Звезды светят на потолке - Тидель Юханна - Страница 18

• Предыдущая
• 18/33
• Следующая

Они молчат. Из кухни доносится смех. Родители Сюсанны играют в настольную игру.

Дома у Йенны в этой игре не хватает одного кубика из двух.

Йенна берет новый листок.

— Ты бы писала «Сюсанна» через «з», — говорит она, пытаясь исправить положение. — Так красивее.

Сюсанна застегивает пуговицы и подходит к Йенне. Шагов почти не слышно, так легко она ступает по полу.

— Как это — через «з»?

— Ну, вот так. Так необычно. Круто. Тебе подходит.

Йенна показывает листок: «Сюзанна!» Сюсанна улыбается, думает.

— Что, правда, так можно?

— Конечно! Это круто. Ну, в хорошем смысле. Не по-идиотски круто.

Йенна кладет ручку в Сюсаннину ладонь, и та принимается писать. Вскоре весь листок исписан новым именем: «Сюзанна».

— Да, вроде красиво… — говорит Сюсанна.

— Конечно, красиво! И круто.

— То есть, в хорошем смысле?

— В самом лучшем.

И Сюсанна, которую никогда не интересовало, что круто, а что нет, закрывает ручку колпачком — не дай бог, чернила высохнут! — и крепит листок на доску, где висят самые важные бумажки.

Затем обе молча созерцают новое имя.

— Может, ты пойдешь со мной? — спрашивает, наконец, Йенна, имея в виду вечеринку Уллис-Сиськуллис. Она теребит мягкие пряди Сюсанниных волос.

— Нет, — Сюсанна мотает головой, Йенна отпускает прядки. — Я пойду на конюшню. А ты иди туда.

Надо же быть такой идиоткой.

Ну конечно, Йенна не может пойти на эту проклятую вечеринку. Ну конечно, Уллис позвала ее только для того, чтобы поиздеваться — Сюзанна права. Может быть, она планирует какую-нибудь шуточку с Сакке, может быть, она заранее придумала какую-то гадость, может быть, Малин-Уродку и вправду опозорили на той вечеринке.

Все это не по-настоящему.

Ясное дело.

Йенна сидит в своей комнате, на часах девять — начало вечеринки, на которую пригласили Йенну. Так она думает — то есть так она должна была думать, должна была поверить. Но она не верит.

Она просто не может туда пойти.

Что она должна — подняться по лестнице, позвонить в дверь и что? Кто-нибудь откроет и спросит: «Привет, ты кто?»

А Йенна просипит: «Э-э… Я… Йенна…»

И этот кто-то, такой: «А, ну проходи».

И Йенна войдет, пройдет в гостиную, и там все будут сидеть вразвалку на диванах, и пялиться, и шептать: «А она что тут делает?» И кто-нибудь из старшеклассников спросит: «Это вообще кто?» — «Да это одна, из класса Уллис…» — «А, что-то не видел ее никогда…» — «Да она думает, что ее позвали на вечеринку, это прикол!» — «А-а-а! Посмотрим, посмотрим, клево!»

Так клево, что дальше некуда.

Йенна делает музыку погромче. Йокке Берг из «Кента» шепчет о своих чувствах. Они оставляют след внутри у Йенны. Ее любимая песня называется «747», ее она и включает. Речь в ней об авиакатастрофе — или автомобильной аварии. Йенна толком не знает. Просто красивая песня. Стоит только вспомнить — уже чуть не плачешь. Странное дело музыка.

«За тебя можно жизнь отдать», — поет он.

Йенна достала записную книжку с замком, которая лежала в нижнем ящике стола. Вообще-то это ежедневник — на каждый день по пять пустых строчек. Его Йенне подарили на Рождество пару лет назад, но таких вещей всегда дарят слишком много, поэтому школьным дневником Йенны стал какой-то другой еженедельник, а этот остался лежать.

Чтобы стать Книгой Сакке.

В нее Йенна записывает все, что связано с Сакке: что она видела его в столовой, что он брал добавки, что у него были свежевымытые волосы. Что Йенна видела его в коридоре, что он смеялся с Тоббе, что он подогнул джинсы. В те дни, когда Йенне не удается увидеть Сакке, она рисует слезу в самом низу страницы. В дни, когда они встречаются взглядами, — сердечко.

Между страницами встречаются и аккуратно сложенные газетные вырезки. Сакке играет в футбол. Он нападающий и подает большие надежды, как пишут в газетах, он «растущая смена», он «яркая звездочка своей команды», он «лучший игрок матча».

Весной Йенна сходила на несколько матчей. И Сюзанну с собой притащила: они сидели на траве всего в нескольких метрах от белой линии, шептались и хихикали. Сакке бегал, пасовал, забивал голы. Ему хлопали. Йенна так гордилась, а Сюзанне было скучно: «Скоро закончится? Какой еще офсайд? Еще один тайм?»

Йенна листает книжку, из нее выпархивает черно-белая фотография в форме сердечка. Это портрет ученика 9 «А» класса Сакке из школьного альбома. Йенна скопировала его в библиотеке за две кроны, чтобы обвести сердечком и вырезать.

Блин.

Йенна знает, что книжка идиотская.

Если ее кто-нибудь найдет — она умрет со стыда.

— Йенна? — зовет бабушка. — Йенна, чем ты занимаешься?

— Ничем! — Йенна быстро прячет книгу обратно в ящик стола.

Дверь открывается, входит бабушка. Йенна знает, что та целый день бегала и убирала, чистила, готовила, но одета — как на выход. Юбка, блузка, аккуратный макияж — не слишком яркий, не слишком блеклый.

— Ты, может быть, проголодалась? — спрашивает бабушка.

— Нет, спасибо, — отвечает Йенна и подходит к музыкальному центру, заметив, что бабушка морщится от громкого звука.

Йенна выключает музыку. Бабушка окидывает комнату взглядом. Йенна мысленно следует за ним. Недовольный? Или просто любопытный? Неважно. Йенне не нравится, что этот взгляд гуляет по ее комнате. Не нравится, что бабушка в ее комнате.

Что не так на картинке? Бабушка. Долой!

— Я, наверное, прогуляюсь, — говорит Йенна и идет к двери, едва не выталкивая бабушку из комнаты.

— Ясно… — озадаченно произносит та. — Может, тебе нужна компания?

— Нет, я пойду к Сюзанне, — отвечает Йенна и идет одеваться. Бабушка следует за ней по пятам.

— Ну да, иди, конечно. Все веселее, чем сидеть дома со стариками!

Йенна не отвечает.

Не говорит: «Да вы не старые!»

Просто говорит: «До скорого», — и выходит. Бабушка стоит на пороге и теребит свои браслеты.

— Вот ты где!

Йенна испуганно оборачивается — она уже собралась войти в подъезд после короткой прогулки. Уллис схватила ее за куртку, выскочив откуда-то из темноты.

— Ты же обещала прийти на мою вечеринку! — Уллис почти кричит, у нее синеватые зубы.

— Блин, ну ты и напугала… — Йенна старается дышать ровнее.

— Сорри! — фыркает Уллис, пошатываясь. — Я тут писала, смотрю — Йенна!

— Писала? Прямо здесь?

Уллис довольно кивает.

— Да, тут, у шпалеры. Где собака той тетки все время метит, ну помнишь?

Йенна кивает. Уллис снова фыркает и кладет наманикюренную руку на плечо Йенне. Аж икает, до того ей смешно.

— А знаешь, как его зовут? Таксу эту проклятую?

Этого Йенна не знает. И как тетку зовут, тоже не знает.

— Шнуппе! — почти визжит Уллис.

— Да?

— Да! Это значит «писька» по-немецки! Член! Дошло? Баба ходит, член на поводке водит!

Уллис заходится смехом, прислонившись к стене.

— Член на поводке! — задыхается она.

— Да, бред… — Йенна неуверенно смеется.

— Да вообще маразм! Она больная! Да уж, блин…

Уллис делает несколько глубоких вдохов и утирает слезы. С одного глаза потекла краска. Йенна не знает, стоит ли говорить об этом: Уллис и Карро всегда сообщают друг другу об испорченном макияже, а потом, поплевав на палец, по-дружески подправляют черные полоски. Но Йенна и пальцем не шевелит. Она молчит.

— Я пойду, наверное, — говорит Йенна наконец.

Уллис машет руками — ни за что! — серебряные браслеты звенят даже громче, чем бабушкины.

— Нет, нет, нет! Пойдем-ка со мной, на вечеринку! Давай покурим. Ты куришь?

— Нет…

— Ой, ну ладно, тогда выпьешь, какая разница. Пойдем!

И Уллис берет Йенну под руку, опираясь на нее: ноги не держат. Они проходят мимо двери Вильсонов на первом этаже, и в голове у Йенны бьются мысли: может быть, все-таки домой? Может быть, лечь спать? Может, не надо притворяться?

Но она идет дальше.

• Предыдущая
• 18/33
• Следующая