Звезды светят на потолке - Тидель Юханна - Страница 6

• Предыдущая
• 6/33
• Следующая

— Вот черт, — говорит она, трогая ноги, спину, бедра: последнее время ее беспокоят все, ВСЕ части тела.

— Я принесу, — говорит Йенна и спешит на кухню.

Там звуки вечеринки слышны еще лучше: музыка, смех, топот. Интересно, Сакке там? Конечно, там. Ясное дело, все там. Все, кого не надо искать в школьном каталоге, чтобы вспомнить, кто они вообще такие.

Йенна Вильсон.

Кто?

Ну, та, высокая, русые волосы. Довольно обычная внешность. Ходит в слишком коротких джинсах и невзрачных блузках.

Кто?

Ну, ты вспомнишь, если постараешься, — учится в одном классе с Уллис. Но они не дружат. Она все время ходит с такой темненькой, в очках. Она играет на пианино.

Йенна?

Да нет, та, темненькая! В столовке всегда сидят за отдельным столом, вдвоем. Около кадки с пальмой.

А, э-э-эта! Ну да, точно. Но в ней, вроде, ничего особенного?

Нет, ничего в ней особенного нет.

Совершенно ничего особенного.

Поэтому Йенна и не идет на вечеринку.

Йенна вздыхает, достает из холодильника соус, а чипсы берет в буфете, с полки, на которую их положила мама, не самой нижней и не самой верхней. Маме больно тянуться вверх и наклоняться вниз тоже больно.

— Вот, — Йенна со стуком ставит миску на журнальный столик, вернувшись в комнату.

Мама обеспокоенно смотрит на Йенну.

— А чем сегодня занята Сюсанна? — спрашивает она.

— Понятия не имею, — отвечает Йенна.

И это правда. Сюсанна предложила поиграть вечером в покер, но покер Йенне дико надоел. Играть в покер вечером в пятницу — еще позорнее, чем смотреть развлекательную передачу про людей, которые обливаются потом и ржут без причины.

Сюсанна предложила придумать что-нибудь другое, но Йенна не захотела и сказала, что плохо себя чувствует, что ее тошнит. Ей ничего не хочется. Даже с Сюсанной встречаться не хочется.

Сверху доносится громкий стук.

Йенна с мамой смотрят вверх, на потолок. Раздается громкий крик — но не страшный. Не такой, как однажды ночью, когда мама упала возле туалета и закричала во весь голос от жуткой боли, а Йенна подумала, что мама сейчас умрет, вот прямо сейчас, и тоже закричала.

Два страшных крика среди ночи.

Но этот крик сверху — не страшный. Он радостный, веселый, как будто кого-то щекочут. А Йенна не боится щекотки.

— А ты почему не с ними? — вдруг спрашивает мама.

— Чего?

— Ну, почему ты не у нее, не у Уллис? Там, кажется, весело. Может, тебе пойти?

— А может, и не пойти.

— Но тебе, наверное, не очень весело сидеть тут со мной? — говорит мама и улыбается Йенне.

Она, конечно, желает ей добра. Она думает, что Йенна и вправду могла бы пойти на эту вечеринку, что это лучше, чем сидеть дома. Она думает, что у Йенны есть выбор.

Йенна снова вспоминает фотоальбом и мамину развеселую юность с Гуллан, и Лайлой, и Кикки, и Викки, и Говникки. Вот им, наверное, было клево, уж они-то были звездами. На тех фотографиях мама красивая и здоровая.

А сейчас такая некрасивая.

Сил нет.

— Пойду спать, — говорит Йенна.

Она встает и уходит, оставив маму наедине с чипсами, соусом и искусственным смехом из телевизора.

— Хо-хо, и что, мне было клево? — гогочет Юхан, хлопая дверцей своего шкафчика.

— Ага, пока ты все не заблевал! — отвечает Уллис, глядя на себя в зеркало, которое она прикрепила к внутренней стороне дверцы.

— Да на тебя смотреть было тошно! — Карро шутя пихает Юхана кулаком в живот, тот быстро напрягает мышцы.

— Да уж, пить ты не умеешь, — фыркает Уллис. — Карро, что у нас сейчас?

Карро пожимает плечами и снова пихает Юхана в живот. Уллис со вздохом поворачивается к Йенне, которой, к несчастью, достался шкафчик по соседству с Уллис и которая, к несчастью, живет по соседству с Уллис. Этой Уллис прямо-таки многовато в ее жизни! Йенна делает вид, что оглохла, с самого утра: сегодня все только и треплются, что о потрясающей вечеринке Уллис. Все были там, все напились, соседи жаловались на шум, пришел патруль, в квартире перебиты стаканы, ковры в пятнах, двери слетели с петель.

«Вот это вечерина — да, вот это вечерина! У Уллис всегда самые крутые тусы!»

— Эй, Йенна! — окликает Уллис. — Что у нас сейчас?

— Шведский, — бормочет Йенна.

— Ага.

— Кажется… — добавляет Йенна, потому что знать, какой урок по расписанию, и носить с собой все учебники — это не круто.

Но Уллис уже отвернулась и не слышит.

— На выходные опять напьемся? — говорит Карро, оставив Юхана в покое.

— Ясное дело, — Уллис хлопает дверцей шкафчика так, что у Йенны чуть не лопается голова. — Милый друг, кури-бухай и меня не забывай! Так?

Карро гогочет, и они с Уллис, взявшись под ручку, уходят на урок. Йенна даже смотреть на них не хочет.

Кури-бухай…

Да пошли они!

Свен, учитель шведского, нацарапал на доске всего одно слово.

Поэзия.

— Отпустите на волю чувства! — говорит он, размахивая руками перед классом. — Отпустите эмоции, чувствуйте!

И пишите! Просто пишите, и все! Не мешайте словам литься наружу, не зажимайте их!

Свен подходит к музыкальному центру, который стоит в углу, нажимает на «Пуск», и классическая музыка струится над склоненными головами, щекочет тяжелые зеленые шторы на окнах.

— Что за нудятина! — кричит кто-то из компании парней, которые всегда сидят сзади. — Может, лучше кино посмотрим?

Свен мотает головой, седые космы торчат в разные стороны. Он закрывает глаза, шикает на класс и почти шепотом произносит:

— Пиши-и-ите. Просто пишите.

Но протесты не утихают, кто-то ноет: «Блин, тоска-а-а…» Другие подхватывают: «Нудятина!»

Тема — любовь. Самые разные виды любви, подчеркнул Свен. Сюсаннина ручка быстро бегает по бумаге.

— Что ты пишешь? — Йенна наклоняется к Сюсанне.

— Тихо, покажем друг другу, когда допишем! Пиши пока, — говорит умница Сюсанна таким же тоном, что и Свен.

Да пусть хоть замуж за него выходит.

Йенна думает. Пять минут, десять, может быть, пятнадцать. О любви, хм, написать о любви… Тогда, конечно, о Сакке. Хочется написать о его темных волосах, глазах, куртке с капюшоном, потертых джинсах, но не получается, не выходит, и Йенна кусает ручку и думает, думает, думает. Она долго, долго думает.

Любовь.

И, наконец, пишет.

За десять минут до конца урока Свен предлагает кому-нибудь прочитать то, что получилось: как он говорит — «поделиться плодами».

Звучит как-то… по-садоводчески.

— Но только если хотите, только если хотите, — повторяет Свен, подчеркивая, что словесное творчество не терпит принуждения.

Но никто не хочет ничего читать вслух, и Свен озадаченно чешет затылок, потом напоминает, что на следующей неделе контрольная, и сообщает, что на этом — раз так, раз так — урок окончен.

— Теперь давай читать! — нетерпеливо говорит Сюсанна, как только они с Йенной выходят в коридор. — Я прочитаю твое, а ты мое. Классное задание, мне понравилось!

Но Йенна качает головой.

— Я ничего не написала, — говорит она, пряча линованный листок в карман.

— Как это?

Сюсанна поправляет очки — знакомый жест, она всегда так делает, когда сердится. Йенну это раздражает.

— Как? — повторяет Сюсанна. — Я же видела, что ты писала. Покажи! Что тут такого? Я и так понимаю, что ты писала про Сакариаса!

— Тише! — шипит Йенна. Они уже совсем близко к шкафчикам, а у шкафчиков, как и у стен, есть уши.

— Ну, ясное же дело! — не унимается Сюсанна. — Дай посмотреть.

— Нет.

— Тогда я тоже не покажу.

— Ну и ладно.

Сюсанна устремляет на Йенну разочарованный, даже печальный взгляд. Они же всегда всем делятся. Но взгляд не помогает: листок остается лежать в Йеннином кармане.

И дрожит, как живой.

В комнате Йенны есть письменный стол, стул, кровать, два стеллажа, комод, зеркало в полный рост и уродливый ковер.

• Предыдущая
• 6/33
• Следующая