Звезды светят на потолке - Тидель Юханна - Страница 8

• Предыдущая
• 8/33
• Следующая

— За нас! — восклицает Марита, как только все усаживаются поуютнее, и они поднимают бокалы, и бокалы звенят, и всем весело, и это настоящий девичник!

Марита всегда остается надолго.

Когда у Йенны начинают слипаться глаза, она кладет голову маме на колени, и плевать, что ей уже тринадцать. А мама и Марита все говорят ночь напролет, и зажигают новые свечи, и смеются, и подливают вина, и тихонько чокаются бокалами, чтобы не разбудить Йенну, которая все равно то просыпается, то снова засыпает. А Йенна обожает так лежать — лишь бы не в тишине, лишь бы не в темноте.

Здесь ей не страшно.

Здесь она под защитой от ненужных мыслей.

Здесь она может спокойно спать.

Но на этот раз Марита не приходит.

У мамы нет сил.

— Я могу остаться еще на пару дней, — говорит бабушка. — Я уже отпросилась с работы.

— Может, хватит и меня? — возражает Йенна.

Мама лежит в постели, бледная и усталая. Бабушка и Йенна стоят по обе стороны от кровати, как стражи.

— Я останусь, — решает бабушка и утирает капли пота с маминого лба. — Хочешь чего-нибудь, Лив?

Мама просит немного воды, а больше ничего, ничего, надо только отдохнуть, отдых и покой — вот все, что ей нужно. Бабушка кивает и выходит из комнаты. Йенна садится рядом с мамой. Хочет обнять ее, но останавливается на полпути. Мама не похожа на саму себя.

— Тебе помочь чем-нибудь? — спрашивает Йенна.

— Нет, милая, — отвечает мама. — Не надо, спасибо.

Йенна не уходит, а смотрит на маму, которая лежит под одеялом. Ей хочется рассказать о том, что учительница французского Элис похвалила ее произношение, что физрук Йорген все твердит, что Йенне надо серьезно заняться баскетболом, что Сакке почти поздоровался с ней в подъезде пару дней назад — ну, по крайней мере, кивнул.

«Вы что, правда говорите о таких вещах?» — спросила однажды Сюсанна, имея в виду парней.

Да, правда, говорят. Точнее, говорили.

Йенна тоже гладит маму по лбу, и ей так хочется сказать, что ей не хочется, чтобы бабушка оставалась у них, что ей хочется быть наедине с мамой, что она справится. Но нельзя. Йенна смотрит на маму и понимает, что так говорить нельзя.

— Вот и водичка! — щебечет бабушка, влетая в комнату, которая тут же снова наполняется запахом ее духов.

Мама берет стакан и жадно пьет большими глотками.

— А теперь пусть мама отдохнет, — говорит бабушка, гладя Йенну по голове. — Зови меня, если что-нибудь понадобится, Лив.

— Или меня, — добавляет Йенна.

Но мама не отвечает. Она засыпает еще до того, как бабушка уводит Йенну из комнаты.

Йенна сбегает из квартиры, которая за последние дни слишком уж пропиталась бабушкиным запахом, и идет с Сюсанной в кафетерий «У Карин». Туда ходит весь город. Сегодня там почти нет свободных мест, и Йенне с Сюсанной достается шаткий столик у самого окна. Оттуда хорошо смотреть на дождь за окном.

— Отлично! — говорит Сюсанна, и они садятся.

Йенна ставит на стол свою чашку с кофе. Вообще-то она не любит кофе, но сидеть в кафе с чашкой кофе — это как-то правильно. Чашка чая — тоже ничего, но кофе круче.

— Фу, — Сюсанна смотрит, как Йенна делает глоток. — Это что, вкусно?

— Да, — отвечает Йенна и кладет еще один кусок сахару.

Сюсанна смотрит недоверчиво, но ничего больше не говорит.

— Дома все нормально? — спрашивает она чуть погодя.

— А почему я, по-твоему, сюда сбежала? — отвечает Йенна.

Сюсанна вздрагивает, удивленно смотрит на Йенну и не знает, что сказать. Йенна спешит оговориться:

— Ну, бабушка сидит с ней все время, — объясняет она, мельком улыбаясь. — Для мамы это, наверное, хорошо. Но меня бабушка достала.

— Вообще-то бабушка у тебя добрая.

— Коровы тоже добрые. Она старая.

— Не такая и старая! Сколько ей, шестьдесят? Моей вообще сто лет, типа.

— Все равно, слишком старая, чтобы жить в нашей квартире.

Сюсанна кивает и пьет какао. Йенна давится своим кофе. Горький вкус пленкой обволакивает десны.

Нет.

Невкусно.

В эту минуту из курящей части зала доносится гогот: только сейчас Йенна видит, что там сидят Уллис и Карро, и еще Лиселотта и Юхан плюс Хенке и какие-то его друзья. Гогочет, конечно, Уллис. Кто же еще. Хлопает себя по джинсовым коленкам и чуть не задыхается, с ума сойти как смешно! Хенке хлопает одного из друзей по спине: «Жесть, блин, жесть какая!»

— Кому-то тут явно очень весело, — фыркает Сюсанна.

— У нее мама, кажется, пьет, — говорит Йенна.

Сюсанна разевает рот от удивления, какао капает на подбородок:

— Да ну!

— Да, по-моему, так и есть. Мне и раньше казалось, но теперь я почти уверена. Несколько раз видела ее в подъезде пьяной.

— Вот блин, — у Сюсанны довольный вид. — Так ей и надо.

— Да уж.

Йенна искоса смотрит на курящий уголок. Уллис сидит в центре дивана, обитого тканью с огромными коричневыми розами, и хотя эти диваны задвинуты в самый угол кафе, кажется, что Уллис находится в центре зала.

Где бы Уллис ни была, она всегда в центре.

У двери раздается звон, кто-то входит.

— О не-е-ет, — выдыхает Йенна, чувствуя, как близится внутреннее цунами.

Сакке, Тоббе и Никке. Вот кто входит в кафе. Мокрые от дождя волосы, челка Сакке свисает на глаза.

— О не-е-ет, — повторяет Йенна.

— Упс, — говорит Сюсанна. — Но они нас здесь не увидят. Так что все в порядке.

Йенна надеется, что не увидят.

Точнее, надеется, что увидят.

Сакке, Тоббе и Никке оглядываются по сторонам. Карин кивает им из-за прилавка, они кивают в ответ. «Мест нет», — шевелятся губы Карин. Те снова кивают. Вот и курящий уголок заметил новых посетителей.

— Здорово! — орет Уллис, улыбаясь во весь рот и выпячивая грудь.

— Мы подвинемся! — Карро с надеждой смотрит на Тоббе.

— Да, садись ко мне на колени! — горланит Уллис.

— Не получится, — говорит Тоббе.

Йенна слышит его голос, но смотреть в их сторону не может. Сакке слишком близко. Смотреть нельзя. Смотреть можно только в окно, роясь в кармане в поисках гигиенической помады.

— Они нас увидели, — произносит вдруг Сюсанна. — Йенна, боже, они идут сюда!

— Как это — сюда? — шипит Йенна, нервно размазывая помаду по губам.

— Сделай красивый вид! — только и успевает пискнуть Сюсанна.

Йенна прячет помаду и принимается вертеть в руках чашку, рассматривая ее с таким увлечением, будто ничего более интересного в жизни не видела.

— Тут мест нет… Ничего, если мы с краю сядем?

Спрашивает Тоббе. Никке и Сакке-красавчик стоят прямо за ним, они стоят у столика Йенны и Сюсанны, они хотят сесть с ними!

— Конечно, конечно, — Сюсанна бросает слишком явные, слишком многозначительные взгляды на Йенну.

Йенне стыдно: Сюсанна ведет себя как дурочка, но парни, кажется, ничего не замечают, и, боже мой, вот Сакке садится рядом с Йенной и снимает куртку, и Йенну окатывает волной самого настоящего, неразбавленного аромата Сакке.

Она могла бы дышать этим ароматом вместо воздуха.

Эти трое заказывают кофе, и Йенна жутко радуется своему горькому пойлу. Сюсанна почти прячет свое какао. Та самая Сюсанна, которая утверждает, что ей все равно, что о ней думают другие. Ну-ну.

Все сняли свои мокрые куртки, перчатки, шарфы, со скрежетом придвинули стулья, и воцарилось молчание. Никто ничего не говорит.

Кто-то должен что-нибудь сказать!

Йенна прижимает коленку к Сюсанниной ноге, но та молчит и смотрит в чашку. Щеки красные, уголки рта подергиваются.

— Но фильм все-таки был хороший, — произносит Йенна и многозначительно смотрит на Сюсанну.

А Сюсанна, конечно, не понимает.

— Какой фильм? — спрашивает она, косясь на парней.

— Ну, фильм, — повторяет Йенна. — Который мы вчера смотрели. Он хороший.

Сюсанна делает удивленное лицо, и Йенне хочется пнуть ее под столом как следует, чтобы лучше соображала, но Тоббе, наконец, что-то говорит:

• Предыдущая
• 8/33
• Следующая