга, не смеясь, не улыбаясь. Просто смотрели. Ной — серьезно, я — недоверчиво, пока меня не оглоушила мысль, настолько важная, что мне захотелось прокричать ее вслух.

— Вылечи меня, — велела я Ною. — Эта штука, то, что я сделала… Ной, со мной что-то не так. Исправь это.

Выражение лица Ноя разбило мне сердце. Он откинул волосы с моего лица и легко провел рукой по моей шее.

— Не могу.

— Почему? — спросила я.

Голос мой грозил вот-вот сорваться.

Ной поднял обе руки к моему лицу и сжал его.

— Потому что ты не больна, — сказал он.

Я сидела совершенно неподвижно, медленно выдыхая через нос. Любой звук сокрушил бы меня. Чтобы не дать себе заплакать, я закрыла глаза, но на них все равно навернулись слезы.

— Итак, — сказала я.

Горло мое сжалось.

— Итак.

— Мы оба?

— Похоже на то, — сказал Ной.

Слеза скатилась на его большой палец, но он не убрал рук.

— Каковы шансы на…

— Крайне неблагоприятные, — перебил Ной.

Я улыбнулась под его пальцами. Я так остро чувствовала его, нас, потерянных и запутавшихся, не понимающих, что происходит и почему.

Но мы не были одиноки.

Ной придвинулся ближе и поцеловал меня в лоб. Выражение его лица было спокойным. Нет, больше того. Оно было умиротворенным.

— Ты, должно быть, умираешь с голоду. Позволь принести тебе что-нибудь с кухни.

Я кивнула, и Ной встал, чтобы уйти. Когда он открыл дверь моей спальни, я заговорила.

— Ной?

Он обернулся.

— Когда ты слышал меня прежде… Прежде чем я сюда переехала. Что я сказала?

Лицо Ноя стало серьезней.

— «Убери их».

• Предыдущая
• 63/72
• Следующая