Война ведьмы (Др. издание) - Клеменс Джеймс - Страница 31

Огромное чудовище задрожало у всех на глазах и в следующее мгновение повалилось на палубу.

Противники замерли, не в силах издать ни звука. Тишину нарушали лишь крики голодных чаек, сражавшихся за куски мяса. Что произошло? Эр’рил посмотрел на Джоака, но тот покачал головой. Его посох был ни при чем.

Армия драк’илов замерла перед растекающейся по палубе лужей крови, потрясенная внезапной смертью своей королевы. Даже Рокингем выпрямился, подозрительно прищурившись. Красные глаза в груди голема засияли еще ярче, словно не веря тому, что увидели. Из раны наружу выливались густые тени и превращались в расползающееся озеро у ног Рокингема.

Элена стояла над трупом королевы гоблинов. В дрожащей руке она сжимала кинжал; с его розовой рукояти на палубу капала кровь; девушку трясло.

Королева гоблинов была первым живым существом, которое она убила собственными руками. В прошлом она уничтожала чудовищ Темного Властелина при помощи своей магии, но сейчас все было иначе. Никакого ведьминского или ледяного огня, или огня бури – самое обычное убийство.

Мгновение назад Элена проскользнула мимо Эр’рила и остальных и просто подошла к королеве гоблинов. Она стояла, подняв свой серебряный кинжал и глядя в злобные глаза чудовища. Ей не потребовалось никакого мастерства, ни танца мечей, ни искусства магии. Когда королева завыла, Элена просто потянулась вперед и перерезала ей горло. Только горячая кровь, брызнувшая ей на руку и в лицо, свидетельствовала об убийстве.

Элена стояла и смотрела на скорчившееся тело живого существа, которое она прикончила.

Когда королева гоблинов вздохнула в последний раз, она схватилась одной рукой с когтями за свой живот. И только сейчас Элена заметила характерную выпуклость.

Королева гоблинов была беременна.

О, Добрая Матушка, что она наделала? Одним жестоким ударом она убила мать и невинное дитя. Во что она превращается? Элена повернулась к своим защитникам и протянула кинжал Эр’рилу, безмолвно умоляя его забрать. Но никто ее не видел. Все взгляды были прикованы к скорчившемуся телу королевы гоблинов.

У Элены задрожали ноги, и магия громче запела в ее крови, заглушая все остальные звуки. Потрясение от того, что она сделала, мгновенно ослабило жесткую хватку, которой Элена удерживала магию. Воспользовавшись ее замешательством, ведьма сбросила оковы и промчалась по венам девушки. Элена была так ошеломлена убийством королевы гоблинов, что не могла сопротивляться мраку в своей душе. А где-то в самых потаенных глубинах ее существа пряталась крохотная частичка, которая и не хотела с ним сражаться.

Элена упала на колени в луже крови гоблина и открылась навстречу ведьме, позволив ледяной стороне своего духа прогнать жаркий стыд и чувство вины.

Оказавшись наконец на свободе, ведьма ликовала, и с губ Элены сорвался невольный смех – смесь похоти, ужаса и безумия. Тонкая граница между женщиной и ведьмой начала таять. Элена обнаружила, что поднимается на ноги, а из ее гортани рвется злобное ликование при виде того, как жизнь покидает тело королевы гоблинов.

Девушка пыталась присоединить к этой яростной вспышке собственный голос. Она кричала о своем ужасе и сожалении, о потере и боли, молила кого-нибудь забрать все это у нее. Но ее голос был похож на шепот, сражающийся с ураганом. Восторг ведьмы изливался из ее сердца, он пел об освобождении и триумфе могущества.

И Элена не могла этому помешать.

Она смотрела, как ее левая рука взяла кинжал и приготовилась надрезать ладонь, сиявшую густым лазурным цветом. Ведьма собиралась выпустить магию, наполнявшую ее руку, освободить призрачный огонь и позволить ему промчаться по кораблю.

– Нет, – застонала Элена, – только не это!

В глубине своего сердца Элена не настолько поддалась горю и боли, чтобы забыть о друзьях, находившихся на корабле: Эр’риле, Джоаке, Флинте и Морисе. Они все погибнут!

И Элена начала сражаться с ведьмой. Кинжал дрогнул в ее руке. Но это было все равно что бороться с бурной рекой. Она не могла преуспеть, ее не пускали сильные потоки, бушевавшие в ее крови. Ведьма не желала терять контроль над происходящим.

Внутренняя борьба сопровождалась диким смехом, вырывавшимся из горла Элены. Ведьма ликовала так громко, что никто не слышал крика девушки о помощи.

– Что происходит? – спросил Флинт.

– Я не знаю, – ответил Эр’рил, не сводивший глаз с орды гоблинов.

Мгновение назад он и его друзья смотрели на драк’илов поверх тела их убитой королевы, причем обе стороны явно не понимали, что случилось. Никто не шевелился, никто не осмеливался произнести ни звука.

А потом напряженную тишину разорвал злобный смех, прозвучавший с середины палубы, – сначала тихий, затем более яростный. Он отражался от парусов и воды, говорил о безумии и о чем-то еще – о неистребимом голоде.

Драк’илы извивались и шипели, не понимая, что означает странное явление. Несколько гоблинов принялись принюхиваться к воздуху. Затем горстка чудовищ бросилась бежать – и это стало сигналом. Вскоре вся орда отступила, гоблины извивались и перепрыгивали через своих соплеменников, цепляясь когтями за палубу. Со всех сторон слышались всплески воды, драк’илы прыгали в воду.

Эр’рил и его друзья не двинулись с места. И хотя от жуткого смеха по коже Эр’рила побежали мурашки и заболели уши, он знал, что сражение еще не закончено. Рокингем и живший в нем демон все еще стояли около грот-мачты. А гоблины, точно пенящийся поток, обтекающий камень, мчались мимо.

Однако не присутствие Рокингема мешало Эр’рилу пошевелиться. На одно короткое мгновение ему показалось, что он узнал знакомую интонацию в голосе, лишенном тела.

– Джоак, пойди взгляни на сестру, – поспешно приказал он.

– Но… – Юноша не сводил глаз с убегавших гоблинов. Эр’рил подтолкнул юношу к открытому люку.

– Иди вниз!

Джоак заколебался, но нырнул в дверной проем и помчался вниз по деревянной лестнице. Эр’рил, прищурившись, слушал жуткий смех. Безумная радость плыла над кораблем, и казалось, будто она рождена самим деревом, из которого он сделан.

– Что? – спросил Флинт.

Эр’рил с трудом сглотнул, но ничего не ответил.

На палубе осталась только мертвая королева гоблинов. Даже тяжелораненые драк’илы умудрились перебраться через леера, решив, что уж лучше рискнуть встретиться с акулами, чем стать жертвой ярости призрака, убившего их королеву.

Под звуки яростного смеха Элена сражалась с ведьмой, пытаясь отобрать у нее контроль над дикой магией. Острие кинжала оцарапало ладонь, но она не оставляла своих попыток.

Гоблины, окружавшие ее, видимо, почувствовали опасность, которая им грозила, и разбежались во все стороны, на палубе остались только мертвые тела.

Элена боролась изо всех сил. Теперь, когда драк’илы сбежали, выпускать магию на свободу не было никакой необходимости. Смерть ее друзей ничего не даст.

И тем не менее девушка не могла остановить то, что должно было произойти. Из горла вырывался смех, которым она не могла управлять.

Элена отчаянно искала помощи – и нашла в самом неожиданном месте.

Около одной из мачт стоял человек, которого она не заметила в толпе гоблинов. Черная магия окружала его, точно туман. Теперь, когда на палубе никого не осталось, она смогла его рассмотреть. Сначала глаза Элены широко раскрылись – когда пришло узнавание, – а потом их наполнила ненависть.

Не может быть! Но она знала, что не ошиблась. Рокингем!

Огонь внутри Элены, который, казалось, давно уже потух, разгорелся с новой силой. Он жив! Вопль ярости вырвался из самых глубин ее сердца и напитал кровь.

Смех ведьмы неожиданно стих, когда в женщине вспыхнули ненависть и ярость. Граница между женщиной и ведьмой перестала существовать – они больше не сражались друг с другом. Обе стороны ее сущности объединились в огненном горниле гнева.

На палубе воцарилась тишина. Держа кинжал над ладонью, Элена снова попыталась подчинить себе свое тело, но теперь она не собиралась сопротивляться ведьме, она приготовилась ее принять.