Неподобающая Мара Дайер - Ходкин Мишель - Страница 70

• Предыдущая
• 70/72
• Следующая

Ной покачал головой.

— Я звонил. Они еще не закончили. Мы можем успеть, — сказал он, метнув взгляд на часы на приборной панели.

Я перевернула газету, рассматривая ее, а мои темные мысли тем временем росли, ширились и поглощали любую возможную альтернативу.

— Те, из-за кого в газету просочились эти фото, поступили так, чтобы повлиять на судью. Они поступили так, потому что мой отец… Потому что Ласситер выигрывает дело. Его должны будут оправдать. Его должны будут освободить.

Я не могла позволить, чтобы это произошло.

Но смогу ли я и в самом деле предотвратить такой исход?

Я желала смерти Джуду — и он погиб. И я убила Моралес и хозяина Мэйбл, представляя себе, как она давится, а он разбивает голову. Меня затошнило, когда я подумала об этом, но с трудом сглотнула и заставила себя вспомнить и попытаться понять — чтобы, если потребуется, можно было проделать такое снова. Рухнувшее здание, анафилактический шок, раненая голова — таковы были причины смерти. Я же была действующей силой.

Голос Ноя резко вернул меня в настоящее:

— Здесь что-то очень, очень не так. Я это знаю, вот почему я приехал за тобой. Но у нас нет ни единого чертова намека на то, что происходит. Мы должны добраться до здания суда и поговорить с твоим отцом.

— А потом? — глухо спросила я.

— Потом мы дадим показания о похищении Джозефа, и Ласситеру предъявят обвинение.

— И он снова будет выпущен под залог, как и сейчас. И какие показания мы можем дать? — спросила я, повышая голос.

Я не собиралась говорить — думать — о своих недавних словах, но меня охватил сумасшедший подъем. Адреналин хлынул в мои вены.

— Джозеф не помнит ничего, кроме той лжи, которую мы ему рассказали. А я сижу на антипсихотических препаратах. — Мой голос все больше креп. — Никто нам не поверит.

Ной изменил тактику — без сомнения, потому, что я была права. Он негромко сказал:

— Я взял тебя с собой потому, что доверяю тебе. Ты не хочешь этого делать.

Когда Ной заявил, что знает, чего я хочу, разум мой взбунтовался.

— А почему бы и нет? Я убивала людей за меньшее, нежели убийство и расчленение девочки-подростка и похищение моего младшего брата.

Я сделалась предельно бесшабашной.

— И на прошлой неделе у тебя совершенно не было с этим проблем?

Слова Ноя заставили меня остановиться, но ведь это было тогда.

— Может, я и социопатка, но мне не жалко хозяина Мэйбл. Совершенно не жалко.

— Мне тоже, — признался Ной. На его челюсти перекатывались желваки. — И, знаешь, Джуд тоже свое заслужил.

Я слегка наклонила голову, глядя на него.

— В самом деле? Ты говоришь так потому, что он почти меня обидел…

— Он и в самом деле тебя обидел, — ответил Ной со внезапной свирепостью. — То, что все могло быть хуже, не означает, что он не обидел тебя.

— Он не изнасиловал меня, Ной. Он ударил меня. Он поцеловал меня. Я убила его за это.

Глаза Ноя потемнели.

— Поделом.

Я покачала головой.

— Думаешь, это честно?

Ной ничего не ответил, глаза его были за тысячу миль отсюда.

— Что ж, то, что ты чувствуешь по отношению к нему, я чувствую по отношению к Ласситеру.

— Нет, — сказал Ной, свернув с шоссе на оживленную улицу. Я видела вдали здание суда. — Тут есть разница. С Джудом ты была одна, перепугана, и твой разум среагировал без твоего ведома. То была самозащита. С Ласситером же будет казнь.

Воздух поглотил его слова, когда он помолчал, чтобы мысль наверняка до меня дошла. Потом сказал:

— Есть другие способы разрешить проблему, Мара.

Он свернул на затененную парковку рядом со зданием суда и заглушил двигатель. Мы выскочили из машины, и пока взбегали по ступенькам здания суда, я мысленно поворачивала его слова и так и эдак.

«Есть другие способы разрешить проблему», — сказал Ной. Но я знала, что они не сработают.

К тому времени, как мы добрались до широких стеклянных дверей, я совсем запыхалась. Ной прошел через металлодетектор, а после я опустошила содержимое своих карманов в маленькое пластмассовое ведерко и протянула руки, чтобы охранник мог проверить и меня. Я слегка пританцовывала, озабоченная сверх всякой меры.

Наши шаги отдались эхом в громадном зале (мои — за Ноевыми), и я крутила головой туда-сюда, проверяя на ходу номера комнат. Ной остановился у 213-й.

Я вытерла рукавом пот с лица.

— Что теперь?

Ной шагнул в коридор и свернул в первую дверь налево. Я медлила, пока он разговаривал с молодым человеком за стойкой дежурного. Я не слышала, что говорит Ной, но рассматривала его лицо. Оно мне ни о чем не сказало. Закончив разговор, он вернулся ко мне и пошел туда, откуда мы явились. Он не сказал ни слова до тех пор, пока мы не очутились снаружи, на ступеньках здания суда.

— Что случилось? — спросила я.

— Присяжные удалились на два часа.

Ноги мои превратились в камень. Я не могла двигаться.

— Еще не поздно, — тихо сказал Ной. — Они могут вернуться с осуждающим заключением. Дьявол, в штате Флорида существует смертный приговор. Тебе может повезти.

Я ощетинилась, услышав тон Ноя.

— Он напал на моего брата, Ной. На мою семью.

Ной положил руки мне на плечи и заставил посмотреть на себя.

— Я смогу его защитить, — сказал Ной.

Я попыталась отвернуться.

— Посмотри на меня, Мара. Я найду способ.

Мне хотелось, чтобы это было так. Его уверенность была непоколебимой, это было искушением. Ной всегда был уверенным. Но иногда он ошибался. В данном случае я не могла себе позволить довериться ему.

— Ты не можешь защитить его, Ной. Это не то, что ты можешь исправить.

Ной открыл рот, чтобы заговорить, но я перебила:

— Я была так потеряна после смерти Рэчел. Я пыталась поступать правильно. С Мэйбл, с Моралес — я сделала все правильно, вызвала собачий контроль, рассказала директору. Но ничто не срабатывало, пока я не сделала все по-своему. — Что-то во мне воспламенилось от этих слов. — Потому что все случившееся… Дело с самого начала было во мне. В понимании того, кто я есть и что мне полагается делать. И вот то, что мне полагается сделать. Что я обязана сделать.

Ной посмотрел сверху вниз прямо мне в глаза.

— Нет, Мара. Я тоже хочу знать, почему это с нами происходит. Но это не поможет.

Я недоверчиво посмотрела на Ноя.

— Для тебя это неважно, неужели ты не понимаешь? Да, ты видишь раненых людей, и у тебя болит голова. Что случится, если ты никогда с этим не разберешься? Ничего, — сказала я, и голос мой надломился.

Глаза Ноя стали безжизненными.

— Тот факт, что мы сумели помочь Джозефу, — знаешь, в чем смысл?

Я промолчала.

— Это означает, что двое других людей, которых я видел, были настоящими. Это означает, что я не помог им и они умерли.

Я сглотнула и попыталась взять себя в руки.

— Это не то же самое.

— Да? Почему?

— Потому что теперь ты знаешь. Теперь у тебя есть шанс. А у меня — нет. Пока я не смогу направлять это в определенное русло — может, нарочно использовать, — дела будут идти хуже. Из-за меня вообще все делается хуже.

Слеза скатилась по моей пылающей щеке. Я закрыла глаза и почувствовала на ней пальцы Ноя.

— Из-за тебя мне делается лучше.

Его слова словно вспороли мне грудь. Я уставилась на идеальное лицо Ноя и попыталась увидеть то, что видел он. Я попыталась увидеть нас — не порознь, не самонадеянного, красивого, безрассудного, потерянного мальчика и сердитую, сломленную девочку, — но то, чем мы были, кем мы были, вместе. Я попыталась вспомнить, как держала его за руку за нашим кухонным столом и впервые с тех пор, как оставила Род-Айленд, почувствовала, что я была не одна. Что я была с кем-то связана.

Ной снова заговорил, резко оборвав мои мысли:

— После того как ты вспомнила, я видел, каково тебе. Но то твое состояние не будет идти ни в какое сравнение с осознанием того, что ты натворила подобное нарочно.

• Предыдущая
• 70/72
• Следующая